Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Кто ж посмел поднять руку на столь милое и безобидное существо? — сокрушенно спросил я, разглядывая ее тонкие белые руки.

— Тут не все так просто, сударь, — понизился ее голос, и она наклонилась ко мне. Прядь курчавых волос упала на лицо, но она порывисто смахнула их в сторону. — Ты, видимо, из далеких краев, и не ведаешь наших негласных законов. Я вынуждена платить дань тому, кто меня сюда устроил. Так вот он и пытался бить меня.

Мои глаза сузились и напряглись. А палец снова закружил по деревянному ободу.

— Выходит, ты и стала причиной заточения брата. Ты, и твое легкое поведение. А теперь ты снова стала рабой хозяина, дабы собрать денег и вызволить брата. Что ж, ты тоже подобна белочке, что крутится в этом бесконечном колесе.

— Ох, сударь, и не говори, — ее голос отзывался усталостью, покорностью и отрешением. — Это адское колесо, и остановить его невозможно. Равно как и вырваться из него. И уехать не могу, так как семья здесь. И брату помочь надо.

— Так не проще ли было не затевать всего этого? И брат бы на свободе гулял, и совесть чиста? Замуж бы вышла, да жила припеваючи.

— Конечно! — презрительно фыркнула она. — Как бы не так. За кого тут выходить? Да и зачем? Чтобы горшки закоптелые драить? И белье полоскать. А взамен побои терпеть, что я непутевая. А после слушать сплетни, как мой муж по соседним девкам гуляет? Нет, это не про меня.

— Разве можно изменять такой красавице? — не искренне, но правдоподобно подивился я. — Да любой будет к тебе, точно цепью прикован!

— Знавали и краше, — в ее голосе проскользнули печальные воспоминания. — И что?

— Что?

— Да все то же! Все одно и то же. Красота тут не при чем, сударь. Она даже становится обузой в браке.

— Ну а королевские стражники? — кивнул я в сторону двери, где у стены лениво сидели двое рослых мужей, плечистых и серьезных. Груди их поблескивали от набегающих друг на друга пластин брони, вплетенных в кольчуги. А на поясах висели короткие мечи — такими удобнее всего орудовать в тесной таверне.

— Смотри, какие бравые ребята. Неужели они так же к девушкам относятся?

Тайла с грустью воззрилась на них, а после махнула ручкой.

— А тех попросту дома не увижу. К тому же, не доведи господь война, так и вовсе потерять можно. А война, кстати, разразиться может очень скоро. Один из герцогов переметнулся на сторону соседнего королевства, а теперь, прикрываясь мощью его армий, претендует на наш трон.

— Ну вот, это уже интереснее, — оживился я. — Выходит, он желает трона. То есть власти в вашем королевстве. А почему его не желаешь ты?

— Куда мне, — тихо посмеялась она, качая головой. — Да и зачем? Хлопотное дело, скажу тебе, да и жизнь подвергать постоянной угрозе?

— Но она от того становится слаще, — заметил я. — Острее и интереснее.

— Но, как правило, короче, — философски подчеркнула она, с легким вызовом посмотрев мне прямо в глаза.

— Это если бояться смерти. А если знать, что ее нет…

Вдруг взгляд ее сменился тревогой, а улыбка исчезла.

— Кто ты, сударь, — в глазах ее промелькнул искренний страх.

— Ладно, не стану тебя утомлять. Так как насчет ночи молчания?

— Или сладостных стонов? — вторила она лукаво. Страх сменялся привычным озорством.

Я протянул ей три монеты. Она с одинаковым изяществом и проворностью переправила их куда-то в свои одежды.

— Это для начала, — пояснил я. — Остальное получишь, если сможешь доставить мне удовольствие.

— Я смогу, — многозначительно прищурилась она, словно прикидывая, с чего начать.

Я же прищурился в ответ.

— Не сомневаюсь.

— Здесь есть комнаты, — ее тонкий пальчик указал в бревенчатый потолок.

— Но сначала давай прогуляемся, — мягко предложил я.

Она замялась, прикидывая в уме, стоит ли связываться со мной, но после видимо решила — стоит. И немало.

— Давай, — игриво пропела она.

Мы молча поднялись. На миг она повернулась ко мне спиной. Лишь на миг. Но от меня не укрылся взгляд, который она бросила на богато одетого «купца». И так старательно она прятала его, и таким он оказался мимолетным, что звенел не хуже кандалов. Тех самых, коими приковали ее к этому «колесу» жизни. Звон ударил по ушам, но я лишь наивно улыбнулся, пряча свои подозрения. Мы протиснулись между столов, и вышли за дверь.

Ночной воздух благодатно освежил лицо и напоил легкие чарующими запахами. Они сползали с гор, неся живительную силу горных цветов, медов, трав и деревьев. Ночные ароматы таили шелест листвы и шепот хвои. Они были полны первозданной жизненной чистоты. Первозданных жизненных желаний.

Вдаль тянулась скупо освещенная улица, выхваченная из ночи точками одиноких факелов. Призрачные огоньки горели вдоль длинной стены бараков и казарм, где несли службу королевские гвардейцы этого удаленного гарнизона. С другой стороны тянулся невысокий каменный забор, за которым ютились друг к другу приземистые жилые домишки. Время перевалило далеко за полночь. Улица пустовала. Кто привык работать днем — уже спали, а кто не спит по ночам — уже собрались в таких вот тавернах.

Тайла широко развела руками.

— Куда пойдем?

Я зорко следил за ее взглядом, и чувствовал, в какую сторону ей хотелось бы идти. Именно туда я и пошел, по-хозяйски обняв ее за талию. На миг она встрепенулась, словно не веря в совпадение — я вел ее в самый темный проулок. А после вздрогнула уже иначе.

— Какая у тебя холодная рука, сударь.

— Давно никто меня не грел, — мой голос призывал к сочувствию.

— Как давно? — полюбопытствовала она, мягко растирая мою ладонь.

— Очень.

— Так давно, что ты, вместо того, чтобы наброситься на меня, задаешь глупые вопросы?

— Ты считаешь их глупыми? — не поверил я, сжав ее талию сильнее.

— Нет, — потупилась она, — право, нет. Но, согласись, глупо задавать их мне — девушке из кабака. Разве нам за это платят?

— Я необычный.

— Я заметила.

— Я покупаю самое дорогое.

— И что же?

— Знания и мудрость.

— А мое тело?

— За него платят дураки.

— Дураки? — Из ее груди вырвалась обида. Обида за тех, кто обогащал ее.

— Которые не в состоянии добиться взаимности иными путями, — поспешно пояснил я. — А я похож на дурака?

— Нет.

— А если я заплачу?

— А…

— Заплачу, и сразу уподоблюсь дураку. Так? А раз ты говоришь, что я не дурак, то тогда я и платить не должен.

Она рывком высвободилась из моих объятий. Ее игривое настроение резко переменилось. От нее запахло подозрением и сильным негодованием. В глазах вспыхнула ледяная стужа. Да, огонек первой любви, насколько же ты робок и беззащитен перед суровым ликом реальности. Ты подобен призраку — такой же бесплотный и невесомый. Но ты есть. И тебя всегда можно разжечь. Лишь смерть может погасить тебя. Да и то ненадолго.