Дмитрий Денисов - Изначальное желание

— Где они?! — тяжело дышал Берд.

— Впереди.

— Точнее?!

Я небрежно высвободил руку. Он понимающе разжал пальцы, и отстранился. Я сомкнул глаза и сосредоточился. Краски померкли, звуки притихли, запахи улетучились. Остались лишь желания. Но они настолько ярки, что никакие иные чувства не передадут столь полно и достоверно всю истину.

Поваленное дерево приближалось. Уже стало видно — это старый граб. Причем пня я так и не разглядел. И глупцу ясно — дерево сюда притащили. Умный же при этом видит еще и желания тех, кто тащил его сюда. И чувствует то, чего ожидают они от своего желания.

Я улыбнулся. Повел носом, прянул ушами. Пахло напряжением и ожиданием. Пространство вокруг словно натягивалось — явно слышался тихий скрип. Он силился с каждым нашим шагом и звучал угрожающе. Я улыбнулся еще шире.

И вдруг увидел их. Нет, глаз я так и не распахнул. Зато отчетливо стали слышны чужие желания. Они пахли, они сияли, они звенели, они покалывали кожу. Но точнее сказать — они были. И я их чуял.

Несколько человек притаились рядом с деревом, в темных кустах. Они ничем не выдавали своего присутствия, поэтому ни Берд, ни Диркот их видеть не могли. Зато видел их я. Потому как их желания разгорались все ярче, по мере нашего приближения. Выше по склонам, с обоих сторон пряталось еще десятка три. Словно искры от костра, сияли они в ночи. Желания предательски выдавали своих владельцев. Мне вспомнились старые сказки про фей, которые светились в ночи и оставляли искрящийся след. Мрачный и угрюмый лес превратился в волшебную обитель загадочных светлячков.

— Ну же? — тихий шепот Берда вернул меня к действительности. — Сколько их?

— Человек пять впереди, — потянув носом, произнес я. — Остальные по бокам. Десятка три.

— Не спешим! — приказал Берд, распрямляясь в седле.

— А мы что — спешим? — усмехнулся я.

— Не замедляем шага, — добавил воин. — Разворачиваем коней лишь по моему сигналу.

Диркот кивнул. Я пожал плечами. Пусть будет так.

Шаг и еще шаг. Шаг и еще шаг. Поваленный граб приближался. Напряжение нарастало. Внезапно оживился ветер. Его порывистый вздох прокатился по теснине, заставил трепетать кусты и ветви. Кони изредка всхрапывали. Они тоже чуяли неладное.

— Не бойся, — вдруг подал голос Диркот. — Мы защитим тебя.

— А разве я боюсь? — удивился я. — Разве по мне видно?

— Когда человеку страшно, он пытается отшучиваться.

— Вот именно — человеку, — существенно поправил я.

Диркот метнул на меня пытливый взгляд, но после снова принялся осматриваться.

Толстый ствол уже отчетливо чернел впереди. Уже стали видны сучья и ветви. Дерево столь красноречиво лежало поперек дороги, словно всем своим видом кричало: «Стой!». С тем же успехом можно табличку прибить с такой надписью — ничего не изменится. Я принюхался. Пахло свежесрубленной древесиной. Оно здесь недавно, буквально день. Может, прав барон? Может, поджидают именно его?

До поваленного ствола оставалось несколько шагов, как вдруг вечернюю тишину прорезало хорошо знакомое дребезжание и последующее шипение. Оно нарастало и неслось прямо на меня. Уголки моего рта тронула улыбка. Я резко вскинул руку вверх. И мгновенно поймал стрелу.

Надо же, кто-то очень меткий — летела точно в голову.

Конь подо мной от неожиданности взвился на дыбы. Еще несколько стрел пропели в сумраке. Еще одну я поймал у груди, другая пронеслась мимо, несколько сухо щелкнули по шлемам и плечам всадников. И вдруг Берд громогласно заревел:

— Это засада, милорд! Назад! Назад!

Темные кусты принялись выплевывать стрелы. Неумелые стрелы. Они скрежетали по броне воинов, от остальных я отмахивался.

— Поворачиваем коней, милорд! — призывно кричал Берд, натягивая удила.

— Мой конь ранен, — выкрикивал я, нагло привирая.

— Милорд, берегите мошну, — подхватил Диркот, тоже рывком разворачивая коня. Несколько стрел ударили его в спину.

— Прикрывай господина! — выпалил Берд, — отходим!

Мы слитно качнулись, развернули осевших коней и ударили пятками в бока. Но со склонов нам наперерез хлынули тени. Они неслись, вопили и чем-то размахивали. Сзади жужжали стрелы, но меня уже прикрывал Диркот. То и дело слышался стук наконечника о заднюю пластину кирасы и затылок шлема. Берд вырвался вперед. В его руках уже сиял меч.

— На прорыв! — рычал воин. — Уходим!

— Держитесь, барон, мы вырвемся! — надсадно кричал Диркот.

Тени выскочили на дорогу, как раз, когда мы поравнялись с ними. Берд со всего маху врубился в нестройные ряды. Сильный удар эхом прокатился по теснине. Кто-то с криком отлетел прочь, кто-то отпрянул сам. Конь яростно заржал, Берд выкрикивал проклятья. Но тут же тени ринулись на нас, сжимая смертельное кольцо. Замелькали мотыги, вилы, цепы и дубины. Берд угрожающе взревел и принялся опускать меч направо — налево. Раздался хряск, стон, звук падающего тела. Затем еще раз и еще.

Ко мне тоже кто-то подобрался и попытался ударить цепом. Я увернулся, ладонью отбросил цеп, и пинком отправил кого-то прочь. Он немо отлетел и с треском скрылся в кустах. Другой попытался ткнуть вилами, но они пронеслись надо мной — я глубоко завалился набок. Резко распрямился, ухватил за черенок, сразу за железом. И с силой рванул на себя. Кто-то не удержался, и полетел под коня.

Вдруг раздался мощный щелчок. Я обернулся. Диркот разрядил арбалет в одного из разбойников, что уже вознес надо мной мотыгу. Тело рухнуло во тьму, мотыга отлетела прочь. Диркот уже держал меч, и отмахивался им от наседавших сзади разбойников. Его тоже ткнули вилами, но они со скрежетом пробороздили по кирасе.

Поодаль высунулась голова, вскинула лук, натянула тетиву.

— Милорд, пригнитесь, — предостерегающе крикнул Диркот, но было поздно. Свист прорезал сумрак, стрела, словно змея, хищно набросилась на меня. Но стрелок чуть промахнулся. Берет, качнув на прощание пером, унесся во тьму.

— Мой любимый берет! — истошно завопил я.

— К черту берет, уходим! — рычал впереди Берд. Причем, далеко не наигранно. Меч его неустанно поднимался и опускался, точно лопасти мельничного колеса. Оно бешено крутилось в стремительной кровавой реке. Клинок то лязгал о сталь, то с хрустом впивался в плоть. Слышались дикие предсмертные крики, стоны. Пахло ненавистью и болью. И кровью.

— Но он мой любимый, — резонно выпалил я, едва не рыдая. Со злости снова пнул какую-то особо наглую тень. Она взвыла и упала под копыта. Но ее место заняли уже две тени.

— Милорд! — раздалось позади. Там сеял смерть Диркот. — Я прикрою вас, милорд. Держитесь!

Но тут снова над головой пронеслась стрела, всколыхнув пряди. Я глянул по сторонам. Мы плотно повязли в наседающей толпе. Она гортанно рычала, орала и наседала со всех сторон. Я резким движением сломал вилы и принялся орудовать черенком, как дубиной. От меня то и дело отлетали с разбитыми головами и покалеченными ключицами. Бил я не сильно, но ощутимо. Убивать никого не хотелось, но отпор нужно дать достойный. А вот Берд и Диркот никого не жалели. Их мечи беспощадно врубались в плоть, ломали кости. Они уже щедро обагрились, всякий их взмах сопровождался сонмом брызг. Оба воина ревели медведями и сеяли смерть. Я же сеял шишки и ссадины и тоже ревел, изображая бешеную ярость. Разбойникам хватало.