Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

Саймон проснулся.

Весь день они провели на даче, гуляя по окрестностям.

Евгений неожиданно уехал, извинившись и сославшись на какие-то неотложные дела. Вартанов за завтраком нехотя пояснил, что его вызвали куда-то на Урал, толи в Красновишерск, толи в Пермь. Вроде бы надо было решить небольшие проблемы с уклонистами от евгенического контроля за рождаемостью.

Вечером, когда Джулия собирала вещи к отъезду, Саймон бесцельно слонялся по дому. После отъезда других гостей в усадьбе стало пусто и безлюдно. Прислуга ходила по дому едва слышно, а управляющий вообще куда-то уехал по поручению Вартанова. Проходя мимо кабинета профессора, Саймон остановился и прислушался. Там кто-то разговаривал.

Через неплотно прикрытую дверь до него донесся голос Вартанова, который отвечал неизвестному собеседнику:

— Если возможно, я хотел бы знать предельные сроки.

— Попытайтесь уложиться в два-три месяца. В идеальном случае, – голос говорившего был раскатистым и властным, – мы хотели бы увидеть первые результаты через три недели.

— Непременно постараюсь успеть, Алексей Константинович.

Вартанов встал, судя по всему из кресла. Саймон еще немного приблизился к двери. Из окна на него упали косые кровавые лучи заходящего солнца.

— Ну что вы! Я вас не тороплю, – покровительственно заявил собеседник Вартанова.

— Благодарю за доверие, ваше высочество.

В щель Саймон увидел профессора, стоявшего к нему спиной, и экран коммуникатора с очень знакомым лицом.

— Спокойной ночи, Алексей Константинович.

— И вам тоже спокойной ночи. Передавайте привет Насте и Вове со Славой. Я их скоро навещу, – собеседник выключил связь.

Осторожно, неизвестно от чего скрываясь, Саймон отошел от двери и поднялся в мансарду.

Войдя в комнату, он остановился перед большим окном. Западная часть небосклона была объята пламенем. Огненные перья облаков растрепанным веером окружали косматый шар солнца. По земле пролегли густые черные тени. Одинокая яблоня в саду казалась обугленным скелетом на фоне багряного заката.

Только сейчас Саймон понял на кого был похож собеседник Вартанова: на российского императора Константина V. Это был его родной брат.

Декабрьское утро выдалось пасмурным: низкие разодранные облака смутными тенями неслись в завывающих порывах ветра и изредка просыпали на землю сухую снежную крупу. Голые ветви деревьев стряхивали наледь в промерзшие до дна лужи. На проселке не было видно ни одной собаки – все дворняги попрятались по будкам и закутам.

Дома выглядели серо и неприютно: из окон лился желтый сиротливый свет, но солнце вот-вот готовилось его загасить. В отдалении хлопнула дверь и зарычал, прокашливаясь, мотор грузовика-полуторки.

Верхняя Вишера просыпалась.

В доме фермера Киреева сегодня было людно, пришли гости. Вернее они пришли вчера, а сегодня утром неждано-негадано его навестили сельский участковый Антонов и сосед-дачник Жихарев. Сейчас хозяин поил гостей чаем и водкой в честь прошедшего дня рожденья, а сам лечился после возлияний. Разговор шел медленно, жарко натопленная кухня и завывающий промозглый ветер настраивали на задумчивый лад и разговоры за жизнь.

В такой компании Семен Федотович Киреев любил посудачить о сельских новостях, тем более, что участковый был осведомлен в них более других, к чему его обязывали должность и положение. Однако сегодня разговор получался на редкость бессодержательным. Можно было подумать, что Вишера залегла в спячку до весны. Милиционер вспомнил пару анекдотов, да повторил двухнедельной давности историю о том, как всем отделением спасали сбежавшую корову Дарьи Митиной, свалившуюся в прогоревший торфяник в лесу.

Становилось скучно.

— А вот скажи мне, Федотыч, что ты в будущем году делать будешь, а? – неожиданно прервал долгую историю сосед-дачник.

— Как что? – с похмелья голова соображала туго, и Киреев не сразу понял, в чем суть вопроса. – Ты это о чем, Михалыч?

— Неужто не слышал, что со следующего года, с самого января, начнет работать комиссия по контролю за рабочей силой, – Иван Михайлович прищурясь посмотрел на фермера поверх чашки.

— Ну и что? – опять не понял Киреев. – А я тут при чем?

— Не скажи! – дачник в шутку погрозил пальцем. – Очень даже при чем. А у кого десяток китайцев спит в сарае? То-то!

Иван Михайлович рассмеялся, глядя на переменившегося лицом соседа.

— Ладно тебе стращать-то! Какие китайцы? Окстись! – Семен Федотович налил себе еще немного и, поморщась, выпил залпом.

— Не отпирайся, – вдруг вставил молчавший до этого участковый. – В деревне разве только ленивый не знает, что у тебя три десятка нелегальных рабочих. Кроме китайцев человек десять киргизов, да еще кто-то, сейчас не припомню. Но в участке можно посмотреть, – строго добавил он.

Киреев как-то сразу поник и заискивающе посмотрел на милиционера:

— Ты ведь документики-то подберешь, Петр Порфирьевич? Уж за мной дело не станет, ты меня знаешь. Разве ж я тебя когда обманывал? – и тут же начал сокрушаться. – Где ж мне столько денег на налоги найти, да на рабочую силу? Субсидии не повышают, а цены закупочные на целых пять процентов упали по осени! Грабеж среди бела дня! Сам тружусь, спины не разгибая, и другим отлынивать не даю! Ну, так как, Петр?

Фермер с ожиданием посмотрел на милиционера, но тот молча разглядывал узор на скатерти. За него ответил Жихарев:

— Все уладишь, не торопи человека. Что мы, сами что ли не решим эти вопросы? Свои люди – сочтемся, – он примирительно хлопнул по плечу Киреева и налил ему еще.

За окном неожиданно громыхнуло и стекло тренькнуло. За занавеской мелькнула тень.

— Выстрел что ли? – неуверенно спросил дачник.

— Похоже на то, – меланхолично сказал участковый и потянулся за портупеей, висевшей на спинке стула.

В дверь сильно постучали и чей-то громкий голос потребовал милиционера Антонова, потому как дурень Чеканов сейчас всех постреляет. Киреев и Михаил переглянулись, а участковый быстро исчез за дверью. Оба соседа, не сговариваясь, поспешили за ним.

На улице мороз цепкими пальцами перехватил дыхание и заставил сбиться на шаг: только милиционер шел размашисто как на учениях.

Гулкий звук выстрела спугнул стаю черно-серых ворон на старой березе у околицы, и те, невпопад махая крыльями, разлетелись грязными кляксами в белесом небе. Ветер почти стих.

Только обернувшись и посмотрев через плечо, Петр Антонов понял, что их нагоняет старый грузовик, и это был не выстрел, а звук глушителя. Водитель, поравнявшись с идущими спешным шагом людьми, предложил подкинуть их до места.

В теплой кабине уютно пахло бензином, грузовик был действительно очень старым, и крепким табаком. Участковый поморщил нос: