Евгения Лифантьева - Железный герцог

— Ну что ты, Алина! — герцог состроил притворно-возмущенную гримасу. — Да чтобы я…

— Как будто я не успела изучить твои привычки, Дракон! — снова улыбнулась герцогиня. — Не помнишь, что ли, какой разнос ты устроил слугам, когда три года назад обнаружил птичий помет на перилах галереи? С тех пор тут, под крышей, люди уничтожали все гнезда.

— Не может быть! — воскликнул герцог. — Я не знал. Какое варварство!

И печально добавил:

— Вот так и обнаруживаешь, что даже в собственном замке далеко не все знаешь…

— Люди любят тебя, Эльрик, и заботятся о твоем удобстве.

— Ты любишь меня… Но обещай, что прикажешь слугам не трогать дом этого маленького господина. Договорились? Но чтобы грязи на галерее я не видел!

— Хорошо, — улыбнулась леди Алина. — А сейчас я пойду и совью гнездышко в твоих креслах.

Герцог проводил ее в кабинет, подождал, пока она устроится, укрыл пледом:

— Если сумеешь — подремли. Мне нужно подумать…

Женщина молча кивнула и прикрыла глаза. А герцог вернулся за письменный стол. Но думать о давно прошедших военных кампаниях расхотелось…

В последние годы у него Эльрика Мора чаще начинались приступы сентиментальности. Сначала он испугался, приняв эти чувства за старческую слабость. Но постепенно ему понравилось наслаждаться новыми ощущениями.

Герцог нажал на малозаметный выступ под крышкой письменного стола и достал из открывшегося тайника другую тетрадь. Она была много тоньше, чем та, в которой Эльрик Мор писал до этого. Простая тканевая обложка, никаких украшений на углах, только узкий хлястик застежки, какие обычно заговаривают заклинаниями скрытности.

"В молодости любовь вспыхивает праздничным фейерверком, но так же быстро гаснет. Но как назвать чувство, если уже на протяжении трех дюжин лет мужчина делит ложе с одной и той же женщиной, но ему по-прежнему радостно видеть по утрам ее еще полусонные глаза, радостно разговаривать с ней, брать за руку? Такие отношения уже не требуют слов, поэтому у них нет имени…" — записал Эльрик Мор.

Если бы кто-нибудь, кто знал Железного герцога пару дюжин лет назад, прочитал эти сентиментальные строчки, он не поверил бы своим глазам. Но Эльрику давно наплевал на мнения бывших сослуживцев. Сейчас его не волновали ни мысли о политических интригах, ни размышления о новых методах ведения боя, о которых он писал до этого.

Подперев рукой голову, герцог задумался.

"Может быть, это и есть счастье?" — в который раз спросил он себя.

Они повстречались почти сорок лет назад: леди Алина из клана Черных Белок и лорд Эльрик Золотой Дракон. Блестящий лейтенант роты егерей Тисского полка и юная горянка.

В маленьких кланах вожди, или, как их по традиции называют, Хозяева гор и долин, сами пасут овец и таскают камни, расчищая клочки плодородной земли для посевов. Все их отличие от простолюдинов в том, что каждый из сыновей, собрав достаточно денег, заказывает у подгорных мастеров меч по руке, да шлем, да кольчугу. Дедовские же доспехи достаются младшему сыну… Дочери же учатся не только ткать и вышивать бисером, но и стрелять из лука, и лечить овец…

Однажды встретившись, Эльрик и Алина расставались лишь однажды, когда их наследник был слишком мал, чтобы обойтись без материнской заботы.

Она всюду следовала за мужем — в порубежную крепость, где квартировал полк, в столицу, когда Мор оказался в гвардии, на границу с Мальо во время войны. Если бы леди Алина не была горянкой, она вряд ли бы выдержала такую жизнь. Их единственный сын Альберт родился в походном шатре во время маневров.

— Горбун! — воскликнула повивальная бабка, привезенная из соседней деревни. — Горе-то какое!

Полковой лекарь, монах из нанитов, испуганно взглянул на ребенка и бросился виниться перед мужем роженицы, нетерпеливо ожидавшим поодаль от палатки.

— Не ты, ни старуха ни при чем. Темные та-ла… Проклятие Бездны, — начал говорить герцог Мор, но оборвал фразу на середине. — Да, вы ни при чем. Вот возьми кошель, поделись с повитухой по справедливости. И молчите о том, что видели.

Через две недели, едва успев окрепнуть, леди Алина под охраной отряда всадников уехала в родовой замок Моров.

Альберт рос среди вассалов Дракона. Он играл с детьми пастухов и арендаторов, которые быстро привыкли к его уродству. Им хватало того, что Ал-Горбун не хуже остальных лазит по деревьям и плавает в лесных озерах.

Эльрик Мор улыбнулся, вспоминая письма от управляющего замком:

"Его высочество Наследник гор и долин с другими сорванцами застигнут в саду у арендатора Фибсока. Наказан розгами…" "Его высочество Наследник гор и долин принес в замок и спрятал на конюшне щенка каменного волка. О том, где нашел звереныша, не рассказывает…"

Лишь самые суеверные из стариков вспоминали о Проклятии Бездны. Но горцы если и шептались об этом, то между собой, чтобы слухи об уродстве наследника не дошли до ушей жрецов Тима Пресветлого. В древнем мифе правда мешается с ложью, но один намек на то, что Моры имеют среди предков темных та-ла, заставила бы жрецов с сомнением относиться к наследнику герцогской короны.

В горах же о темных та-ла знают гораздо больше, чем в любом храме.

Нет, дети из кланов учатся молиться Светозарному Тиму и Его Матери, Эйван Животворящей. Взрослые исправно ходят в праздничные дни в расположенный в долине монастырь и поклоняются статуе прекрасного юноши. Но не забывают, пригнав овец на пастбище, положить под приметный камень сладкую лепешку или несколько ярких лент.

Жрецы Тима догадываются об этом, но ничего не могут поделать. Поэтому их так раздражает предание о древнем союзе Драконов и горных та-ла.

"До сих пор бесятся", — нахмурился Эльрик, вспоминая, какими глазами смотрели Тимовы служки на юного Альберта, когда он вместе с отцом впервые приехал в столицу герцогства, Ааре, и пришел к первому благословению…

Если бы у Эльрика были еще дети, то жрецы могли настоять на том, что преемником титула будет кто-то из младших сыновей. Но Альберт остался единственным ребенком. Парень вырос и уехал в Келе. В столице королевства не слышали о мрачных легендах северных горцев. Вежливый и любознательный горбун, сын одного из самых блестящих генералов в королевстве, ни у кого не вызывал удивления. Юного калеку жалели, но не более.

Эльрик, ставший вскоре маршалом Келенора, прочно обосновался в королевской столице. Альберт окончил столичный университет и уехал в Ааре, взвалив на себя герцогские заботы о землях Мор. Жрецы теперь могли сколько угодно шептаться в своих храмах, но вслух ничего говорить не смели.

"Были ли те годы более счастливыми?" — снова и снова спрашивал себя старый герцог.

И не находил ответа.