Татьяна Нартова - Ловящая время

Девушка резко распахнула красные от слез глаза, уставилась на мага, слово на врага народа.

— Ты же знаешь, что такие повреждениея до конца не убираются. Все равно след останется. На всю жизнь останется след, — почти кричала Клен, цепляясь в рукав приятеля. Я недоверчиво посмотрела на Ирсиана. Парень только поджал губы, пытаясь добраться до руки девушки. И я поняла, что подруга ни капли не шутила. Мне оставалось только медленно опустить глаза, делая вид, что я копаюсь в аптечке. К своему удовольствию нашла целый пузырек таблеток валерианы. Вот и отлично, а то нервы совсем стали в последние время сдавать. Да и как тут не начать шалить? То ненормальные маги, пытающиеся прибить друг друга, а заодно и друзей. То гарпии, то еще теперь такие потрясающие новости о том, что от их когтей раны не заживают. Мне стало почти до слез, жаль несчастную Клен. Конечно, она не лишалась ни конечностей, ни жизненноважных органов. Но как только я думала о том, что на ее прекрасном личике останется шрам, меня бросало в дрожь. Девушка вопросительно уставилась на чародея, но тот будто не замечал ее взгляда, продолжая старательно протирать кожу вокруг раны, в пятый или шестой раз, проводя по одному и тому же месту, — Ирсиан, ну скажи, скажи, чтобы я успокоилась! Они ведь так и останутся? А Тертен?

Ирсиан вдруг вскинул на девушку глаза, судорожно сжимая в руке пузырек с дезинфектором. Пальцы мага побелели, и злощасная склянка вдруг лопнула в его руке, обдавая приятеля мелким стеклянным крошевом. Я в испуге отшатнулась от этой нервной парочки. Между пальцами парня розовыми ручейками потекла смесь лечебного средсва и крови. Но он как будто не обратил на это внимание, в упор, глядя злым немигающим взглядом в лицо Клен. Нет, это был взгляд не ненависти, а бесконечной обиды, досады и жалости.

— Чтобы больше я не слышал о таких вещах, — словно ударяя камнем по камню, произнес Ирсиан. Отрывисто, тяжеловесно прозвучали эти слова. Воздух вокруг чародея словно колыхнулся, — Все заживет и все будет хорошо.

— А если нет? — продолжала упрямиться подружка. Губы ее дрожали, а голос то хрипел, то срывался на высокие ноты.

— Все равно ты останешься самой красивой… для меня, — Ирсиан резким движением всунул мне в руки вату и поспешно удалился к машине. Теперь Клен замолкла, судорожно всхлипывая. Я прижала ее к себе, одновременно пытаясь отыскать второй флакон с дезинфектором. Догонять приятеля у меня никакого желания не было. Он сейчас и так на пределе сил. Потерять почти половину резерва, да еще и неожиданно вывернуть так хорошо скрываемое содержимое души наружу. Если его сейчас тронуть, то он или взорвется, словно погреб с порохом, или разреветься, как мальчишка. Не того ни другого я видеть не желала. Пузырек нашелся, и я медленными, но уверенными движениями протерла сначала руку девушки, затем и щеку. Клен даже не сморщилась, когда я провела случайно ваткой по порезу. Раствор, между прочем здорово щипался. Я успела это оценить, когда маленькая капелька попала на расцарапанное колено. Нашлись и бинты, которыми я, как сумела, перевязала руку девушки. Все это время она только вздыхала, с каким-то странным выражением следя за тем, как парни пытаются починить наше средство передвижения. Пока ни к чему хорошему это не приводило. Эдванс тоже пытался что-то сделать, осторожно выправляя заклинанием помятый капот. Но на живости автомобиля это никак не отразилось. Тертен откровенно плюнул на землю, с тоской глядя в небо. Ни одной твари уже не было видно. Но даже мне было понятно, что они могут вернуться в любой момент. Я осторожно отпустила плечи Клен, предупредив ее на всякий случай:

— Пойду, узнаю, как успехи, — и направилась к парням. Девушка только кивнула. Она уже перестала всхлипывать, теперь старательно утирая слезы куском бинта. Молодые люди меня и не заметили. Ирсиан, похоже, так увлекся осмотром машины, что хоть на время вышел из своего невеселого состояния, — Ну что, дело просит пистолета?

— Нет, дело просит пулемета, — отозвался Тертен, скрипя зубами. Я осторожно оперлась о машину рядом с ним, привлекая его внимание толчков в бок, — Что?

— Тертен, может, ты опять скажешь, что я вмешиваюсь не в свое дело, но прошу тебя: сходи к Клен, успокой ее.

— А что стряслось? — обеспокоено поинтересовался парень, оборачиваясь в сторону подружки.

— Она боится, что раны на лице не заживут до конца. Что ты, — я попыталась подобрать более мягкие слова, — что ты охладеешь к ней.

Тертен вскинул на меня глаза, словно я ему не что-то сказала, а резко ударила по щеке. Брови его сошлись на переносице. Приятель снова скосил глаза на Клен и решительно отошел от машины, подходя к дереву, около которого та продолжала сидеть. Я видела, как она испуганно подняла на него глаза, видела, как он ласково пытается водить по ее волосам. Клен вдруг залилась слезами, уткнувшись парню в плечо. Я с каким-то удовольствием отметила, что пальцы Тертена дрожали. Значит, не такой уж он и холодный, как ледышка. Значит, и сильный орел может иногда почувствовать что-то человечное. И с еще большим удовлетворением отметила, что я, действительно, рада за то, что он так обращается с Клен. Ирсиан осторожно коснулся моей ладони, выводя из потока мыслей.

— Спасибо, — произнес маг, ободряюще улыбаясь мне, — я бы просто не смог.

Я только кивнула, наверное, впервые так ясно ощущая себя на его месте. Он тоже шел по натянутой струне чувств. Потому что он любил ее, потому что она любила не его. А еще потому, что Ирсиан не мог предать дружбу Тертена. Тем временем подружка начала улыбаться, и поднявшись вслед за приятелем, поспешила к нам. Чародей постарался незаметно смахнуть выступившую слезинку, устремляя свой взор в глубины капота. Эдванс хмуро смотрел куда-то в горы, словно ожидая нового нападения гарпий. Потом вдруг неожиданно обратился ко мне:

— Мелитриса, а вы не можете повернуть время так, чтобы машина осталась целой?

— Нет, к сожалению. Я уже подумала об этом. Ничего не выйдет. Я могу изменять вещи, касающиеся только меня. Ну, то есть, если я случайно расколола вазу, то, вернувшись в прошлое, могу и не задеть ее. А вот если кто-то без меня ее разбил- то такого фокуса не выйдет. Если бы в машине сидела только я, и только я отбивалась бы от гарпий, тогда бы дело обстояло совсем иначе. Но в данном случае мы все виноваты в аварии. Даже если я поведу себя по-другому машина все равно врежется в дерево. Потому что не я ее вела.

— Да, а мне почему-то казалось, что ты все можешь! — подходя к нам, произнес Тертен. Я пожала плечами. Я тоже так иногда думаю. Но когда действительно нужен мой дар, он почему-то оказывается бесполезным.

— Значит, остается последний вариант, — распахивая багажник, произнес Ирсиан, — мы полетим.