Дмитрий Денисов - Изначальное желание

Он посмотрел на меня ошалелым взглядом и недобро прищурился. Кулаки его непроизвольно напряглись и поджались.

— Это что ж выходит-то?! — негодующе приподнялся он. — Я своими руками себе погибель кую? Сам себе хомут на шею вешаю?

— Отчего погибель? — хоть мне и не хотелось его обижать, глаза мои лучились легким вызовом. — Ты, Пудила, на жизнь себе зарабатываешь. А точнее, на возможность прожить в этом королевстве. А знать и дает тебе такую возможность, заказывая у тебя твои доспехи. Так что живи и радуйся.

— Так… но… я ж… я ж как лучше хочу, — словно ребенок, дулся он.

— Вот этим ты мне и приятен, — чистосердечно признался я. — И все, кто тебе подобен.

— Но… но… как так? — не мог поверить он.

— Как, как? Да вот так! Ты попросту в голову все это не бери, — посоветовал я. — Тебе же хорошо живется?

— Ну да, — не раздумывая отозвался он.

— Так не это ли самое главное?

— Ну да, — веселя, признался он.

— Вот и отлично! — наконец, подытожил я. — По секрету скажу, что ты более счастлив, чем та же знать. Иной раз они сильно вам завидуют. Потому как бремя постоянного раздумья сильно отягощает их головы.

— Вот как? — удивленно вскинул брови Пудила.

— Да, — уверенно выпалил я.

Некоторое время мы молчали, под размеренный скрип телеги и фырканье Гриворыла. Но вдруг Пудила повернулся ко мне и с новым воодушевлением произнес:

— А вот ты и неправ, Роберт.

— Чего так? — живо подобрался я.

— Я броню на турниры лажу! — радостно засветился он, довольный собственной изворотливостью мысли.

— Хм, и то верно, — согласился я, решив положить конец бесконечным спорам.

Пудила сиял и продолжал:

— А турнир — он, прежде всего забава, как для знати, так и для простолюдья. Так что, врешь ты все. Я для народа стараюсь, а не для знати. Ведь смотрят и радуются все без разбору. А раз простого люда гораздо больше, то, выходит, для него я больше и стараюсь.

— Да ты, никак, соображать начал, почтенный мой мастер, — откровенно признался я, перемешивая лесть и честное одобрение. — Ведь ты прав. Как я, глупец, сразу о том не догадался? Как я мог забыть про турниры? Вот же память…

Он ликовал под мои наигранные разочарования. И бойко подстегивал лошадку. Гриворыл всхрапывал и трусил дальше. Ему было совершенно наплевать и на знать, и на простолюдинов. Ведь был он лошадкой.

— Выходит, не одолел ты меня своею думкою, почтенный Роберт, — язвительно заметил Пудила.

— Ох, выходит так, почтенный Пудила, — продолжал разоблаченно играть я. — Всегда так выходит…

— Но голову ты морочишь знатно! — с улыбкой отметил он. — В этом ты преуспел.

— Стараюсь, — кивнул я.

— Оно и понятно, — рассудительно молвил он. — С твое по миру поброди, да со всеми потолкуй. Еще не так заговоришь.

— Да, Пудила, так и есть, — устало поддакнул я.

— А про турнир я ловко вывернулся, — нахваливал он сам себя, словно позабыв обо мне. — И ведь самое приятное — то правда. Ведь я доспехи не на войну делаю, но на турниры. То есть на потеху. И, кстати, сам тешусь безмерно, когда смотрю на эти состязания. Зрелище — ух! Ты уже видал конные турниры, Роберт?

— Нет, только бои на мечах, — снова соврал я, потому как видел уже конные бои. Но хотелось послушать его.

— Мечи дело хорошее, — с видом знатока прогудел кузнец. — Но на конях — совсем другое. Это… это словами и не опишешь. Это видеть надо. Обязательно посмотри — мой тебе совет.

— Спасибо за совет, — вежливо откликнулся я. — Я, собственно, за этим и прибыл сюда.

— А, видать, наслышан, — хитро прищурился он.

— Наслышан.

— Ну и хорошо, — он довольно потер мозолистые руки. — Турнир, это замечательно. Надолго останется в твоей памяти, уж поверь мне.

— Я уже верю.

— Но турнир еще не скоро начнется. Ежели хочешь, можешь со мной в город.

— Можно и в город, — кивнул я, всматриваясь в надвигающуюся толщу городских ворот.

— Ну так поехали, — оживился кузнец. — Хоть столицу посмотришь. А то все по окраинам околачиваешься. Не дело это. Столицу обязательно хоть разок посмотреть надобно. А то, чего доброго, будешь потом в чужих землях про задворки наши рассказывать.

— Я, Пудила, про тебя рассказывать буду, — искренне признался я.

— А я чего?! — внезапно насторожился он. — Чего про меня рассказывать-то? Мне и без того хорошо.

Я с восхищением оглядел его с головы до ног и воззрился в небесную даль.

— Я расскажу о том, какие в вашем королевстве искусные мастера-кузнецы.

— Брось, — отмахнулся он медвежьей ручищей. Но я уже чувствовал, как начало теплеть и радоваться его сердце. — Их везде полно.

— Не так уж и полно, — с легкой грустью улыбнулся я. — А жаль. Все бы так самозабвенно работали, не щадя ни времени, ни рук. То-то бы жили.

— Брось, — снова поморщился он, — где ж тогда на всех нас графьев сыскать.

— Графья всегда сыщутся, — мрачно заверил я его. — Это непременный закон жизни, о котором я только что говорил.

— Опять ты за свое? — хмуро сошлись его обожженные брови. — Опять меня с толку сбиваешь?

— Какой толк сбивать тебя с толку? — я подавил подступившую издевательскую усмешку, и Пудила ничего не понял. — Да и смысл? Пудила ты и есть Пудила. И всю жизнь будешь таковым, равно как и многие вокруг. Это тоже, кстати, закон. Без таких как вы, ну никак! Иначе колесо истории может остановиться, замереть, и тогда…

— Ох! — прокатился его тяжелый и многострадальный выдох.

— Понял, — мотнул я головой. — Больше не буду.

— Вот и спасибо, — благодарно выдавил из себя Пудила. — А то мне ум очистить надо. Скоро гульдены считать станем, когда броню отдавать буду. А ты мне тут колесами какими-то голову забиваешь. Мне бы вот свое колесо починить, а то в следующий раз треснет, ежели такую тяжесть снова наложу.

— Да, телегу своевременно чинить надо, — постукал я по деревянному борту. — Не то в дороге застрянешь, да к сроку не прибудешь. Но для тебя то дело поправимое. Ты ведь не один раз чинил телеги?

— Да, но только не себе, — раздосадованно признался Пудила. — Себе все некогда.

— За деньги, значит, находишь время, а для себя стараться некогда? — поймал я его.

— Ну… ну… вроде так… — оправдывался он, нервно теребя вожжи. — Просто… выходит так… всегда.

— Ты прав, — неожиданно легко согласился я. — Потому как ты не один такой. У меня, кстати, тоже бывало так.

— Ух, — облегченно выдохнул кузнец. — Хоть ты меня понимаешь.

Между тем мы подъехали к невысокой каменной караулке. Бдительная стража отложила алебарды и заглянула в телегу. Я возрадовался — хоть в столице досматривают. Яркие отблески железа вспыхнули и заискрились в усталых равнодушных глазах воинов. На них мерцали кольчуги, кожаные клепаные нагрудники и стальные шляпы. Они оценивающе цокали и отмечали тот или иной панцирь. Все они знали Пудилу, а потому особо ворошить повозку не стали. К тому же у него имелся свиток с королевской печатью, но его никто не потребовал. Стражи лишь задали пару вопросов, с важностью покивали. Перебросились парочкой плоских шуток, посмеялись и пожелали доброго пути. Хотя, чего желать — путь здесь завершался.