Елена Костромина - Трафарет вечности

Постепенно начали оживать другие приборы. По телу Костромина прошло несколько судорог.

— Прекрасно! Просто идеально. Все реально работает! Какой великолепный материал…

— Жалко, что никого другого в тот момент не случилось! Надо же было так срочно! — покачал головой Звонников.

— Вы меня просто поражаете! Из-за вашей сентиментальности мы бы без финансирования остались! Нужно было действовать точно по графику! — раздраженно ответил врач.

Звонников, качая головой, сказал:

— А ведь это он привез с Алтая тот самый рецепт.

— Вот и стал первым экземпляром. Довольно забавно! — пожав плечами, сказа Константин Ильич.

Неожиданно, Кирилл резко сел на столе. Несколько стоек с капельницами с грохотом упали на кафельный пол. Медики вокруг него остолбенели от изумления. Кирилл поднес руку к лицу. Протер лицо и судорожно вздохнул. Затем медленно-медленно, как в замедленной съемке, он оглядел лабораторию, сфокусировав взгляд на Звонникове. Кирилл зашевелил губами, пытаясь заговорить, но слов слышно не было.

Наконец, он хрипло закашлялся и позвал:

— Ан… ре… Миай… лови…

— Он меня узнал! — тоненьким от испуга голосом пропищал Звонников, — Константин Ильич, вы же говорили!

Врач отстраненно ответил:

— Странно. Значит, какая-то часть сознания сохранилась…

Кирилл переводил взгляд с одного на другого. Один из медиков протянул к нему руку. Кирилл позволил взять себя за руку, внимательно посмотрел на него. Тот взял шприц, но Кирилл блокировал руку со шприцом. Другой медик резко схватил его за другую руку, Кирилл вырвался, соскочил со стола, повалив остальные капельницы, почти упав при этом, но выровнялся и твердо встал на ноги.

Медики бросились на него, но он легко уклонился от их ударов и раскидал их. Кто-то попытался сделать ему инъекцию, но он легко ушел от иглы, удар иглой достался другому, несчастный упал на пол, захрипев и забившись в конвульсиях, затем перестал подергиваться, его глаза закатились.

Врач закричал на всю лабораторию:

— Нет, нет! Он необходим невредимым! Это бесценный материал!

Кирилл вытащил из вены иглу, поднял с пола стойку с капельницей и ей, как дубинкой, уложил оставшихся медиков. Медленно подошел к оставшимся в живых Звонникову и врачу. Звонников выхватил револьвер.

— Не подходи!

— Я все помню… — улыбнулся Кирилл, улыбка вышла страшная, — Не бойтесь, Андрей Михайлович…

Звонников слегка отступил, но опустил руку с револьвером. Кирилл, не меняя позы, повернул голову к врачу.

— Кирилл Андреевич! Вы… помните меня?

Кирилл кивнул:

— Конечно, Константин Ильич… Вы позволили мне умереть… С разрешения Андрея Михайловича…

Неуловимым движением, стойкой от капельницы, он ударил Звонникова в горло, левой рукой перебив трахею врачу. Оба, уже мертвые, упали к его ногам.

Кирилл помолчал, затем произнес:

— Вот видите. Бояться нечего. Это вовсе не страшно… Когда быстро…

Он бросил стойку от капельницы на пол, повернулся спиной к только что убитым им людям и пошел искать какую-нибудь одежду. Найти удалось только хирургический халат, но Костромин надел его и вышел вон из лаборатории, что столько лет была его могилой. Из многочисленных порезов, ссадин и проколов иглой у него сочилась кровь и заливала ткань темно-зеленого халата. Он не обращал на это внимания. Его единственной мыслью было найти Ирину. Хотя бы попрощаться с ней, если ему не суждено жить, просто еще раз увидеть жену…

Он выбрался из-под земли, оказался в коридоре давно заброшенного завода, побрел по нему, ища выход на поверхность. По его лицу тек липкий холодный пот, заливая ему глаза, он, как заведенный, вытирал его тыльной стороной ладони. Ноги его почти не держали. Быстрота и сила, только что позволившая ему убить почти двадцать человек, оставили его. Наконец он упал на колени. Ища опору, он прислонился к стене. Его бил озноб, и он безуспешно пытался согреться, обхватив себя руками. Он постепенно принял позу эмбриона лежа у стены, на груде битого щебня.

В тишине пустого коридора стали слышны шаги. Кирилл слышал их, но ничего не мог с собой поделать. Он понимал, что его оживили не полностью, но был рад этому. Пусть он хотя бы умрет человеком, а не бессмысленной бездушной машиной.

Он прочел рецепт, перед тем, как отдавать его Звонникову и ужаснулся, поняв, к чему это может привести. В твердой решимости не допустить создания армии воинов-зомби Кирилл подделал несколько иероглифов, заставив несколько фраз изменить значения на противоположные. Теперь рецепт не содержал эликсира бессмертия, а только рецепт временного оживления умершего. Кирилл знал, что ему осталось восемь-десять часов. Но кто-то шел по коридору, в котором лежал Кирилл и вся его животная сущность выла и извивалась, цепляясь за жизнь, тогда как человеческая желала только одного — сохранить честь. От переохлаждения Кирилл вновь впал в кому.

Три фигуры в балахонах, наподобие средневековых, подошли к Кириллу и подняв его с пола, понесли назад, в лабораторию смерти.

Разгромленная Кириллом лаборатория за время его отсутствия была вновь приведена в порядок, приборы были на своих местах, тихо шипели аппараты. Трупы были свалены в куче в углу.

Три фигуры в серых балахонах и одна в ослепительно белых одеждах стояли, рассматривая тела Звоникова и врача, что были положены отдельно. Наконец фигура в белом откинула капюшон с лица. Это была женщина. Та самая женщина с которой Федор танцевал в своих снах, та самая, что была изображена на его амулете. Анна.

Она спокойно смотрела мертвые тела и показала на врача и генерала:

— Этих поместить отдельно и оживить, как положено. Они могут нам понадобиться.

Один из одетых в серое, почтительно спросил:

— Остальных — в простых зомби?

Анна кивнула:

— Да. Рецепт эликсира нашли?

Второй быстро закивал головой:

— Да, Видящая. Нашли.

Анна вздохнула:

— А где тот, кого они оживили?

Второй зачастил:

— Его сейчас приводят в себя. Там не были завершены кое-какие процедуры. Придется постоянно поддерживать в нем жизнь с помощью временных мер.

Анна вновь накинула капюшон:

— С одной стороны это и хорошо. Он будет постоянно под нашим контролем… И поможет нам уничтожить Хранителя, нельзя упустить такой шанс.

Кирилл очнулся от забытья. Кто-то протирал ему виски и сначала он подумал, что он вновь в лаборатории на операционном столе, но нет, он был на больничной койке. Над ним склонилось плохо различимое лицо в сером капюшоне.

— Очнулся? Хорошо! С тобой будет говорить Видящая!

Кирилл, не желая показать свою слабость, сел на больничной койке, а затем, собравшись с силами, встал на ноги.

Повернув голову, он посмотрел на Видящую. Его глаза, на мгновение, расширились. Он узнал женщину, что была нарисована на оборотной стороне талисмана Федора Беляева.