Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Летучий Корабль

— Я подумала про тебя плохое, — созналась Лиза и чуть не всхлипнула. — Что ты заигрался насовсем.

— Я сам про себя плохое подумал. Иначе бы ничего у меня не вышло. Больше я так никогда не буду.

— Не будь.

— Лизка, Лизка, я ведь только что Коракса не уберег и Ангста, между прочим, насмерть убил…

Лиза задумалась.

— Но Книга-то открылась, — сказала она наконец. — У тебя ей лучше будет, правда?

Инго неопределённо хмыкнул.

По галерее от их шагов прыгало эхо — забегало вперед, останавливалось и поджидало, и опять выскакивало. И полутьма, и шорохи, и эхо были совсем не страшные — после Чёрного Замка. Лиза изо всех сил старалась не думать про это место, но обойти его, как открытый чёрный люк на улице, не получалось.

— С этими в игры играть… — с усилием произнес Инго через несколько шагов. — Знаешь, кто это, Лизка? Ну, кроме того, что Кристабель говорила? Рассказать?

Лиза немного подумала и согласилась. Раз впереди серьёзный разговор с Андреем Петровичем, про колдунов слушать уже и не так страшно.

— Эта парочка, Штамм с Ангстом, после того, что в Ажурии учинили, повстречали одного своего знакомого.

— Звали его Мутабор, — закивала Лиза.

Инго ускорил шаг и продолжал:

— А он к тому времени точил зубы на Радинглен. А Радинглену, Лизка, такой почет был оказан потому, что из него в Библиотеку попасть легче легкого… Ты только не спрашивай, почему, я пока и сам не знаю.

— И что, получилось у него?

— Тогда получилось, — Инго мотнул головой. — Теперь всё, уж извините. Теперь ему туда нипочем не попасть. А Мутабор с ажурской парочкой и ещё с герцогиней Паулиной душевно сговорились, не знаю и знать не хочу, чего он им посулил. Они-то думали, что Радинглен захватить проще простого, надо только Филина убрать с дороги. Нет, они понимали, что в случае чего сообща его одолеют, но не хотели, чтобы в разгар событий им кто-то мешал. И они решили, что от Филина надо избавиться срочно, чтобы он им аппетит не испортил, когда они начнут Радинглен жрать… Но при них был ещё один человек, Коракс.

— Что же он при них-то делал? — шепнула Лиза, — Он же не такой как они… был. — Она осеклась.

— Потом у Филина спросишь. В игры играл и заигрался, — Инго коротко вздохнул. — Прости. Так вот Коракс что-то им наврал, — уж не знаю что и теперь не узнаю, может, тоже про брата-близнеца, — и тут даже Мутабор поверил, что старина Глаукс уже не тот, ха… Так что мы все должны сказать бедному Кораксу огромное спасибо — он же нам Филина спас…

— Спасибо, — сказала Лиза и хлюпнула носом.

— Хотя… — помолчав, добавил Инго, — хотя, котёнок, когда этот Штамм завел речь про мост из живых людей, я очень хорошо понял, как жилось бедняге Кораксу. Потому что, понимаешь, Лизка, фарфоровые куколки под рукой оказываются далеко не всегда… В общем, сговорились они и решили начать большую радингленскую операцию. И встретили достойный отпор. Уж чего не ожидали… А Мутабор снова оказался хитрее всех и сообразил, что без этих союзников ему единовластно ставить собственные эксперименты будет даже проще, и ловко их подставил под этот достойный отпор. А сам остался на свободе. Сейчас, — вдруг сказал Инго. — Сейчас, Лизка, я всё расскажу.

Лиза испугалась. Потому что вспомнила, как Филин всё хотел рассказать ей про то, как погибли их родители, и никак не мог начать. И угадала.

— Наши с тобой родители, Лизка, сумели вызвать всю эту компанию на поединок и заключить их в этот шарик, — сказал Инго. — Коракс сам не понял, как это произошло, так что добавить ничего я не могу. Папа, правда, волшебником вообще не был, зато маминой силы на двоих хватало. Да и потом, есть вещи, которые не хуже магии действуют… В результате вся эта компания оказалась в шарике, а Мутабор увернулся, потому что очень уж крут был, гадина, за свой счет и за чужой… А вот куда при этом родители наши делись, Лизка, я не понимаю. Они могли погибнуть, конечно, но это случилось не в нашем мире, а где-то ещё… Я их нигде не вижу… Их нигде нет, — он даже руками развел. — Ни живых, ни мертвых. Лизка, у меня слова кончились.

— Инго, а откуда ты это всё знаешь? — вдруг спохватилась Лиза.

— Просто знаю… — Инго помолчал. — Я ему в глаза посмотрел, Кораксу. Бедный он, бедный — двенадцать лет там, с ними…

— Тогда как же… что же… — слова у Лизы тоже кончились, зато слезы подступили опасно близко. — Как это — нигде нет?

Инго остановился.

— Погоди, — быстро начал он. — Погоди-погоди. — Схватил Лизу за руку и ринулся вперед. Мимо замелькали фамильные портреты — легендарный Инго Первый в сверкающих латах и с весёлыми оранжевыми глазами, Инго Второй на фоне книжных полок и неразборчивой карты на заднем плане, Элейна Прекрасная с пушистой белой кошкой на руках, дедушка Ларе в рогатом шлеме… У одной из картин они затормозили так резко, что Лиза еле на ногах удержалась и взглянула на Инго с возмущением. Ещё и бегает после такого!

А потом она посмотрела на картину.

Это был парадный портрет Инго Третьего и супруги его Уны, Тоненькая Уна сидела в кресле в зелёном платье — рыжие женщины обречены носить зелёные платья, — Инго-старший стоял рядом, опершись на спинку. Сейчас было видно, что Инго-младший уже не так похож на отца, как раньше. За ними виднелось стрельчатое окно с видом на море, книжные полки, глобус, гипсовая статуэтка, изображавшая сову, и много чего ещё.

Лиза видела эту картину десять тысяч раз, а Инго — гораздо больше. Лизе портрет никогда не нравился, уж очень эрмитажный какой-то. Ей казалось, что та фотография папы с мамой, которая в Петербурге в Бабушкиной комнате, гораздо лучше, хоть и маленькая, и чёрно-белая.

Сейчас Инго, воткнув факел в гнездо, смотрел на портрет, не мигая и напрягшись, как струна, и барабанил пальцами по переплету Книги.

— Нет, — сказал он наконец, мотнув головой. — Нет. Да. Нет, потом. Показалось. У Филина спрошу.

…Лиза сначала ужасно сердилась на брата за то, что он никуда не спешит, но когда они дошли до кухни, ей стало ясно, что на дело действительно надо идти сытым и довольным. Бутербродов они съели без счёта и выпили чуть ли не ведро сока. Разговаривали шёпотом, потому что от голосов начинало гудеть в главной королевской кастрюле. Один раз выкатилась из тёмного угла мышка, ничуть не механическая мышка в серой бархатной шубке, потаращилась на ночных гостей бусяными глазками, и Лиза угостила её сыром. И только когда почти рассвело и часы на башне пробили пять — в Радинглене летом тоже, как и в Петербурге, светает непростительно рано, — Инго вздохнул и произнес:

— Всё, хватит тянуть. Пора Конрада будить. Вот что, котёнок, позови-ка нам Мурремурра.

Лиза попыталась возмутиться, но потом представила себе, каково это — будить спящего дракона, да ещё по такому деликатному делу, и согласилась, что пусть лучше это сделает кот. На котов не сердятся даже драконы.