Робин Мак-Кинли - Красавица

Мы оба развернулись к закату и я обнаружила, что уставилась на затылок Чудовища. Заметила серые пряди в гриве, которая спускалась ему на плечи. Свет погас, словно задутая свечка, и нас нежно обволакивали серые сумерки; небо, покинутое солнцем, полыхало розовым и сиреневым.

Чудовище повернулось ко мне. В этот раз я смогла посмотреть на него без содрогания. Через секунду он резко сказал:

– Я довольно уродлив, не правда ли?

– Вы довольно… ээээ, лохматый, – ответила я.

– Ты просто очень вежлива, – заметил он.

– Да, конечно, – согласилась я. – Но ведь и вы вчера назвали меня красивой.

Он издал звук, похожий на рев и рык одновременно, и через минуту усердных размышлений, я решила, что это был смешок.

– Так ты мне, значит, не веришь? – поинтересовалось Чудовище.

– Нет… не верю, – неохотно сказала я, гадая, не рассердится ли он. – Любое зеркало это опровергнет.

– Ты не найдешь здесь ни зеркал, – заявил он, – ни спокойной глади пруда: я не выношу отражений. И если только я тебя вижу, отчего тогда ты не можешь быть прекрасной?

– Но… – начала я, а учения Платона ворвались в мои мысли так быстро, что от них почти заболела голова и я не смогла говорить. Через минуту раздумий я решила не приводить доводов из трактата о знании, и просто, чтобы не молчать, произнесла:

– Ведь есть еще Великодушный. Хотя никогда не замечала, чтобы он обращал внимание на мою внешность.

– Великодушный?

– Мой конь. Огромная серая лошадь в вашей конюшне.

– Ах, да, – ответило Чудовище и уставилось на землю.

– Что-то не так? – забеспокоилась я.

– Возможно, было бы лучше, если бы ты отослала его обратно с отцом, – признался он.

– О, Боже… ему грозит опасность? Ох, пообещайте, что с ним ничего не случится! Можно мне послать его домой сегодня? Я не хочу, чтобы он пострадал, – воскликнула я.

Чудовище покачало головой.

– Ему ничего не грозит, но понимаешь, звери – другие звери – не любят меня. Ты заметила, что в саду нет никого живого, только деревья, трава, цветы, камни и ручьи.

– Вы не причините ему боли? – снова спросила я.

– Нет, но мог бы и животные это чувствуют. Если я не ошибаюсь, лошадь твоего отца отказалась пройти через ворота во второй раз.

– Это правда, – прошептала я.

– Нет причин для волнения. Ты это знаешь. Ты заботишься о нем, а я постараюсь держаться от него подальше.

– Возможно… возможно будет лучше, если он все-таки будет дома, – сердце мое дрогнуло при мысли об этом. – Вы могли бы… отослать его?

– Мог бы, но вряд ли он сможет это принять и, скорее всего, сойдет с ума. С ним все будет в порядке.

Я подняла взгляд на Чудовище, желая поверить ему, и внезапно поняла, что так и произошло. Я улыбнулась.

– Хорошо.

– Идем, становится темно. Пройдем внутрь? Могу я присоединиться к тебе за ужином?

– Конечно, – ответила я. – Вы здесь хозяин.

– Нет, Красавица, хозяйка здесь ты. Я дам тебе все, что пожелаешь.

«Свободу», – вертелось у меня на языке, но я не осмелилась озвучить это.

– Комната тебе по душе? Хочешь что-нибудь поменять?

– Нет, нет. Все чудесно. Вы очень добры.

Он нетерпеливо махнул рукой.

– Мне не нужна твоя благодарность. Кровать удобна? Тебе хорошо вчера спалось?

– Да, конечно, очень хорошо, – ответила я, но случайное движение моей руки привлекло его внимание.

– Что произошло с твоими руками? – резко спросил он.

– Я… ох… – начала я и вдруг поняла, что не могу солгать ему, хотя не знала, почему. – Прошлой ночью я попыталась выйти из комнаты. Дверь не открылась и я… испугалась.

– Понимаю, – словно тихое рычание послышалось из его груди. – По моему приказу дверь заперли.

– Вы же сказали, что мне нечего бояться, – засомневалась я.

– Так и есть, но я все же Чудовище и не всегда могу вести себя прилично… даже ради тебя, – ответил он.

– Мне жаль, – сказала я. – Я не понимаю.

Что-то было в том, как он стоял, не глядя на меня: покорность, рожденная долгими годами молчания и безнадежности, давящими на его плечи. Я обнаружила, что невольно желаю успокоить его.

– Но мысли мои теперь в порядке и смотрите: уверена, что и руки тоже зажили.

Я сняла повязки с рук, пока говорила, и вытянула руки, чтобы он мог их рассмотреть. Я забыла про кольцо: бриллианты и яркие глаза-рубины поймали последние искры солнечного света и блеснули в сумерках.

– Тебе нравится это кольцо? – после недолгого молчания спросил он, глядя на мои руки.

– Да, – ответила я. – Очень. И еще, спасибо Вам за семена роз. Я посадила их сразу же, после того, как Отец приехал домой, и они зацвели в день моего отъезда – так что в памяти сохранился дом, весь покрытый цветами, – с тоской в голосе продолжала я.

– Я рад. Я пытался поторопить их, конечно, но очень тяжело делать это на расстоянии.

– Правда? – поинтересовалась я, не уверенная, что мне нужен ответ. А потом вспомнила, что побеги, которые были ближе к лесу, росли быстрее всех. – И благодарю за все те чудесные вещи в седельных сумках Отца – очень мило с вашей стороны.

– Я вовсе не мил. Знаю, сейчас ты думаешь, что обошлась бы и без колец, роз или кружевных скатертей, а вместо этого была бы дома – поэтому не хочу твоей благодарности. Я уже говорил об этом, – грубо ответил он. Через мгновение он продолжил уже другим тоном: – Сложно было решить, что послать. Изумруды, сапфиры, обычные королевские подарки и все остальное – я не думал, что такое тебе может понравиться. Даже золотые монеты могли бы не пригодиться.

– Вы сделали очень хороший выбор, – заметила я.

– Неужели? – он, казалось, был доволен. – Или ты снова проявляешь вежливость?

– Нет, правда, – настаивала я. – Я сама использовала две свечи для чтения. Весьма расточительно с моей стороны, но было так чудесно читать под ровным и ярким светом.

– В этот раз я пришлю еще больше свечей, – пообещал он. – И меха, и ткани. Мне не хотелось посылать денег.

«Кровавых денег», – подумалось мне.

– Темно уже, – продолжил зверь. – Твой ужин готов. Ты возьмешь меня под руку?

– Я бы предпочла этого не делать, – был мой ответ.

– Ну, что ж, – произнес он.

– Давайте поспешим, – я отвела от него взгляд. – Я очень голодна.

В столовой зажглись свечи при нашем появлении. Я заметила, не задумываясь об этом, что, пока проходил закат и мы стояли в саду, светильники на подставках зажигались везде, но мы вдвоем стояли в сгустке темноты рядом с розами, и лампы, что шли по бокам дорожки, ведущей в замок, не горели.

– Странно, – заметила я. – Разве обычно они не загораются, когда подходишь ближе? Так было прошлой ночью со свечами, когда я бродила по замку.

Чудовище издало звук (легкое ворчание, в котором я различила слова, но не поняла на каком языке они были) и лампы сразу же зажглись.