Юрий Хабибулин - Хабибулин Юрий

Не знаю, получилось ли у меня заменить его так, чтобы нагрузка, свалившаяся на наши плечи, была распределена равномерно и сам "производственный процесс" проходил интересно, с некоторой похожестью на конкурс лучшего по профессии.

Аврал закончился в пятницу вечером.

Заезжие народные артисты разъехались, "ахи" и "охи" по репертуару и звёздному составу московской труппы понемногу улеглись, кажется, мы там никого не забыли отметить и похвалить, постановки спектаклей шли регулярно и с полными залами.

Ажиотаж вокруг экспозиции полотен из Дрезденского музея в зале Союза Художников на Богданке тоже уменьшился, событие перешло со статуса "сенсация" на следующую ступеньку — "значительное событие".

Вышедшая из берегов и разлившаяся ненадолго бурным потоком культурная жизнь Белгородской области постепенно возвращалась в обычное русло.

Попыток вломиться в мою квартиру за прошедшую неделю не было. Ребята Лаптева и Зверева добросовестно несли службу, но ни подозрительных визитёров, ни скрытого наблюдения за квартирой или машины, с которой могла вестись запись с телефонного жучка, не обнаружили.

Противник на время затаился.

С Маршавиным мне удалось связаться на пару минут в четверг.

Его "тимуровцы" работают по фигуранту, но прорывов пока не наметилось.

Я не стал говорить профессору о новом сеансе "исторической документалки" от хен-хая. Не телефонный это разговор, всё расскажу при личной встрече в субботу на лекции Игоря Леонидовича по здоровью, которая состоится, по его словам, "железно", в два часа дня.

Маршавин так же гостеприимно предложил мне привести с собой всех коллег с работы, кому тема будет интересна.

В пятницу, перед концом рабочего дня, взмыленные и опустошённые, как лимоны после соковыжималки, подчинённые, наконец, собрались в редакции в полном составе и слабо трепыхались, переводя дух, сидя на стульях и краешках столов.

Было жарко и душно.

Напольный вентилятор "подхалим", работая на максимальной скорости, приятно обдувал потные лица притомившихся тружеников пера.

Шёл вялый обмен репликами, воспоминаниями, обидами

— Меня этот великий и неподражаемый Загоруйко заставил три часа в гостинице прождать, пока соблаговолил дать интервью. Сначала принимал в номере хвойную ванну, потом поклонниц его таланта, потом представителей общественности, потом… в общем, я оказалась последней и мне талант смог уделить лишь пять минут, — жаловалась Оля, — о чём я могла успеть его спросить, и, самое главное, что после этого написать?

— А в театре, корреспондентов к началу фуршета сразу оттёрли от стола, сказали, что представителей прессы не учитывали в смете. Каково, а? Так мы все и ушли, голодные и злые! — обиженно сообщила Лида Мостыркина.

— Синюхина такая старая оказалась… В первый раз её вблизи увидела и без грима, — поделилась Аллочка.

Пожалуй, надо подвести итоги благополучно закончившегося аврала и не забыть похвалить женщин.

Вова тоже молодец, конечно, но он второй голос в нашей команде и последний в очереди, потерпит. Ему главное, чтобы прибавку к зарплате дали побольше, если в Управлении Культуры не пожадничают с премиальным фондом.

Я выключил компьютер, постучал карандашом по столу, призывая к тишине и вниманию.

Негромкий шум голосов немедленно стих.

— Ну что ж, вы все молодцы! Поработали хорошо! На следующей неделе, после того, как выйдет текущий номер газеты и его прочитает наше начальство, попытаюсь заикнуться о премии. Вполне возможно, что на этот раз дадут.

Александра Ивановна, наморщив нос и неодобрительно фыркнув, прокомментировала

— Ага, как же! Потом догонят и ищо раз дадуть! Ить, как обычно!

Аллочка, потирая ладошки, состроила плаксивую гримаску, дурашливо, по-детски, захныкала

— Колготки новые хочу! Джинсы "Вранглер"! Килограмм мороженого! И ещё холодную газировку! Много!

Словарный запас за последнее время у неё явно увеличился.

Аллочку погладили по голове, кто-то с улыбкой предложил

— А что, давайте, купим ребёнку кило мороженого! Прямо сейчас!

В ответ послышалось

— Ага! 40 эскимо, как старику Хоттабычу!

Все заулыбались. Занялись привычным подтруниванием над стажёром.

Началась разрядка.

Я переждал пару минут и сделал сообщение о субботней лекции Маршавина

— А теперь у меня небольшое объявление для тех, кто хочет помолодеть на 10 — 20 лет, поправить здоровье или найти в себе нераскрытые тайные способности.

От аудитории ощутимо повеяло заинтересованностью, и я продолжил,

— Завтра, в четырнадцать ноль-ноль, в офис 403 ВИОГЕМ-а, что на нечётной стороне Богданки, доктор физико-математических наук, адепт белой магии и просто очень интересный человек, профессор Игорь Леонидович Маршавин приглашает всех желающих на бесплатную лекцию.

Он ведёт клуб здоровья из альтруистских соображений. Я познакомился с ним совсем недавно и уже узнал от него много интересного. Он выглядит гораздо моложе своих лет — ему за восемьдесят. Кроме здоровья, Игорь Леонидович может помочь просветиться и в некоторых других вопросах.

Кубышкин, сидевший в углу комнаты у самого вентилятора, неожиданно проявил любопытство

— А в каких это — других?

— Ну, например, может посоветовать, как разрулить семейный конфликт, отвадить человека от пьянства, курения, найти себе интересное занятие в жизни, выявить скрытые таланты. Это лучше у него самого спросить.

Володя задумчиво почесал за ухом

— А что, может, и приду завтра. Давно ни на каких лекциях не был, а тут — белый маг, профессор.

У Кубышкина явно были какие-то проблемы, не связанные с омоложением.

Придти захотели практически все. Даже Александра Ивановна, которая с минуту недоверчиво смотрела на меня из-под очков, поколебавшись, приняла решение

— Схожу и я. Послушаю. С меня не убудет. А если опять какой шарлатан окажется, уйду.

Я поймал на себе испытующий взгляд Говорухиной и вспомнил, что она Маршавина видела, но, сколько ему лет, не знает. Вот и уставилась — не вру ли? Не в силах сразу поверить, что этому приятному, энергичному и обходительному дядьке действительно за восемьдесят.

Я её понимаю. Я тоже не сразу поверил.

Так что к профессору завтра явится целая толпа. Позвоню попозже, предупрежу.

Я встал и взглянул на часы, двадцать минут шестого, в принципе, можно всех отпустить, чего зря стулья полировать

— Кто хочет, может идти домой. На сегодня рабочий день закончен. Отдыхайте! Завтра встретимся на лекции.

Через пять минут в комнате остались только Говорухина и Аллочка. Аллочка копалась в столе, что-то перекладывала, тянула время.

Наверное, хотела поговорить со мной.

Татьяна это поняла и сделала вид, что ушла, но я подумал, что наверняка она меня будет ждать или в коридоре или на улице, у выхода из здания.