Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

— Знаешь, особо и нечего рассказывать, – начал отнекиваться Саймон. – Отдохнули, съездили в Старую Рязань, на даче у Вартанова побывали. Кстати, тебе от него большой привет.

— Спасибо, – ответил Эйнджил. – И все же – брось прибедняться. Мне Джулия рассказала и про тройку, и про колоритные русские песни (Эйнджил пришел сегодня раньше Саймона и успел поболтать с его женой). Небось, все горло разодрал на романсы?

— Ты же знаешь, что у меня нет голоса, так что... Подожди-ка! – тут Саймон хлопнул себя ладонью по лбу и опрометью выскочил из гостиной.

— Что это с ним? – испуганно спросил Джулию Эйнджил, но та только хитро улыбнулась.

Через минуту Саймон вернулся, неся в руках большую, красиво упакованную корзину с бутафорскими, изящными колокольчиками и еловой веткой.

— Ты с ума сошел! – воскликнул Эйнджил, когда разглядел содержимое: три бутылки дорогой русской водки и шампанское.

— Ерунда! Мне это почти ничего не стоило. И потом скоро Рождество. Шампанское – это подарок Марте, – Саймон пододвинул корзину другу.

Ему вдруг стало неловко, как будто он давал взятку или откупался от Эйнджила, но Саймон быстро подавил это чувство.

— Спасибо, – Эйнджил сложил обратно бутылки.

На кухне сразу запахло свежей хвоей и Рождеством. Свет люстры позолотил колокольчики и оберточную фольгу на горлышках бутылок.

— А как там Марта? – спросила Джулия, и Саймон вздрогнул, пряча глаза.

— Да вот – что-то затягивают с результатами, – Эйнджил оторвал взгляд от подарка и посмотрел на друга.

От молчаливой паузы их спас закипевший кофе, возвестив об этом короткой трелью зуммера. Джулия встала, чтобы снять чайник.

— Саймон, ты не мог бы узнать, в чем дело? – попросила она.

— Обязательно постараюсь, – сорвал он ей, отвернувшись к столу с кофеваркой, и быстро добавил бодрым голосом. – А теперь мы все полакомимся. Саймон потер руки и достал из бара непочатую бутылку водки.

— "Камчатская"! – глаза Эйнджила заблестели.

— Дорогая, у нас есть лимон? – Саймон уже свинтил пробку и искал в серванте рюмки.

— Да, сейчас принесу, – и Джулия вышла из кухни.

Наконец лимон был найден, нарезан и посыпан солью, а стеклянный столик на колесах осторожно откатили в гостиную комнату.

Когда водка была разлита по маленьким граненым стаканчикам, имевшимся специально для таких случаев, Эйнджил блаженно откинулся в кресле, затянувшись сигаретой.

— Ну, а как твои дела? – в свою очередь поинтересовался Саймон.

— Великолепно, – ответил тот, выпуская в потолок струйку сигаретного дыма.

— Как всегда – никакой конкретики! – съязвил Саймон.

— А что ты хочешь услышать? Вся информация строго засекречена.

Саймон усмехнулся:

— Тебе показать мой допуск?

— Ладно, уговорил, – Эйнджил налил себе еще немного.

— Я пойду, ужин согрею, пока вы тут беседуете, – Джулия поднялась и ушла на кухню.

— Ну, рассказывай, – Саймон тоже закурил.

— Пока особенно хвастаться нечем, – Эйнджил взял с блюдца посыпанный солью кружок лимона. – Хотя определенные успехи есть.

— Что, вы запихнули человека в свою жестянку?

— Человека нет, а вот пара обезьян уже побывала. И даже не превратилась в фарш.

Саймон рассмеялся над шуткой. Эйнджил тоже улыбнулся и пояснил:

— Ты слышал об аварии в марсианском каньоне Копрат?

— Да, что-то уловил краем уха, – Саймон поежился.

— Так вот: десятки тонн кислорода и пенобетона доставили туда за три минуты. Мол, совершенно случайно в этом квадрате оказался транспорт. Об этом нигде не говорилось, но вест груз доставили на нашем экспериментальном модуле "Гамма". Обезьян мы подсадили туда попутно.

— Впечатляет, – сказал Саймон, – и все же это пока не альтернатива.

— А тебе все сразу подавай, – обиделся Эйнджил.

— Но ведь вы же хотите перевозить миллионы людей и не куда-нибудь, а к звездам.

— Лучше вспомни, что еще пол года назад мы даже не помышляли о самом двигателе, – Эйнджил взмахнул руками, отчего водка выплеснулась на ковер. – И за это время такой большой прогресс.

— Но ты не убедишь меня, что от евгеники надо отказаться, – упрямо заявил Саймон.

— Да и не убеждаю я тебя! Даже не буду. Время нас рассудит. Те, кому нужна евгеника, пусть останутся на Земле. А мы улетим к новым мирам.

— Их еще надо найти, – Саймон посмотрел в упор на Эйнджила.

Уже стемнело, и в палате зажгли свет. Марта лежала на кровати, держа в руках книгу, но читать ей, совсем не хотелось. Она рассеяно прислушивалась к разговору в коридоре.

Сквозь полуоткрытую дверь ей был виден ее лечащий врач, который беседовал с двумя другими докторами и попутно оглядывался через плечо на дверь палаты. Врачи говорили тихо, и ей ничего не было слышно. Сквозняк прикрыл дверь, оставив узкую щель.

На стене рядом с дверью висела репродукция "Сикстинской Мадонны", и Марта принялась изучать картину. Склоненный старец был чем-то похож на доктора, но черты его лица были суше и аскетичнее. Таким мог бы быть врач, если бы стал священником. Глядя на встревоженное лицо совсем еще юной Богородицы, она сама почувствовала легкое беспокойство.

— Закатайте, пожалуйста, рукав, – неожиданно раздался прямо над ухом голос медсестры, заставив Марту вздрогнуть.

В руках она держала наполненный шприц. Марта послушно подвернула рукав халата. Заметив, что рука пациентки дрожит, медсестра доброжелательно пояснила:

— Не волнуйтесь, через пару минут вы уснете.

— Что-то не так? – Марта затравленно посмотрела на нее.

— Все в порядке. Не волнуйтесь, – девушка взглядом позвала акушера.

— У нас возникла необходимость взять повторный анализ ДНК, – врач смотрел в лицо Марты спокойным взглядом.

— Доктор, все в порядке? – Марта почувствовала липкий страх.

— Не совсем, просто документы с анализом случайно попали под компьютерный "вирус". И не только ваши. Виновные ответят по всей строгости. Ну, а мы потом возместим вам лишние дни в клинике.

Неожиданно на душе ее стало легко, и Марта позволила уложить себя на каталку и пристегнуть ремнями. Коридорный плафон качнулся и надвинулся на нее. Ее повезли в оперблок.

Иногда в поле зрения появлялось лицо доктора с ясными голубыми глазами или затянутое маской лицо санитара, толкающего каталку. Сбоку появился старик в рясе, но Марта поняла – это Эйнджил. Она хотела окликнуть его, потому что он не смотрел в ее сторону, но Мадонна приложила палец к губам и тоскливо на нее посмотрела. В руках Богородицы не было младенца. Врач пошел вперед, обгоняя каталку. Раздался плач ребенка, которого почему-то нес теперь доктор. Младенец тянулся к Марте. Рванувшись изо всех сил, она упала на спину: ремни стянули тело.

"Аборт" – поняла или услышала Марта.