Алексей Пехов - Страж

– Чего тебе здесь понадобилось, Януш? – зло спросила Гертруда, вскакивая на ноги, и вокруг нас замерцал купол.

– Сядь и убери кинжал, страж, – велел колдун. – Я терпелив, но отнюдь не свят. Не стоит тебе делать глупости. Ты слишком ослабла, Гертруда, чтобы быть для меня опасной, и это меня не остановит. – Он ткнул пальцем в мерцание. – Вас было очень сложно найти, в Кайзервальде оказалось слишком много людей. Отдай то, что ты взяла, и я уйду.

– Не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно ты все понимаешь, – глухо сказал он. – Я прилетел в Кобнэк за тем же, за чем и вы, но ты меня опередила. Душа нужна мне.

– Скажи честнее – она нужна Ордену Праведности, которому ты служишь, – холодно отозвалась девушка.

– Пусть так, – не стал спорить мужчина. – Важно другое, сейчас я смогу справиться с вами. Ты перешла мне дорогу. Он – использовал дар для убийства людей, хотя стражам это запрещено. Я могу арестовать его и в цепях отвести в тюрьму Ордена. И даже Братство его не спасет оттуда, Гертруда.

Во время этого разговора Тыква флегматично летала вокруг стоянки, изредка клацая челюстями, но когда Гера упомянула Орден, одушевленный овощ остановился как вкопанный и недобро уставился на Януша. Человек заметил, что я смотрю в сторону, скосил глаза, но ничего не увидел. Слуга Ордена не обладал даром, он был всего лишь колдуном.

– Возможно, стоит отдать ему душу, Гертруда, – тихо сказал я.

Она удивленно воззрилась на меня. Проповедник сдавленно кашлянул.

– Если он из орденцев, у нас могут быть неприятности, – уточнил я. – Но если мы заключим сделку, то Орден Праведности о нас забудет?

– Да, – тут же ответил Януш. – Вы отдаете мне душу. Я оставляю вас в покое. Орден ничего не узнает.

Тыква понимающе хрюкнула и подлетела к нему сзади, буравя затылок колдуна взглядом.

Гертруда наконец тоже обратила на нее внимание, но пока не поняла, что происходит. Хотя догадалась, в каком направлении следует действовать.

– Ты скотина, Януш! – прорычала она, вытащив из-за ворота цепочку с кулоном. – Сколько тебе заплатили законники за эту работу?

– Гораздо больше, чем тебе. Потому что не в правилах Братства оплачивать труды собственных стражей. Как видишь, быть с Орденом гораздо выгоднее.

– Я так не думаю, – негромко произнес я, и Януш подавился воплем, потому что Тыква, перестав церемониться и примеряться, в один укус оторвала ему руку.

Я отвернулся, не желая смотреть на кровавое пиршество. Вопли продолжались всего несколько секунд, затем раздалось поспешное чавканье, сытая отрыжка, и на месте, где только что стоял человек, остался лишь окровавленный плащ и пустая тыква, без всякого намека на присутствие одушевленного.

– Что это было, Людвиг? – От случившегося проняло даже Гертруду, о Проповеднике и речи не было. Из-за кустов раздавались молитвы вперемешку с богохульствами.

– Надо полагать, мастер Пугало решил принять участие в беседе, – осторожно произнес я. – Оно с чего-то крайне невзлюбило представителей Ордена. В Вионе прирезало Александра, а здесь ему никакого дела не было до того, что происходит, пока оно не узнало, что это человек Ордена.

– Оно его сожрало, Людвиг! – крикнул Проповедник из-за кустов. – Сожрало с костями и потрохами! Ничегошеньки не оставило!

– Спасибо, я вижу!

Я подошел к тыкве, поднял ее, изучил, отбросил в сторону.

– Ушло, – сказала Гертруда.

– Верно. Отобедало и решило не задерживаться.

– Ты ведь ему не разрешал набрасываться на людей! – Проповедник, наконец, явил свой бледный лик из кустов.

– В данном случае при всем своем желании я не могу сказать, что не рад его помощи. Впрочем, я поговорю с ним, когда мы увидимся.

– Очень тебе советую! Пока оно не сожрало тебя!

– Проповедник, погуляй где-нибудь, – негромко сказала колдунья.

– Зачем?

– Затем, что двое людей, которым надо поговорить с глазу на глаз, тебя об этом просят, – ответил я.

– Нужны мне ваши тайны, – процедил он и отправился в лес.

Гертруда проводила его взглядом, убедилась, что он ушел, и произнесла:

– Я уже говорила тебе несколько раз и скажу еще – мне не нравится Пугало.

– Я тебя вполне могу понять. Но, согласись, в данном случае без его помощи нам бы пришлось нелегко.

– Не стану спорить. Это так. Но ты ведь понимаешь, что ходит рядом с тобой. Тот, кто зародился в обычном полевом пугале, – натура черная. Темная душа, Людвиг. Очень сильная. Я бы сказала даже – сильнейшая. Пока он под твоим контролем. Но что будет, если он озвереет? Набросится на кого-то… – И, видя, что я хочу возразить, продолжила на тон выше: – Не говори мне, что дело в шляпе! С демонами ни в чем нельзя быть уверенным!

– Ты считаешь, что это демон?

Она вздохнула, посмотрела на окровавленный плащ Януша, мокнущий под дождем:

– Это существо очень сильно и необычно. И если это не кто-то из демонических легионов, то точно равный им. Не знаю ни одного одушевленного, который был бы столь странен, от которого веяло бы такой угрозой и которое было способно переливать себя из одного предмета в другой. Ты никогда не задумывался, что надо было твоему Пугалу, раз оно присоединилось к тебе?

– Я сам пригласил его. Потому что оно убило многих из тех, кто прошел мимо. Я уже как-то говорил – лучше оно будет рядом со мной, чем без меня.

– Почему ты сразу его не уничтожил?

– Ты сама сказала, что этот одушевленный, истинную природу которого мы не знаем, очень силен. Да ты посмотри – кто из темных может себя так сдерживать, чтобы не насыщаться кровью и смертью каждое мгновение! К тому же я ощутил его отчаянье. Там, на ржаном поле. Оно было на грани, и я…

– Сжалился над темным одушевленным, – покачала головой колдунья. – Только ты способен на столь странные поступки, Синеглазый. Я не знаю, куда заведет тебя это знакомство. Честно, не знаю. Но склонна предполагать самое худшее. Я говорю об этом в последний раз, но тебе стоит подумать о последствиях прежде, чем они произойдут. Пугало недоброе. У него могут быть свои цели. И когда оно их достигнет, ты можешь пострадать.

– Я приглядываюсь к нему и постараюсь разобраться с тем, что оно такое. Если появятся хотя бы малейшие признаки опасности, и я почувствую, что оно перестает быть послушным, я с ним разберусь. Обещаю.

– Пора в дорогу. – Она встала, тем самым показывая, что тема закрыта. – Я страшно голодна и если не поужинаю, то съем твоего Проповедника, который столь бесцеремонно подслушивает.

Мы покинули Кайзервальд с наступлением темноты, почти сразу после того, как перепугали колонию фосфоресцирующих огней, которые вылетели из-под поваленной коряги и, сердито мигая, скрылись в чаще, неодобрительно вереща.

Пустыри, начинающиеся за лесом, были мрачным местом и заканчивались деревенским кладбищем, как оказалось, достаточно беспокойным. Рядом с крестом, завернувшись в новенький саван, стояла какая-то жердина с огромными красными глазами. Она не шевелилась, даже когда мы прошли в двадцати шагах от нее.