Сергей Малицкий - Забавник

— Хорошие новости? — крикнул Насьта, выпустил стрелу, кивнул в ответ на крик боли и тут же покачал головой. — Как твои раны, великан?

От тяжелого удара внизу загремела дверь.

— Болят, — кивнул Орлик. — Но терпеть можно. А доберусь до Рина, так и вовсе молодцом стану!

— Подрастешь или как? — спросил Насьта, снова натянул тетиву и тут же с досадой покачал головой. — Щитами накрылись!

Основание башни снова потряс удар.

— Вот так они борются с корчей! — раздраженно заметил Марик. — А ведь ты прав, Насьта, кто его знает, не оказался бы с оказией и я среди таких старателей. Орлик, Рин семейный или одинокий?

— Одинокий! — ответил вельт, вздрогнув от очередного удара. — Я, кстати, тоже. И подрастать уже не буду, и так все притолоки лбом пересчитываю. А ты чего спрашиваешь?

— Да так, — пожал плечами Марик, повернув к нему бледное лицо. — Девчонка-то моя поплыла. Как посмотрит на вашего Рина, так лицо пятнами идет и руки дрожат.

— Да-а? — с завистью протянул Орлик. — Когда девки на меня смотрят, если и дрожат, то от страха.

— А есть чего бояться? — поднял брови Насьта. — Знаешь, мне одна балька… Да-да! — огрызнулся он в ответ на укоризненный взгляд Марика. — Именно одна балька сказала, что всякий мужик, ну хоть баль, хоть сайд, хоть ремини, ну словно коробка с подарком, кувшин с яблоком внутри, пирожок с начинкой!

— Пирожок? — заинтересовался баль.

— Ну да! — воскликнул Насьта. — Ведь оно как: всякая баба может оценить мужика по росту, по ширине, по стати, по мозгам!

— Пироги с мозгами, — понял Марик.

— Да нет! — поморщился ремини, снова выпустил стрелу и снова скривил губы. — Корень она узреть не может, пока дело до горячего не дойдет! А знаешь, как бывает? Дерево вот растет на болоте, ствол у него — не обхватишь, ветви — что крыша, высокое — если залезешь, устанешь падать, а корня нет! Ну есть, конечно, но все равно что нет. Ерунда, а не корень. А вот есть куст такой, ядовитой ягодой плодоносит. Ерунда, а не куст, но уж корешок у него что твоя нога, Орлик! Лихоманкой кличут, кстати. От тех ягод, что на кусту, расстройство случается.

— Ты, выходит, — нахмурился Марик, — у нас за лихоманку?

— Да не о том я! — сплюнул Насьта. — Я о бабах! Она же, когда тянет тебя из земли, не знает, какой у тебя корень. Вот сидит она, смотрит на Орлика и трясется от страха. А вытянет его из земли, а там ничего страшного!

— Показать? — сдвинул брови вельт.

— Я не из пугливых! — гордо выпрямился ремини. — У меня вот все по-другому! Бабы, когда я с ними беседу завожу, тоже трясутся, но от смеха. Потом, конечно уже не смеются, а как расставаться — в слезы!

— Нет, — покачал головой Марик. — Ты уж договаривай, ты лихоманка или это… ну, болотное!

В это мгновение Насьта шагнул в сторону, и в бойницу с шипеньем влетела и воткнулась в балку потолка обмотанная паклей пылающая стрела. Штурмующие радостно завопили, языки пламени начали лизать потолок, горящие капли упали на пол.

— Подожди! — остановил Марик Насьту, решившего сбить пламя плащом, и повернулся к Орлику. — Я плохо расслышал, ты что-то говорил о тайном ходе?

— Точно так, — кивнул вельт. — И кажется мне, что надо поторопиться. Эти ребятки, — он кивнул на бойницу, — и без нас тут позабавятся, а вот Айре помощь понадобится в любом случае!

— Пошли. — Баль отбросил лук. — Эх, брат Насьта, что-то мне подсказывает, что придется возвращаться Оре из Гобенгена не в Скир, а в Репту, да отбывать на дальнюю речку, где проживает мой знакомый ремини.

— Ремини разные бывают! — заметил Насьта. — Этот, о котором ты говоришь, заслуживает доверия или как?

— Пока вроде не подводил, — усмехнулся Марик, спускаясь вслед за друзьями вниз.

Удар пришелся по двери в тот самый момент, когда Орлик остановился возле нее. Гул прошел по всей башне, Насьта с гримасой зажал уши, тут же что-то загремело снаружи, и двор огласился воплями и стонами.

— Уронили, — с удовлетворением потер руки Орлик. — Бревно уронили. На ноги! Простенькое заклинание — горячим оно им показалось!

— А это что? — Марик пнул ногой перевязанный бечевой сундук. — И где твой ход? Если он и есть, разве он не в подвале? И зачем ты запалил масляные лампы?

— Отвечаю по частям, — вздохнул Орлик. — В сундуке еда, поскольку еда — самое главное лекарство и главная принадлежность любого воина! Как и вино, что плещется у меня на плечах в этих влажных мехах.

— Я-то думал, что главное нечто другое. — Баль погладил древко глевии, коснулся меча, висевшего на поясе. — Хотя меч ведь у тебя тоже есть, пусть он и похож ножнами на здоровенный кухонный нож!

— Ну так по привычкам и клинок, — подмигнул Насьте великан. — Что касается хода, то в подвале он тоже есть, но никуда толком не ведет. Не додолблен!

— Будем додалбливать? — нахмурился Марик и посмотрел наверх.

Над лестницей начинал клубиться дым, потянуло гарью, к воплям штурмующих добавился треск на верхних ярусах башни.

— Зачем же? — удивился Орлик. — Выход здесь!

— Я знаю, — кивнул баль, ткнул пальцем на дверь, которая нисколько не пострадала от напора штурмующих, и с грустью объяснил: — Но там головорезы из дома Ойду!

— Я сам туда не хочу! — удивился вельт. — Или ты думаешь, что я зажег лампы, чтобы облегчить задачу воинству этого самого Гармата Ойду? Ты не поверишь, ход именно здесь! Приглядись! Ничего не видишь?

— Вижу много отличной бронзы, которая использована Ирунгом Стейча слишком расточительно! — раздраженно заявил Марик.

— На первый взгляд! — поднял палец Орлик и обернулся к Насьте, который уже начал крутить головой и с беспокойством прислушивался к воплям за дверью. — А ты?

— Через крышу полезут! — уверенно сказал ремини. — Тушить надо было стрелу! Дверь не пробьют, сделано на совесть. Сожгут крышу, бросят веревки или лестницы приставят и заберутся внутрь. Пусть и не раньше, чем завтра к вечеру. Тут и найдут наши печеные тушки. Останется только посолить! Где там ход с недодолбленной дырой? Я из вас самый маленький, надеюсь…

— Вот! — повысил голос Орлик. — Смотрите сюда! Видите? Эти полосы бронзы справа и слева видите? Они костылями забиты в кладку! Только слева костыли плотно прилегают к полосам, а справа…

— И справа плотно, — сплюнул Марик. — Куда уж плотнее?

— Да они вовсе приварены к листам! — пригляделся Насьта.

— В том-то и дело, — заметил вельт, наклонился, повернул костыль у пола, повернул под притолокой и осторожно повел влево только что казавшийся цельным и проклепанным лист бронзы.

— Единый всеблагой! — разинул рот Насьта. — Сюда бы моего папеньку, чтобы подивился!

— В другой раз, — бросил Марик, ударил по плечу ойкнувшего Орлика, подхватил лампу и шагнул в открывшийся за неприметной дверью ход.