Михаил Старинов - Пришедшие из ночи

Хар выбрал корабль, который садился вблизи кратера, где располагался Центр управления. Полет был не длинным и совсем неинтересным. Искусственное тяготение практически равнялось земному, а редкие всплески ускорения сразу гасились антигравами. В узких иллюминаторах светилась россыпь редких звезд. Луну и Землю стало видно только тогда, когда корабль начал посадочные маневры.

Полет не вызвал ни у кого особого интереса, если не считать двух мальчишек- двойняшек лет шести и девчонки с двумя тонкими косичками, их возраста, которые не отрывались от иллюминаторов. Пассажиры постарше занимались своими делами: кто, раскрыв папку, работал; кто, надев шлем, читал книгу, а остальные смотрели видеофильмы. Хар просто закрыл глаза, убрал посторонние шумы и откровенно отдыхал. Он любил такие неожиданные паузы, когда можно было спокойно вздремнуть, ни о чем не думая. А сейчас он нуждался в отдыхе.

Его легкая дрема была нарушена мягким толчком и негромким музыкальным сигналом. Корабль замер в посадочном куполе. Хар открыл глаза и огляделся. Пассажиры уже поднялись и начали неторопливо выходить. Он встал, взял свою рабочую папку — стильная кожаная обложка ей очень шла и также последовал к выходу.

Ближайшее справочное табло подсказало, что Центр находится меньше чем в получасе езды по одному из здешних транспортных тоннелей. Хар уточнил маршрут у инфора и проследовал по не длинному переходу прямо к выходному шлюзу. Недолгая поездка на местном экспрессе и через некоторое время он уже стоял около внушительного входа.

Живой охранник молча выслушал его, взглянул на карточку и взял в руки комм. Через пару минут у входа появился молодой черноволосый парень, по виду аспирант. Он махнул рукой и Хар подошел к нему.

— Здравствуйте. Это вы прилетели с Земли? — спросил юноша, внимательно его разглядывая.

Хар кивнул.

— Да, я. Добрый день.

— И вам того же, — ответил парень. — Правда, у нас принято говорить: доброго времени суток. Из-за расстыковки лунного и земного времени. Профессор ждет вас, я провожу.

Он быстро пошел по коридору по направлению к бегущей дорожке. Хару пришлось приналечь, чтобы не отстать от него.

Ехали они недолго и через два поворота сошли. Парень довел его до дверей кабинета, а сам пошел к лифту. Хар проводил его взглядом, а потом открыл дверь.

Кабинет профессора был невелик: вытянутый экран в воздухе, в углу большой стол, на котором стоял профессиональный вход в нейросеть и несколько удобных кресел. На длинной стене висело несколько строгих портретов, по виду это были основатели Центра. Бронштейн сидел за столом. Некоторое время он молча смотрел на Хара, а потом покачал головой и бросил:

— Вот что происходит с теми, кто не говорит правду собеседнику.

Хар старательно сделал покаянное лицо.

— Профессор, простите, но я…

Бронштейн не дал ему закончить.

— Какую чушь вы будете нести на этот раз? — грозно начал он.

Хар наклонил голову.

— Простите меня, пожалуйста. Но я решил, что для первого разговора так будет лучше.

— Разумеется, — буркнул Бронштейн. — Я прилетаю к себе, надеваю шлем — и что же я узнаю? Что тот молодой человек, который спрашивал у меня, как работает нейросеть, совсем недавно с блеском закончил столичный Институт управления. А мои друзья, профессора Мейлер и Хладковский, настойчиво предлагали ему остаться в докторантуре. Или я ошибся?

— Нет, — сказал Хар.

— И для чего вы меня дурачили? Вы что, не знали, где лежат все данные о вас?

Ну, положим, не все, подумал Хар, но продолжал держать покаянное лицо. Бронштейн вздохнул.

— Следовало бы просто выпроводить вас вон, инспектор, — сказал он, остывая. — Но, на ваше счастье, долгое общение со студентами сделало меня отходчивым. Садитесь.

Хар благодарно кивнул и осторожно сел.

— Что с вами случилось? — сухо спросил Бронштейн.

— Ничего страшного, — ответил Хар. — Это не связано с нашей проблемой.

Бронштейн покачал головой, но ничего не сказал.

— Скажите, профессор, ваша собственная нейросеть обменивается данными с остальными? — начал Хар.

— Нет, — покачал Бронштейн головой. — Наш Центр надежно заэкранирован. Так было решено с самого начала, еще когда его проектировали.

— Это хорошо, — сказал Хар. — Видите ли, у меня появились некоторые подозрения, но обсудить их с вами я хотел в спокойной обстановке.

— Более спокойного места, чем здесь, вы не найдете, — сказал Бронштейн, внимательно глядя на него. — Это как-то связано с доктором Сикорски?

— Напрямую. Но сначала несколько вопросов. Разрешите?

— Слушаю вас.

— Научное руководство Комплексом, насколько я понимаю, осуществляет доктор Сикорски. А кто руководит административной частью?

— Никто, — коротко ответил Бронштейн.

Хар с удивлением воззрился на него.

— Комплекс — первый Федеральный институт, в котором полное административное управление осуществляет нейросеть, — размеренно произнес профессор. — Поскольку по существующему законодательству подобное запрещено, было издано специальное постановление, подписанное министром по научным разработкам. Если работа Комплекса будет признана успешной, то в дальнейшем подобное будет распространено на аналогичные учреждения.

— Ничего себе, — сказал Хар.

— А что вас так взволновало?

— Видите ли, у меня появились некоторые подозрения по поводу работы их нейросети. Я хотел бы сначала вместе с вами внимательно просмотреть те отчеты, которые вы получали из Комплекса. Скажем, за последние три месяца. А потом вы прокомментируете мне вот это.

Он достал из папки кристалл и положил его на стол.

— Что это? — спросил профессор, глядя на кристалл.

— Это данные о новой нейросети Комплекса, составленные их системным администратором. Погибшим Владимиром Сейлором. Эти ребята дурачат вас, профессор. Они недавно переделали свою нейросеть и потихоньку включают ее на полную мощность. Ночами. А доктор Сикорски признался мне, что их новая нейросеть, по меньшей мере в десять раз мощнее дневной.

Бронштейн взял кристалл и задумчиво повертел его.

— Интересно… Как же они этого добились?

— Недавно ночью я сам говорил с нею и сразу заметил два новых признака, — ответил Хар. — Во-первых, у нее женская логика. Нейросеть — девчонка, ее зовут Эли. А во-вторых, она может испытывать человеческие эмоции.

— Если вы меня опять не дурачите, — медленно сказал Бронштейн, — то нам понадобится очень хороший помощник.

Он взял со стола комм.

— Доктор Соренсен? Зайдите ко мне. Появились любопытные материалы.

И повернулся к Хару.

— Очень хороший специалист, она работает у нас в смежном направлении. И многого добилась.

Хар повернулся к двери. Он уже знал, кого сейчас увидит. И не ошибся. В кабинет быстрым легким шагом вошла Габи.