Линн Флевеллинг - Возвращение королевы

— Доброе утро. — Аркониэль попытался улыбнуться, но это оказалось не так-то просто, во всяком случае сейчас, когда его сердце болело из-за того, как Тамир обошлась с Айей. — Витнир, нам с королевой нужно поговорить наедине. Пойди в большую комнату, закончи там завтрак.

Мальчик мгновенно выскользнул из постели, все еще в одной длинной ночной рубахе. Аркониэль набросил на него плащ Айи и выставил из комнаты.

Тамир закрыла за Витниром дверь и прислонилась к ней, сурово сложив руки на груди.

— Я отправила Уну и нескольких всадников наладить южные укрепления. Начнем войну сразу, как только вернемся в Атийон.

— Хорошо.

Она помолчала, потом вздохнула.

— Знаешь, я не сожалею об Айе. Брат требовал, чтобы я убила ее. Изгнание — лучшее, что я могла для нее сделать.

— Я знаю. Она все поняла.

— Но я думаю… ну, я рада, что ты здесь, даже если мы не сможем больше быть друзьями.

Аркониэлю хотелось утешить ее, но он не мог найти слов.

— Ты поэтому пришла?

— Нет. Она сказала, что ты должен остаться со мной из-за видения. Я хотела бы узнать о нем больше.

— А-а… Нет, это Айе было послано видение белого дворца. Но в нем она увидела меня. Я был уже очень старым, а рядом со мной стоял какой-то юный ученик. Огромный дворец был полон волшебников и детей с магическим даром, и все они собрались там, чтобы в безопасности учиться и делиться своей силой ради блага страны.

— Это твоя Третья Ореска.

— Да.

— И где это было? В Атийоне?

— Нет. Айя сказала, она видела какой-то новый, прекрасный город на высоком утесе над морем, над глубоким заливом.

Тамир немного подумала.

— Ты думаешь, этого города пока нет?

— Думаю, нет. Я ведь сказал, в ее видении я был очень старым человеком. — Тамир явно была разочарована. — Что с тобой, Тамир? — спросил волшебник.

Она с рассеянным видом потерла маленький шрам на подбородке.

— Я постоянно вижу во сне, что стою на каком-то утесе и смотрю на глубокий залив. Он где-то на западном побережье, но никакого города там нет. Я вижу этот сон так часто, что мне уже кажется, будто я там бывала, но я не знаю, что все это означает. Иногда я вижу вдали какого-то человека, он машет мне рукой. Но я ни разу не смогла разобрать, кто это… а теперь мне кажется, что это ты. Ки тоже присутствует в этом сне. Я… — Тамир замолчала на полуслове и отвела взгляд, сжав губы в тонкую линию. — Тебе не кажется, что мы с Айей видели одно и то же место?

— Возможно. Ты спросила об этом оракула?

— Я пыталась, но в ответ получила лишь то, о чем уже тебе рассказала. Не много пользы от такого ответа, да?

— Может, пользы больше, чем тебе кажется. Айя тоже понятия не имела, что означало ее видение. Только теперь стал ясен его смысл. Хорошо, если вы с ней видели одно и то же место. А я подозреваю, что это действительно так.

— Ты меня ненавидишь за ее изгнание?

— Ох… конечно нет! Я буду скучать по ней, но я все понимаю. А ты ненавидишь меня?

Тамир грустно рассмеялась.

— Нет. Я не уверена даже в том, что к Айе отношусь с ненавистью. Это ведь Лхел убила Брата, но ее я тоже не в силах ненавидеть! Она была так добра ко мне и очень помогла, когда мне было одиноко!

— Она очень заботилась о тебе.

— Когда я увижу ее снова? Может, заедем в старый замок на пути домой и поищем ее? Как ты думаешь, она все еще там?

— Я ее искал, когда ездил забрать твою куклу в ту ночь, но не смог найти. Но ты же знаешь, какая она.

— А какое тебя посетило видение, когда ты был здесь в прошлый раз?

— Я видел самого себя с маленьким темноволосым ребенком на руках. Теперь я знаю, это была ты.

Аркониэль увидел, как задрожали губы Тамир, когда она прошептала:

— И все?

— Иногда Светоносный бывает очень откровенен, Тамир.

Тамир казалась такой юной и несчастной, что Аркониэль невольно протянул к ней руку. Она нахмурилась, не решаясь пойти ему навстречу, потом подошла и села рядом на край кровати.

— Я до сих пор чувствую себя чужой в этом теле, хотя уже столько месяцев прошло…

— Не так много времени прошло, если сравнить со всей твоей жизнью. И тебе незачем так сильно беспокоиться из-за этого. Мне очень жаль, что все должно было произойти именно так.

Тамир стала смотреть на огонь, часто моргая, чтобы удержаться от слез. Наконец она прошептала:

— Я просто не могу поверить, что мой отец стоял тогда рядом… Как он мог сделать такое с собственным ребенком?

— Он не знал всего плана до той самой ночи. Если тебя это утешит, скажу: он был в ужасе, он был просто раздавлен. Думаю, он так и не оправился от пережитого. Видит Иллиор, он перенес страшную пытку, глядя, что делают с твоей матерью и с тобой.

— Вы с Айей хорошо его знали?

— Да, мы удостоились этой чести. Он был великим человеком, добрым к людям и славным воином. Ты очень похожа на него. Тебе достались и его храбрость, и его большое сердце. Я уже вижу в тебе и его мудрость, хотя ты еще очень молода. Но ты получила и лучшие качества своей матери, той Ариани, какой она была до твоего рождения. — Аркониэль коснулся пальцем кольца, на котором были изображены профили ее родителей. — Я рад, что ты нашла его. Ты взяла все лучшее от них, и Светоносный не случайно выбрал именно тебя. Ты избрана Иллиором. Никогда не забывай этого, что бы ни случилось в будущем. Ты будешь лучшей королевой Скалы после Герилейн.

— Надеюсь, ты не ошибаешься, — грустно произнесла Тамир и ушла.

Аркониэль еще какое-то время сидел, глядя на огонь. И хотя он испытал немалое облегчение от разговора, сердце его болело из-за разлуки с Айей и из-за того, что он видел, как сильна и в то же время уязвима Тамир. Тяжкая ноша лежала на ее хрупких плечах. Аркониэль решил, что изо всех сил будет стараться облегчить этот груз.

С этими мыслями Аркониэль вышел из гостиницы и пошел к пещере оракула. Впервые в жизни он шел по этой тропе один, держа в уме свои собственные вопросы.

Жрецы в масках спустили его вниз, и Аркониэля охватила уже знакомая тьма. Но на этот раз он не испытывал страха, а только решимость.

Когда его ноги коснулись твердой земли, он сразу направился на мягкий свет, видневшийся невдалеке.

Женщина, сидевшая на табурете оракула, вполне могла быть той же самой, с которой он говорил когда-то. Разобрать было трудно, и никто, кроме высшего жреца Афры, не знал, как избираются медиумы и сколько их было за прошедшее время. И не всегда это были девушки или женщины. Аркониэль знал волшебников, которым приходилось говорить здесь с юношами. Но все сидевшие под землей казались либо безумцами, либо слабоумными.

Женщина отвела с лица спутанные волосы и пристально посмотрела на Аркониэля, когда тот сел на табурет напротив нее. Глаза медиума уже горели божественной силой, а голос, когда она заговорила, звучал не по-человечески гулко.