Иней Олненн - Книга 2. Быль о Холодном Огне

К рассвету вышли на проселочную дорогу. Издалека донесся лай собак, значит, рядом было жилье. Риэл совсем ослабела от усталости, повязка на бедре, сооруженная из рубахи Кирча, пропиталась кровью. Перед тем как перевязать рану, Кирч извлек из нее осколок камня, острый, как лезвие ножа, и Риэл даже не застонала, только вцепилась в его плечо, на плече потом остались синяки.

Кирч снова понес ормиту на руках, а когда лай собак стал отчетливее, свернул с дороги, усадил ее под дерево, укрыл ветками и велел дождаться его, а сам, крадучись, исчез в ночи.

Бесшумно шел он на лай собак, ловя запахи и по ним пытаясь определить, свои здесь или чужие, и вскоре у маленькой речушки наткнулся на хутор.

Большой дом, обнесенный высоким тесовым забором, спал. Вдоль забора, тесно подогнанные друг к другу, стояли мастерские, амбары и загоны для скота. Кирч про себя похвалил предусмотрительность хозяев, сумевших превратить свое жилище в подобие крепости. Он прокрался вдоль забора и осторожно надавил плечом на могучие ворота. Они даже не шелохнулись. Тогда Кирч перелез через них и бесшумно приземлился на другой стороне.

С громким лаем на него тут же налетели псы-волкодавы, но, увидев, кто перед ними, с визгом разбежались который куда. В доме тотчас послышались голоса и загремели засовы. Кирч остановился у крыльца.

Дверь распахнулась.

На пороге возник хозяин — бородатый авриск с увесистой дубиной в руках, за спиной стояли трое сыновей, такие же бородатые, с большими ножами для разделки мяса. Нимало не смущаясь таким приемом, Кирч шагнул в круг света и в знак мира отстегнул свой меч.

— Пусть никогда не погаснет огонь в вашем очаге, — сказал он. — Мне нужен приют на ночь.

Хозяин не двигался, подозрительно разглядывая незваного гостя и гадая, почему собаки испугались его.

— Ты один? — спросил он.

— Со мной раненая женщина. Она в лесу.

Не сводя с Кирча тяжелого взгляда, бородатый с минуту раздумывал. Потом что-то тихо сказал сыновьям, те молча кивнули и скрылись в доме.

— Пошли, — бросил Кирчу бородатый и снял с железного крюка фонарь.

Отпирая ворота, он увидел на дубовых досках глубокие царапины, будто какой-то зверь точил о них когти. Бородатый авриск еще раз взглянул на Кирча, но тот и бровью не повел.

Риэл он нашел там же, где оставил. Она спала, прислонившись к дереву и накрыв ладонями рану на ноге. Капюшон был откинут, длинные волосы, выбившись из-под кармака, рассыпались по плечам. Риэл не проснулась, когда Кирч поднял ее на руки, только губы дрогнули от боли, да складка залегла меж бровей. Бородатый авриск по-прежнему не произнес ни слова и молчал до самого порога своего дома, освещая Кирчу дорогу. А у порога произнес:

— Звать меня Грест Винит, ты на моей земле, и верю, что пришел с миром. Входи.

На что Кирч ему ответил:

— Мое имя — Кирч Скронгир, и вхожу я в твой дом с чистым сердцем, равно как и эта женщина у меня на руках.

В длинной комнате горели лампы, в ней было тепло и пахло смолой. Окна закрывали крепкие ставни, а двери запирались на крепкие засовы.

На пол постелили меховое одеяло, и Кирч осторожно уложил на него Риэл, которая так и не пришла в себя. Из внутренних покоев появилась хозяйка — высокая миловидная женщина — и принялась хлопотать над нею. Первым делом она как можно осторожнее отняла от ноги засохшую повязку. Глубокий порез под нею больше не кровил, но воспалился.

— У нее жар, — сказала хозяйка. — Вирд, Грон, принесите теплой воды, вина из оплетенной бутыли и чистое полотно. А ты, Грест, помоги мне.

Пока они срезали пропитанную кровью штанину, Кирч задремал. В этом доме, хоть и чужом, он не чуял опасности, а потому мог позволить себе отдохнуть.

Хозяйка аккуратно промыла рану сначала водой, потом настоянным на целебных травах вином и ловко обвязала ногу чистой белой тряпицей. Кирч заставил себя открыть глаза и поблагодарить за помощь.

— Ешь, — хозяин придвинул к нему блюдо с ветчиной, маслом, сыром и нарезал большими ломтями хлеб. Наблюдая, как гость жадно поглощает еду, сказал:

— Я не спрашиваю, кто ты и куда идешь, но по твоим ранам вижу, что путь твой непрост. Скажу одно: в недобрые края ты забрался, мил-человек. По собственной воле никто не приходит сюда.

— А сам-то ты как здесь живешь? — спросил Кирч. — Почему не уходишь?

— А куда идти? — погладил бороду хозяин. — Сейчас везде одинаково. А не ухожу потому, что эта земля — моя, и никакие нелюди не заставят меня покинуть ее. Либо они — либо я.

— Понятно. И много вас таких? — поинтересовался Кирч.

— Хватает, — уклончиво ответил чернобородый.

Так они и переговаривались: обо всем и ни о чем, храня свои тайны и не выведывая чужие, и, тем не менее, прекрасно понимая друг друга. Потом Грест принес еще одно одеяло и подал его Кирчу:

— Выспись как следует, воин. Сон твой пусть будет спокоен, тут все свои.

Кирч бросил одеяло на пол, лег, положил рядом Тангур и сразу уснул. Хозяин покачал головой, усмехнулся в бороду и загасил лампу.

Три дня и три ночи прожил Кирч в доме Греста Винита, ожидая, когда Риэл наберется сил, чтобы идти дальше.

На четвертый день он и младший из пяти сыновей Греста — Грон в кузнице на заднем дворе подковывали лошадь, когда в ворота постучали. Грон поглядел на Кирча и знаком показал ему, чтобы тот укрылся в сарае, а сам неспеша вытер холстиной руки и пошел узнать, кто там. Сквозь щель над дверью Кирч наблюдал за воротами, готовый в случае чего прийти Грону на помощь.

Но Грон безбоязненно распахнул тяжелые створы, и во двор, к удивлению Кирча, въехали пятнадцать всадников, и ксары у них были повязаны так, что скрывали лица до самых глаз. И когда они спешились, усталые и запыленные, и сняли ксары, Кирч узнал в одном из них Скильда Брандива, младшего брата князя Скаверы.

Стим Вер, охраняющий границу Скаверы от Армика до Имригда, редко бывал дома, Скильд Брандив не был дома уже больше года. Он со своими бойцами кочевал по захваченным землям, выслеживая и уничтожая отряды наемников. Бредув покидали тридцать бойцов, и половину из них потерял Скильд в жестоких схватках с Охотниками и степняками, и каждый горец взял с собой пять-шесть врагов. Славные то были воины, и мечи, закаленные кровью и яростью, венчали их могилы, и наемники эти могилы проклинали и обходили далеко стороной.

Кирч покинул свое убежище и вышел навстречу всадникам.

— Скронгир! — шагнув к нему, радостно воскликнул Скильд. — Вот не ожидал встретить тебя здесь!

Они пожали друг другу руки и присели на ступеньку крыльца. Воины тем временем расседлывали лошадей, Рона — жена Греста — увела в дом раненых.

— Мы проходили рейдом вдоль Согдивы, — сказал Скильд, снимая кольчугу, а за ней подкольчужную куртку. — Двенадцать раз за двадцать семь дней вступали в бой: девять раз с Охотниками и пять раз со степняками. Я потерял пятерых человек, но семь отрядов, пробиравшихся к границе Скаверы, мы положили там, где встретили. Долина умирает, Кирч. Я смотрел в глаза многих аврисков и не видел в них ничего, кроме страха, и множатся ряды наемников, а наши — редеют. Что может спасти нас? Я потерял половину своих людей и, быть может, уже никогда не увижу Бредув, но что станется с Долиной, если мы, последние ее защитники, уйдем навсегда?