Александр Абердин - Парадиз Ланд 2-1

Выйдя на крыльцо больницы, мужчины сели на ступени, облицованные щербатым рыжим кафелем и закурили. Водитель милицейского "Уазика" пытался связаться с ближайшими городами, расположенными вдоль трассы по рации, но волна гуляла, а из динамиков доносился один лишь сплошной вой, да, еще и жуткий свист. Убедившись, что все бесполезно, водитель беспомощно развел руками и возмущенно воскликнул:

- Товарищ капитан, просто чертовщина какая-то! Еще час назад с братом, что в Улан-Удэ служит, спокойно по рации разговаривал, а сейчас ни с Новопавловкой, ни с Тангой связаться не могу. Надо по телефону связываться.

Капитан отмахнулся и сердито сказал:

- Пробовал уже. Гробанулся телефон. Ехать надо, а то эти сволочи за ночь черт знает куда уехать смогут.

Игорь оживился и предложил капитану:

- Сергей Петрович, так давайте тогда на моей "Вольвухе" поедем, я сейчас платформу сброшу, мы их мигом догоним.

Его поддержал моложавый лейтенант:

- Товарищ капитан, Игорь дело говорит. Вы на вашем чахлом "Уазике" больше ста не поедете, а у него все-таки машина, а не драндулет какой-нибудь.

Так они и порешили. Лейтенант с сержантом ГАИ поехали на его "Жигуленке", который на этот раз взял, да, и завелся с пол-оборота, в сторону Танги, а капитан вместе со своим водителем пошел к седельному тягачу. Машинально он потер рукой свой правый бок, но, вместо того, чтобы привычно выругаться, вдруг, с изумлением отметил, что его печень совершенно присмирела. Удивленно крутя головой, он молча дождался когда Игорь отцепит платформу и, проверив свой пистолет, залез в кабину после своего водителя.

Как это ни странно, но капитан внезапно почувствовал себя так, словно он сбросил разом годков эдак двадцать. Единственное, о чем он сейчас мечтал, это нагнать этих ублюдков и перестрелять их всех к чертовой матери, если они дадут к тому хоть малейший повод. А еще он клял себя последними словами за то, что не смог организовать операцию "Перехват", отчего эти негодяи имели теперь возможность уйти от возмездия.

Вся его надежда была теперь только на то, что Игорь не станет жалеть своей машины и будет ехать очень быстро. Капитан не учитывал только одного, - муза Эрато уже все спланировала и организовала так, чтобы у тех зверей, которых она взялась загнать в свою ловушку, возникла надежда на спасение, которую она собиралась превратить в самое горькое для них разочарование. Так что тем троим отважным и смелым мужчинам, которые бросились в погоню за преступниками, предстояло всего лишь стать свидетелями их страшной смерти.

Муза вовсе не собиралась обставлять все так, словно их гибель была случайной. Наоборот, она хотела одного, - сделать их смерть ужасным предостережением всем тем, кто отваживается поднимать руку на женщину. Поэтому она собиралась оставить на память об этом кое-какие материальные следы и пустить в народе слух о том, что сама душа невинно убиенной девушки покарала своих убийц и предала их такой лютой смерти, что не приведи Господь оказаться на их месте.

По пустынной дороге, ранним утром, когда предрассветная мгла уже начала медленно, но уверенно наливаться серебристо-молочным светом, по направлению к городку Гусиноозерску на большой скорости двигались три мощных грузовика. В переднем за рулем сидел и затравленно глядел то на дорогу, то на зеркала заднего вида Митроха, башка которого была рассечена от левого виска к затылку обрезом трехлинейки. Ссадина была достаточно серьезной и очень болезненной, отчего он то и дело морщился и громко шипел от боли.

Рядом с ним сидел и беспокойно ерзал на сиденье Головня с распухшей рожей. Игореха Маслов сломал этому подонку челюсть и теперь его буквально от каждого толчка мучила жуткая боль. Сказать что-либо Митрохе, от штанов которого едко разило мочой, он ничего не мог, а только мычал, но того вперед гнал жуткий, нечеловеческий страх и он ничего и слушать не хотел, а лишь в бешеном темпе переключал скорости и постоянно давил ногой на педаль газа.

Возле Головни сидел с закрытыми глазами и крепко сжатыми челюстями Тимоха Скворцов по кличке Прыщ, с простреленной навылет ногой и тоже стонал время от времени. Не столько от боли, сколько от страха и панического ужаса. В его голове постоянно крутилась только одна мысль, что с ним будет после трех судимостей, пойди он по сто семнадцатой статье, если та деваха скажет следаку, что это именно он начал её душить. Вышки, если она выживет, ему не дадут, она была под мораторием, но в том-то и дело, что выжить она уже не могла, хотя у неё вполне могло хватить сил дать показания перед смертью. Ведь это он ткнул её в бок длинным, тонким шилом перед тем, как начать душить и она дико заорала после этого.

Все это грозило ему теперь пожизненным заключением, а это, как говорили опытные люди, ещё хуже вышки. Тимоха нисколько не раскаивался в том, что он сделал. Подумаешь, эка невидаль, шалаву пришили, да, ещё помяли её малость при этом, их вон сколько по свету шастает, а у него жена, дети. Хотя, по большому счету, он сейчас отдал бы хоть дьяволу и жену, и детей, лишь бы ему всё сошло с рук. В тюрьму, да, ещё навечно, Прыщ идти не хотел. Боялся.

Ничем не лучше чувствовали себя и четыре других подонка, которые увязались за Митрохой. Они хорошо понимали то, что этот уголовник пойдет напролом и будет давить людей, лишь бы его не сграбастали менты и потому сочли за благо сесть ему на хвост. В отличие от той троицы, что молча сидела в "Мерседесе" они матерились в голос, проклиная Масленка за то, что он не дал им покончить с этой шлюхой и столкнуть её в воду. Они то клялись убить его, то прикончить его жену, хотя прекрасно понимали, что ничего этого уже не сделают, так как если их не повяжут менты, они смоются из этих краев подальше и уже больше никогда не появятся здесь.

Эрато летела над этой кавалькадой то стремительно обгоняя её и залетая далеко вперед, то снова возвращаясь назад для того, чтобы нагнать лишнего страху на этих подонков. Она уже точно знала где именно и как справедливая кара постигнет этих подонков с черными душами и теперь только дожидалась того момента, когда они подъедут к нужному месту. Ждать оставалось недолго. Впереди уже показался подъем, после которого начинался пологий, почти трехкилометровый спуск.

Муза рассчитала всё очень точно. Солнце уже взошло над окрестными сопками и ярко осветило дорогу. Наложив магическое заклятье на все три грузовых автомобиля, она снова умчалась вперед, чтобы встать прямо на дороге. На пути у этих подлых негодяев с черными душами, которые посмели поднять руку на ту, чья душа была чище и светлее даже лунной дорожки на тихой глади озера с кристальными водами.