Ирина Комарова - Повелитель блох

А Джузеппе, с трудом протащившись тридцать метров, отделявших его от дома, и с трудом вскарабкавшись на низкое крылечко, вошел наконец в комнату и огляделся в поисках обещанного кресла-качалки. Долго искать, впрочем, не пришлось, поскольку особого богатства мебели не наблюдалось.

Большой, сколоченный из не слишком тщательно подогнанных досок стол, на котором действительно стоял жбан размером с хорошее ведро; грубо сделанная длинная лавка, пара массивных табуретов и то самое кресло, довольно облезлое, но очень мягкое и уютное на вид — вот, собственно, и все. Да к стенке напротив окна приколочены десять крючков, на которых висят разного калибра кружки. То ли они служат украшением комнаты, то ли крючки просто заменяют отсутствующий буфет.

Постанывая, Джузеппе добрался до кресла и осторожно опустился на вытертую подушку. Кресло мягко качнулось, принимая его вес, и усталый магистр со вздохом блаженного облегчения закрыл глаза.

Открыл он их, когда услышал шаги и голоса на крыльце. Первой вошла Арра, уже умытая, с разрумянившимися щеками и, похоже, чем-то довольная. Следом за ней шел Ганц, вытирая мокрые волосы все тем же платочком и громко объясняя, почему, собственно, он считает, что обливаться водой у колодца гораздо гигиеничнее, чем возиться с умывальником.

Джузеппе пошевелился и едва не застонал от боли. Похоже, из этого кресла ему сегодня лучше не вставать. А Арра весело плюхнулась на лавку и, ударив обеими ладонями по столу, громко объявила:

— Есть хочу!

— Вот пиво. — Ганц радушно придвинул к ней жбан.

— Пиво — это хорошо, — одобрила она. — А что на ужин?

— Не знаю, — жизнерадостно ответил Ганц. — А что у вас есть?

— У нас? — Арра бросила уничтожающий взгляд на своего спутника. — Ничего. Мы, видишь ли, немного торопились, когда уезжали из города, так что не успели прихватить с собой ничего съестного.

— Жаль. — В голосе Ганца прозвучала искренняя печаль. Он подошел к висящей на стене полке, снял самую большую кружку и вернулся к столу. — Кушать, и верно, хочется.

Аккуратно, не пролив ни капли, наполнил кружку и сделал несколько больших глотков. Зажмурился, тряхнул головой и шумно выдохнул.

— Я рассчитывал на вас.

— При чем здесь мы? — Джузеппе начал понимать положение вещей, и оно ему крайне не понравилось. — Это же постоялый двор, значит, здесь должны кормить! Позови хозяина, я с ним поговорю.

— Хозяина… — Ганц оглядел комнату так задумчиво, что магистру показалось, будто он рассчитывает обнаружить хозяина где-нибудь под лавкой. Потом он уставился на Арру и вдруг просиял радостной улыбкой: — А! Хозяином я буду!

— Вроде ты недавно служил здесь работником, — напомнил Джузеппе.

— И работником. — Ганц был сама покладистость. — Целую неделю трудился здесь работником, потом стал хозяином. Я эту развалюху в карты выиграл… — он слегка загрустил, — кажется.

ч— Ничего не понимаю, — нервно дернулась Арра. — Как это «кажется»?

— Мы пиво пили, пока играли, много пива, так что я плохо помню, как это все случилось. Но на постоялый двор играли, это точно. Выиграл, выходит. — Ганц развел руками и снова огляделся, теперь уже с любопытством. — Просыпаюсь я два дня назад, и вот… я здесь хозяин.

— Хорошо, ты хозяин, а еда где? — вернулась Арра к главному вопросу.

— Так я же говорю: нету, — удивился ее непонятливости Ганц.

— Ерунда! — Джузеппе сердито стукнул по ручке кресла, и оно тут же закачалось. — Ел же ты что-то эти два дня?

— Ел? — Ганц уставился на него круглыми глазами. — Я пиво пил. Пиво есть, много еще. В подвале три бочонка стоят.

Арра встала, с грохотом отодвинув лавку. Громко топая ногами, вышла в сени, повозилась там, потом ее каблуки простучали по крыльцу. В маленькое окошко было видно, как она зашла в пристроенный к дому сарай. Мужчины молча ждали ее возвращения.

— Мешок муки в сенях стоит, а в сараюшке есть корзина лука, связка горького перца и немного фасоли, — доложила Арра результаты своих изысканий. — Из этого много не наготовишь.

— Еще соль есть, — встрепенулся Ганц и потащил из-под лавки большой рогожный куль.

— Арра! — Джузеппе с надеждой смотрел на нее. — Хоть пресную лепешечку!

— Слушай, господин магистр истинной магии. — Хотя Арра обращалась к Джузеппе, смотрела она на Ганца. И ее холодный взгляд не сулил ему ничего хорошего. — А что, если превратить нашего любезного хозяина-работника в курицу? Тогда У нас будут яйца.

— Э-э… — Ганц бросил куль с солью и попятился. — Мы так не договаривались! Я же не нарочно, я сам уже сколько времени на одном пиве…

— Не выйдет, — старательно демонстрируя сожаление, вздохнул Джузеппе. — Изменить физическую оболочку можно, но биологическая суть… Против природы не попрешь, курицы из него не получится, только петух.

— Жаль. Петух нам ни к чему. Не варить же его в самом деле.

— Не надо! — горячо поддержал ее Ганц. — И вообще, если вы, господин, такой могучий чародей, почему бы вам не оставить меня в покое и не сотворить приличный ужин каким-нибудь вашим, магическим способом?

— А? — Арра вопросительно посмотрела на Джузеппе. — Сумеешь?

Он поморщился:

— Увы. Боюсь, что ты здесь единственная, кто может совершить подобное чудо.

— Ясно. Вставай.

— Зачем?

— Воды принесешь, — распорядилась девушка и начала закатывать рукава. — Или ты собрался отдыхать, пока я стану тут…

— Все, все, понял, уже встал!

— Ганц, дай ему ведро. А сам займись дровами, растопи печь.

— Слушаюсь, госпожа! Только я не знаю, где тут ведро и где дрова.

— Найди! — рявкнула она.

— Слушаюсь! — Ганц пробкой вылетел на улицу. Следом за ним, кряхтя, заковылял Джузеппе.

Оставшись в одиночестве, Арра топнула ногой, выругалась и, сняв с крючка на стене еще одну кружку, отправилась в сени за мукой.

После того как мужчины обеспечили девушку всем необходимым, она приказала им убраться куда-нибудь подальше.

— А то на нервы действуете! Сидите тут как два кролика, смотрите голодными глазами…

Ганц послушно увел Джузеппе в соседнюю комнатушку, меблировка которой была еще более проста, чем в гостиной — просторная кровать да деревянная лавка вдоль стены, — и занялся измученным магистром. Он притащил откуда-то большую брезентовую сумку и, покопавшись в ее многочисленных карманах, достал дюжину разноцветных скляночек. Расставил их в рядок на лавке, сел рядом на пол и тщательно осмотрел каждую. Потом убрал в сумку половину, принес из сарая тазик, сполоснув его по дороге, и, тщательно отмеряя порции, начал смешивать содержимое склянок, оставшихся стоять на лавке. Какой-то бурый порошок из одной, несколько капель маслянистой зеленой жидкости из другой, щепотка остро пахнущих измельченных листочков красного цвета из третьей. Содержимое четвертого пузырька больше всего было похоже на дорожную пыль, а из пятого Ганц вытряхнул десяток ярко-фиолетовых лепестков. Непонятным образом они выглядели совершенно свежими, словно их только что сорвали с цветка.