Роберт Сальваторе - Демон-Апостол

Белстер заметил, какое впечатление произвел на четырех слушателей его почтительный тон в отношении этого якобы преступника, — одни имели презрительный вид, другие явно были заинтригованы. Что ж, совсем неплохо лишний раз поддержать репутацию друга Элбрайна и заронить зерно сомнения в сердца этих пешек епископа.

Из комнаты появилась Пони и подошла к Белстеру.

— Ты предложил гостям выпить? — спросила она и взяла его под руку.

— Моя жена, Карали, — представил ее Белстер.

— Ах, отец! — воскликнула Пони, обращаясь к монаху. — У вас нет с собой этих замечательных камней? А то полечили бы мне глаз. Гоблин заехал кончиком копья, знаете ли.

Монах угрюмо посмотрел на нее.

— Приходи в аббатство, — лицемерно предложил он. — Может, кто-то из старейшин…

Он взмахнул рукой, сделав знак солдатам следовать за собой, и направился к выходу.

— Ты рисковала, сокровище мое, — тихо сказал Белстер Пони.

— Никакого риска, — ответила та, провожая взглядом незваных гостей. — Если бы они узнали меня, я бы просто убила их.

Дейнси даже рот разинула.

— А если бы они пригласили тебя пройти с ними в аббатство? — спросил Белстер.

— Чтобы исцелить мой глаз? — фыркнула Пони. — Церковь, из которой сбежал Эвелин, которая убила мою семью и терзала Смотрителя, такими делами не занимается. Монахи церкви Абеля помогают, если им самим это выгодно, и только тем, кто в благодарность поделится с ними золотом или властью.

Ее голос звучал так холодно, что у Белстера по спине пробежала дрожь. Он попытался сменить тему разговора.

— И снова мы должны поблагодарить Дейнси.

Маленькая женщина присела в неуклюжем реверансе.

— Это правда, Дейнси, — от всей души сказала Пони. — Уже сколько раз ты помогала мне! Понимаю, почему Петтибва и Грейвис любили тебя.

Дейнси залилась краской, захихикала, подхватила поднос и унеслась к одному из столиков.

— Хорошая девочка, ничего не скажешь, — заметил Белстер.

— И это, к несчастью, может погубить ее, — ответила Пони.

Белстеру хотелось сказать, чтобы она не впадала в пессимизм, но… язык не повернулся. В последние дни люди нового епископа — солдаты и монахи — так и кишели, куда ни глянь, как будто затягивая петлю вокруг Пони и всех жителей Палмариса.

Монах оставил Колин и Шамуса в маленькой комнате, где не было ничего, кроме трех кресел и небольшого камина. Огонь не горел, в дымоходе завывал ветер.

Шамус сел в кресло, закинул руки за голову и прислонился к стене, закрыв глаза. Хорошо знакомый с придворной жизнью, он понимал, что ожидание может затянуться надолго.

Колин, как и следовало ожидать, с этим смириться никак не желала — то принималась мерить шагами комнату, то садилась в кресло, то снова вскакивала. Но сколько бы она ни топала тяжелыми сапогами по деревянному полу, кузен никак не реагировал, и это, конечно, лишь подогревало ее нетерпение.

В конце концов, спустя час с лишним, она подвинула кресло к стене, уселась и вперила тяжелый взгляд в дверь.

Прошел еще час. Колин начала вслух выражать недовольство, но Шамус приоткрыл один затянутый дремотой глаз и напомнил ей, что епископ Де'Уннеро — глава светской и духовной власти в городе и у него есть дела поважнее, чем разговор с ними.

Колин глухо заворчала, откинулась к стене, скрестила под креслом ноги и изо всех сил стиснула зубы.

Прошел еще час, и еще. Колин по-прежнему то металась по комнате, то сидела, но ворчать перестала, ввиду полной бессмысленности этого занятия, — Шамус крепко спал.

В конце концов ручка двери повернулась. Колин вскочила, точно ее подбросило, и ткнула Шамуса в бок. Он открыл глаза. К их удивлению, на пороге стоял епископ Де'Уннеро.

— Сидите, — сказал он, хотя сам остался стоять. — Я хочу услышать ваш рассказ о том, что произошло на севере. Однако меня не интересуют ни детали сражений с монстрами, ни подробности местной обстановки. Я хотел бы услышать о тех, кто выступал в качестве ваших союзников и способен помочь нам в дальнейшем, если тьма снова опустится на мир.

— На этот вопрос легко ответить, — тут же откликнулся Шамус. — В сражениях нам помогали Пони и Полуночник. В лесу им нет равных.

Де'Уннеро неожиданно рассмеялся; его развеселило, как легко он вышел на то, что его больше всего интересовало. Один простой вопрос — и он знал, где надо искать тех двоих, кого так хотела заполучить церковь Абеля.

— Ну да, Полуночник и Пони, — промурлыкал он, сел в кресло и подвинулся поближе. — Расскажите мне о них. Все, что знаете.

Шамус с любопытством и в то же время недоуменно искоса взглянул на Колин; оба заметили нечто странное в тоне епископа. Получалось, что его интересуют только два упомянутых героя. Как-то даже слишком уж интересуют.

— Они были в Кертинелле, когда вы туда прибыли? — продолжал нажимать епископ. — Или появились там позднее?

— Если быть точным, они прибыли на север задолго до нас, но именно в Кертинеллу, уже после того, как мы там оказались, — ответил Шамус.

— Когда? — взволнованно спросил епископ.

Шамус задумался, пытаясь вспомнить свою первую встречу с Полуночником и его прекрасной подругой. Точную дату он назвать не мог, но не сомневался, что это было где-то в начале калембра.

Де'Уннеро нетерпеливо повторил вопрос, и обоим его собеседникам стало ясно, что эти двое интересуют его отнюдь не только как возможные будущие союзники.

В конце концов, добившись более-менее вразумительного ответа на свой вопрос, епископ стал выпытывать у Шамуса, а потом и у Колин все, что им было известно об этой паре. Он даже о кентавре спросил — не видели ли они его. Шамус ответил, что ходили какие-то слухи, но сам он никого похожего не видел, и Де'Уннеро это сообщение явно обрадовало.

— Постойте, но разве не человека-коня монахи вместе со своим караваном протащили через Палмарис? — спросила Колин.

— Выбирайте выражения, когда говорите о моих святых братьях, — сухо заметил Де'Уннеро, но тут же снова оживился, вернувшись к тому, что его больше всего занимало. — И что, эти Полуночник и Пони все еще в Кертинелле?

— Или там, или чуть севернее, — ответил Шамус. — Они собирались повести в Тимберленд караван, рассчитывая отправиться туда на исходе зимы.

— Интересно, — пробормотал епископ, поглаживая подбородок и устремив взгляд вдаль. Поднявшись с кресла, он сделал собеседникам знак оставаться на месте и зашагал к двери. — Вы свободны. Возвращайтесь к себе и не рассказывайте никому — никому, ясно вам? — об этом разговоре.

И с этими словами он ушел, провожаемый недоуменными взглядами Шамуса и Колин.

— Вот как, значит, — после долгой паузы заметила Колин. — С точки зрения церкви твой друг и его девушка преступники. Думаю, это удар для тебя! — Шамус молчал, не сводя взгляда с двери. — И что нам теперь делать?