Сборник - Мир фантастики 2010. Зона высадки

Бабушка хлопал глазами. Беседа погружала его в тоску. Но тут он кое-что вспомнил и перебил исследователя.

– Я сегодня был в деревне. Это правда, что вы выставляете Суслика против Хохлатого Любимчика?

– Чистая правда,– кивнул мистер Несвид.– Птица запущена и совершенно не подготовлена. Но я разработал новую систему тренировок. И, вы знаете, мне очень пригодилось мое новое приобретение...

Он выставил вперед правую ногу и пошевелил когтями.

– Чертовски удобно. Теперь я сам тренирую Суслика, и, клянусь, он далеко пойдет.

Бабушка поперхнулся.

– То есть вы заходите в загон и...

– И гоняю его, как сидорову козу. Думаю, у нас все шансы победить на следующей неделе.

Тут мистер Несвид затушил окурок и неловко заерзал на бревне.

– Не поможете ли мне встать? Хожу я прекрасно, но вот с вставанием не до конца освоился.

Сержант взял ботаника за руку и сильно потянул. Ладонь у мистера Несвида была сухая и горячая, как нагревшаяся на солнце галька.

Вечером того же дня Док и Бабушка пили кофе на веранде. Верхушки пальмакаций красиво серебрились в лунном свете, а в бассейне за домом ухал Пульхерия.

– Так что вы там нашли, в лесу? Кроме одержимого исследовательским пылом Несвида?

Бабушка погрел ладони о кружку и раздумчиво сказал:

– Понимаете, Док, что меня тревожит. На яхтах обычно бывают две капсулы: одна расположена ближе к носовому отсеку, а другая – к хвостовому. На них есть цветовая разметка. Так вот, наш Несвид использовал хвостовую капсулу. Мне это запомнилось еще с того раза, когда мы тащили его из леса... Но тогда было темно. Вот я и решил проверить.

– Ну и что?

– А то, что при посадке он должен был находиться в рубке. Намного логичней залезть в ближнюю капсулу, а не бежать в хвост корабля.

– А если передняя была повреждена взрывом?

– Может, и так. Только ведь он едва успел. Он поджарился на корабле, а не в шлюпке. Что же он там делал такое? Я бы сказал, спустил что-то в первой капсуле. Хотелось бы мне еще знать, что.

В день соревнований дома, окружавшие деревенскую площадь, украсили алыми цветами флукса и ветками вододендрона. В центре выстроили загон из прочных жердей. Обычно бои проводились на закате, когда торги особенно возбуждены и яростны. Но сегодня, из-за необычайного наплыва народа, устроители завозились и начинали уже при свете факелов. Торги, впрочем, прекрасно видели и в полной темноте – чего нельзя было сказать о зрителях. Их набралось до двух сотен. Пришли даже кормящие матери, традиционно не допускавшиеся к зрелищу. Считалось, что от вида крови молоко в материнских сосцах может испортиться, и младенцы вырастут вовсе не младенцами, а злобными демонами Гра-Гра. Толпа волновалась. Люди кричали, хихикали, толкали друг друга и оживленно лузгали семечки, заплевывая землю шелухой. Из рук в руки переходили калебасы с бобовым пивом.

Док, сержант и Душка устроились в первом ряду, как почетные гости. Душка, радующийся вновь обретенной свободе, украсил себя гирляндой флуксов. Его синюшная физиономия торчала из венка огненных цветов, как свежевылупившийся птенец феникса.

– Двадцать шершней! Я поставил двадцать шершней на Суслика. Отчасти из-за вас, Док. Как-никак, вы его бывший хозяин. Это должно быть вам приятно.

Док ухмыльнулся.

– Я поставил на Любимчика. А вас, Роджер, ничто не учит.

Душка торжествующе хмыкнул.

– А вот поглядим. Если я прав, с вас бутылка. Та старая «Белая лошадь», которую вы прячете в верхнем ящике буфета.

Не успел Док возмутиться, как загремели бубны, возвещая начало боев. Первые схватки были не особенно интересны. На ринг выпускали молодых, неподготовленных птиц. Те сходились с визгом, наносили друг другу несколько ударов и разбегались. В воздух летели перья, но обычно дело обходилось без увечий. Разгоряченные болельщики приветствовали победителя – голенастого пятимесячного птенца. Его наградили корзиной рыбы, и хозяин отвел своего питомца в загон. А на арену выступил Любимчик. Двухметровая хохлатая бестия, с небольшими красными глазками и огромным изогнутым клювом – он выглядел так свирепо, что дети в толпе заплакали. Торг поскреб землю лапой и заклекотал. Знает себе цену, стервец, решил Бабушка. Бедный Суслик. Вряд ли он продержится хотя бы до второго раунда. На противоположной стороне арены, у самой решетки, Бабушка заметил довольного старосту. Рядом с ним стоял мистер Несвид, невозмутимый, как рыба. Что-то тут не так, подумал сержант – и тут вторые дверцы распахнулись, и на ринг вылетел Суслик. Толпа ахнула. Не издав ни звука, птица промчалась через арену и налетела на Любимчика. В воздухе мелькнула когтистая лапа, и левое крыло Хохлатого окрасилось кровью. Бабушка ошалел. Обычно торги не нападали сразу – этому предшествовал долгий ритуал покряхтывания, пританцовывания и предупредительных щелчков клювом. Сейчас же обезумевший Суслик ударил во второй раз. Саблевидные когти сверкнули в свете факелов, Хохлатый неловко пошатнулся и медленно завалился набок. Культяпки крыльев судорожно подрагивали, а из распоротой шеи толчками била кровь. Отсеченная голова торга покатилась, пятная пыль. Туша побежденного еще подергивалась, а Суслик уже захрипел и накинулся на решетку. Его клюв клацнул у самого лица старосты – того едва успели оттащить. А торг не останавливался и все долбил и долбил, так что толстые прутья начали трещать. Посыпались щепки. В толпе завизжали. Стоящие впереди стали отчаянно протискиваться назад. Закричала женщина. Прут разлетелся надвое под ударом клюва, и в ту же секунду воздух прорезал тонкий красный луч. Пахнуло паленым. Суслик покачнулся и упал головой вперед. Оперение на шее почернело и дымилось. Правая обожженная нога все скребла и скребла пыль, а голова уже обессиленно свесилась между разбитых прутьев. Мистер Несвид спрятал пистолет и пошел через толпу ко входу в загон. Люди перед ним расступались.

Троица поднималась вверх по холму в угрюмом молчании. Душка теребил свою гирлянду, обрывая лепесток за лепестком. Когда до дома Ричардсона осталось не больше двухсот ярдов, Док обернулся к Душке и прямо спросил:

– Ты знал?

Глаза у Душки беспокойно заметались. Он ничего не ответил и хотел было обойти Дока, но дорогу ему заступил Бабушка.

– А ну говори. Ты сам полез к старосте в загон, или тебя подговорили?

Душка ковырял землю ботинком. Сержант взял его за плечо и хорошенько тряхнул. Душка дернулся и жалобно заныл:

– Ну че, ну че? Я, что ли, виноват? Я же как лучше хотел.

– Так это твоя затея? Что ты там подсыпал Любимчику, а?

Радарщик молчал, втянув голову в плечи. Сержант наступал, раздувая ноздри:

– И загон специально поджег, да? Чтобы твоих шуточек не заметили? И вовсе ты был не пьяный. Ну погоди, я все как есть опишу в рапорте. Поработаешь ты тогда на радаре... в штрафроте на Герре.