Джеймс Клеменс - И пала тьма

Щен отстал на лестнице, потому что обстоятельно обнюхивал гвардейца. Затем он просто прошел сквозь дверь, отряхнулся, будто выбрался из воды, и потрусил следом.

Запряженная четверкой карета вполне могла проехать по тканому ковру, что устилал пол коридора. По одной его стене тянулись высокие стрельчатые окна с историческими витражами, но в блеклом свете звезд изображенные сцены казались мрачными и угрожающими. По другой стене выстроились в ряд восемь узких дверей, по числу Дланей. Над каждым порогом горел фонарь, но гораздо лучше коридор освещался розовым светом от величественной жаровни. Она стояла посреди коридора, в центре образованного стеной башни полукруга. Яркий свет лился на позолоченную дверь, что вела в личные покои Чризма.

Дарт не могла оторвать от них глаз: она ужасно боялась, что двери вдруг распахнутся. Она не видела лорда Чризма после вспоминаемой со стыдом встречи в саду, когда приняла его за садовника и выказала себя отъявленной грубиянкой.

Не замечая ее страха, матрона вела девочек. Проход заканчивался запутанной системой помещений, где размещались библиотека, рабочие кабинеты и столовая, куда имели доступ только Длани и сам Чризм. Дарт не могла вообразить себя среди достопочтенных обитателей Высокого крыла. За узкими дверьми слышались голоса: многие Длани еще не спали.

Не доходя до жаровни, Шашил остановилась перед одной из дверей.

— Госпожа Лаурелла, это покои для Длани слез. — Она церемонно вложила в ладонь девочки тяжелый серебряный ключ. — Он осенен слезами лорда Чризма.

Лаурелла разинула рот, и Дарт стало легче от того, что даже обычно сдержанную подругу переполняют чувства. Их глаза встретились, и Лаурелла застенчиво улыбнулась.

— Открывай, — кивнула на дверь Дарт.

Девочка вставила и повернула ключ, замок щелкнул, и дверь бесшумно распахнулась на хорошо смазанных петлях. За ней Дарт углядела убранную богатыми шелками и пушистыми коврами гостиную, где в очаге тлели угли. За приоткрытыми дверьми виднелась анфилада комнат.

— Я представлю тебе служанок утром, — продолжала Шашил, когда Лаурелла замерла на пороге. — Из предосторожности сегодня в крыло допускаются только Длани.

Лаурелла сделала глубокий вдох и ступила в покои.

— Пойдем, госпожа Дарт, я покажу тебе твои комнаты.

В последний момент Лаурелла повернулась и крепко обняла девочку.

— Я так рада, что ты со мной, — прошептала она.

Дарт прижалась к подруге, ее обуревали весьма схожие чувства.

Через несколько мгновений матрона положила конец их сантиментам.

— Достаточно. Уже поздно. — Она тронула Дарт за плечо. — Тебе надо устроиться на новом месте, выпить ивового отвара и лечь.

Девочки подчинились, и Лаурелла проводила ее взглядом.

Шашил повела ученицу мимо светящейся жаровни. Вблизи та оказалась сделана не из железа, а из окаменелых костей какого-то древнего животного. От нее волнами расходилось тепло жаркого солнечного дня. Щен потыкался в жаровню носом и оскалился: возможно, ему не понравился запах давно мертвого зверя. Чтобы отвлечь его, Дарт негромко хлопнула по бедру.

Они обошли жаровню, проскользнули мимо золотых дверей и остановились у соседнего порога.

— Вот твои покои, Длань крови. — Снова из потайного кармана появился ключ и опустился в ладонь девочки. — Он осенен кровью лорда Чризма, — чинно добавила матрона.

Золотой ключ лег в ладонь тяжелым грузом, рука Дарт задрожала. Ей ни за что не вставить его в скважину замка трясущейся рукой.

— Не бойся, — прошептала с материнской лаской Шашил. — Не будь ты способна исполнить свой долг, тебя бы не выбрали.

Дарт могла привести тысячу доказательств обратного, но она всего лишь кивнула, набрала воздуха в легкие и повернулась к двери.

Щен скакнул вперед, как будто заранее зная, что им нужно именно сюда. Ключ ему не потребовался — он прошел сквозь дверь.

Гостиная за дверью была такой же, как у Лауреллы: утепленные ольденбрукскими гобеленами каменные стены; ковры из шерсти ягнят, свежевычищенные и сбрызнутые ароматным маслом; два высоких, в рост человека, кресла со стегаными пуховыми накидками у очага. Дарт ступила в покои, выискивая глазами Щена, и матрона захлопнула за ней дверь.

Хвост Щена вилял за одним из кресел, и девочка заторопилась туда, чтобы пристыдить его. Только тогда она заметила, что привлекло его внимание.

Глаза Дарт округлились; она удивилась настолько, что забыла преклонить колени.

— Лорд Чризм…

Властелин кастильона сменил костюм садовника на более подобающее ему одеяние. Сапоги из блестящей черной кожи доходили до колен. Просторные панталоны из шелка бронзового цвета под стать волосам, золотистая рубашка тончайшего плетения. Завершал наряд короткий черный плащ.

Чризм выглядел усталым. Волосы его были растрепаны, как будто в них неоднократно запускали взволнованные пальцы, глаза припухли и покраснели. Больше он походил на расстроенного чем-то мальчишку, нежели на бога. Зеленые с золотыми крапинками глаза горько уставились на девочку. Чризм указал на кресло напротив:

— Посиди со мной.

Дарт легко повиновалась приказу — ноги отказывались ее держать. Неужели бог уже узнал о ее позоре?

— Прошу прощения за то, что вторгся в твои покои. Но с ними у меня связано столько воспоминаний о Виллиме! Я надеялся обрести небольшое утешение.

— Все, что у меня есть, — ваше, — тихо прошептала Дарт, не поднимая глаз от пола. — Это я нахожусь здесь не по праву. Я с радостью вернусь в чулан для служанок.

— Нет, что ты! Пожалуйста, останься. Я хочу поговорить с тобой.

— Со мной?

Дарт рискнула поднять глаза и поразилась. Глаза Чризма покраснели от слез. Каждая богатая Милостью слезинка стоила своего веса в золоте, но на чайном столике их не ждала репистола. Слезы лились в память о Виллиме.

Чризм выпрямился в кресле, его движения говорили о крайней усталости.

— Теперь ты моя Длань.

Он протянул девочке руку, ладонью вверх. Дарт тупо на нее уставилась, но он терпеливо ждал, смотря на нее просительным взглядом.

Дарт вложила в его руку свою, и ее тут же обхватили длинные пальцы. Рука бога ничем не отличалась от руки обычного человека: теплая, слегка влажная, под ногтями кое-где грязь после работы в саду.

На полу Щен приподнял нос, будто ожидал, что ему вот-вот перепадет лакомство.

Чризм наконец заговорил:

— Я не просил Виллима отказываться от места. Он сам настоял, на пару с Хьюри. — Голос бога перехватило. — Наступают тяжелые времена, а Виллим всегда говорил, что сила бога в его Дланях. Они с Хьюри поняли, что пришло время уступить дорогу более молодым и сильным. Мы долго и горячо спорили об этом.

Дарт не могла себе представить, чтобы кто-то осмелился спорить с богом.