Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

Эйнджил внутренне простонал и ринулся в бой.

Мир лихорадило. Евгенические бунты прокатились от Сиднея и Канберры до Рейкьявика и перекинулись в Америку, набирая все большую силу. Знаменитый Чикагский Эмпайр Стейт Билдинг был цинично взорван боевиками-экстримистами пронегритянской организации "Черное дерево", ставшей во главе антиевгенических и расистских бунтов за океаном.

Россия, единственное государство, избежавшее этой чумы, судорожно готовилась противостоять китайской агрессии, обретавшей все более выраженные черты. Конфликты в прибайкальском регионе уже не вызывали гневной реакции Мирового Совета, став обычным делом.

В воздухе собиралась гроза. О войне не говорил никто, но ни для кого она не была секретом. Поэтому два важнейших события этого месяца в мире прошли мимо широкой печати: убийство главы евгенической программы Гарольда Лемерика и рождение двадцати двухмиллиардного ребенка. Население Китая приблизилось к отметке восемь миллиардов, в связи с чем император и премьер-министр в два голоса возвестили о принятии новой доктрины территориально-демогорафической пропорциональности, означавшей, что Россия, Австралия и Израиль должны поступиться территориями. Мировой Совет тактично промолчал в ответ. Зато демаршем выступила Япония, предложив России и Австралии заключить Азиатский пакт о взаимопомощи. Конференция в Старой Руссе решила этот вопрос положительно, а в Константинополе Россия заключила военное соглашение с Израилем. Круг замкнулся.

Мировой Совет осторожно выразил недоумение. В ответ Константин V инициировал импичмент координатору совета, и правительственный кризис позволил России вытеснить из него китайцев и получить подавляющее большинство мест.

Патриарх Новой Православной Церкви Александр III провозгласил всесвятейшую поддержку Вселенского Собора России и ее союзникам в предстоящей войне. В отместку по Европе прокатилась серия погромов, организованных китайской диаспорой. Руководители Испании и Франции выразили ноты протеста российской политике, в очередной раз призвав к миру. Германские государства и Великобритания заняли нейтральную позицию.

Едва не стал той последней искрой переворот в Новой Украине – он почти перерос в гражданскую войну. Китай высказал озабоченность положением своих соотечественников в стране, но Россия заявила, что добровольное вхождение Новой Украины в ее состав позволить предотвратить насилие по расовому признаку. Китай отступился. В это время Совет переходного времени Новой Украины был вынужден под угрозой затяжного кризиса и гражданской войны просить Константина V принять страну в состав империи. Недовольных почти не нашлось, так как угроза со стороны Китая перестала быть фикцией.

Панамериканский союз на волне русофобии обвинил Константина V и премьера Мережковского в разжигании антиевгенических бунтов в мире и в Америке в частности. Япония, выдвинув встречный иск о расовой нетерпимости к сынам Ямато на американском континенте, увеличила военное присутствие в зоне Гавайских, Галапагосских островов и на Ванкувере.

Еще больше накалило обстановку требование Китая сделать принцип пространственного перфоратора достоянием широкой общественности. Россия резонно ответила, что для этого необходимо будет делиться и технологиями, требуемыми для изготовления перфораторов. А это российское ноу-хау и огласке не подлежит по праву собственности. Дело оставалось за малым – кто первым объявит войну. Наступило предгрозовое затишье.

И среди этого молчания особенно ясно прозвучал голос Эйнджила, возвестившего о начале космической межзвездной экспансии. За долгое время смуты авторитет и слава его медленно и неуклонно росли. Оставив за спиной пост начальника проекта "Звездный мост", он шагнул ступенькой выше. Специально для него был создан пост международного координатора космической колонизации при российском императоре. Успех экспедиции отпечатал его лицо на каждой обложке и газетном листе. Массы телеконференций и интервью раздули его значимость до мировых масштабов. Прилавки запестрели разномастными биографиями "эйнштейна двадцать второго века".

Слава обрушилась на Эйнджила подобно Ниагарскому водопаду, и мир лег у его ног покоренный.

Евгений посмотрел на часы над входом в зал ожидания. Они показывали семь вечера. Шухарт никогда не опаздывал, но сегодня он задержался уже на пятнадцать минут. Такое случилось впервые и Евгений уже начинал беспокоиться.

Совсем недавно он простился с Москаленко и теперь ждал Рема: сегодня должен был состояться решающий разговор.

— Заждался? – Шухарт подошел совершенно незаметно.

Евгений слегка вздрогнул.

— Ты где пропал? Что случилось?

— Не волнуйся, пневмоэкспресс отстал от расписания. Я ведь в Новый Киев еду аж из Белграда.

Евгений взял ноутбук.

— Идем в ресторан, там и поговорим.

Когда официант подал блюда и оставил их одних, Евгений заметил:

— У меня для тебя хорошая новость. По твоему вопросу уже все решено, – он поддел вилкой лист салата и отправил в рот. – Ты неплохо поработал на нас, так что заслужил гражданство.

Шухарт молча продолжал есть.

— Благодаря тебе удалось вогнать Израиль в кризис.

— Не стоит благодарности, – сказал Шухарт и продолжил сосредоточенно жевать.

— Самое главное, что ты дал нам возможность накрыть проект "Адам". За одно это у нас дают Героя России.

— А мне дадут? – заинтересованно спросил Шухарт.

— Постараюсь, Рем, – Евгений налил себе томатного сока. Несколько капель попало на манжету и он досадливо стряхнул их.

— Уж постарайся, – в голосе негра все сильнее проступала веселость.

— Что с тобой, Рем? – Данилов удивленно посмотрел на товарища.

— Ничего, Женя. Я в полном порядке.

— Готовь чемоданы, скоро в Россию поедешь. Я уже и место работы тебе присмотрел, – Евгений отпил из стакана.

— Спасибо, Женя. Не стоит утруждать себя, – Шухарт наполнил стакан водкой до половины и осторожно долил томатным соком.

— Ты не хочешь работать по специальности? – Данилов попытался поймать взгляд Шухарта. – Ведь ты же сам жаловался на то, что специалистам вроде тебя нет места в Африке.

— Почему ты решил, что мне так уж нравится евгеника? – Рем развалился на стуле и следил за Евгением сквозь стекло стакана.

— Тебе же нравилось учиться, разве не так?

— То было раньше.

— А что изменилось теперь?

Шухарт долго молчал, прежде чем ответил:

— Тебе наверное не понять меня. Со стороны всегда виднее, Женя, – сейчас он говорил тихо и все веселье слетело с него напрочь. – Ты веришь, что евгеника это путь в будущее, что она спасет мир. А я вижу смерть. Нет, не смерь евгеники, а смерть мира.