Елена Костромина - Трафарет вечности

Анна, между тем, не заметила замешательства Кирилла или приписала его недомоганию после оживления.

— Тебя оживили… неправильно. Ты и сам, это, наверное, понял. Но у нас есть средство, которое может помочь тебе остаться в живых. Навсегда.

Кирилл хотел сказать: "Вы хотите сделать меня бессмертным?", но промолчал.

Анна, между тем, продолжала говорить:

— Ты должен будешь решить три простых задачи. Ты предоставишь нам Хранителя города и эликсир бессмертия, что он разработал вместе со своим ведьмаком. Ведьмака — убьешь.

Кирилл с трудом разлепил губы:

— Простых?

Анна пожала плечами:

— Для тебя — да. Ты всю жизнь этим и занимался — крал людей и информацию. Убивал. Но запомни — Хранитель нужен мне живой и невредимый. Мы дадим городу нашего Хранителя.

— А вы не боитесь, что я воспользуюсь эликсиром и пошлю вас всех… подальше? — тихо и хрипло спросил Кирилл.

— Нет, не боимся. Запомни, живым и невредимым. Тогда эликсир, Ирина… новая жизнь… Вдали от нас, ото всех. Там где ты захочешь…

Кирилл несколько мгновений напряженно думал. Затем кивнул головой:

— Я сделаю это… Но только это, не более того.

Анна кивнула:

— Ты сделаешь, то, что я приказала. А это, чтобы ты не умер до тех пор, пока выполняешь мою волю.

Один из одетых в серое, подошел и сделал Кириллу укол ярко синей жидкости. Анна кивнула и повернувшись, пошла прочь, вполголоса говоря своей свите, так, чтобы этого не слышал Кирилл:

— Ну, вот! Теперь ненавистный рыцарь, эта глупая и слишком добрая птица, будет повержен. А этот бравый офицер, как только выполнит свою миссию, должен быть уничтожен вместе с Хранителем. Порядок восстановит в городе свои права.

Глава 16.

Пять месяцев спустя.

В больничной палате, очнувшийся Кузя, полусидел на подушках. В руке у него торчала игла капельницы. Вокруг него стояли Федор, Леонид и Ирина, а Всеслава сидела рядом с его кроватью и держала его за руку. Кузя ласково гладил ее пальцы.

— Лень, проводи Славку до дома, пожалуйста! — попросил Кузьма, — Поздно уже! Родная, ты за нашим великаном, как за каменной стеной! Федь, я выйду на днях?

— Подумаю, ты еще не готов к…

— Ну, вот! Еще один опекун! Латай меня быстрее, сам знаешь, надо спешить.

— Я много чего знаю. Я вот знаю, что ты только сегодня из комы вышел. Ребята, на сегодня довольно ему развлекаться! Лень, Славка, идите! А то мосты разведут!

— Пойдем, провожу! — Леня одобрительно засопел.

— Ты береги ее, она…

На Кузьму накатила волна дурноты и он невольно поморщился.

— Будь спокоен! — ответил Леня и взял Всеславу под руку.

Все шутили, желали Кузе выздоравливать, а Федора не оставляла мысль о том, что все идет слишком гладко. Посмотрев на Леню и Всеславу, выходящих из палаты, у него вдруг заныло сердце.

Опасность! Он, было, подумал, оставить их где-нибудь ночевать, но его тревожные мысли прервала Ирина.

— Я хочу с тобой поговорить.

— Я готов! Кузь, мы пойдем, отдыхай!

Ирина и Федор, оставив Кузю, Леню и Всеславу вышли из палаты. Медленно пошли по коридору. Остановились у раскрытого окна перед дверью "Ординаторская". В окно всовывалась ветка цветущей липы. Ирина подошла к окну, погладила ветку.

— Я тебе благодарна.

— За что?

— За Кузю.

— Он мой друг, ученик, — мрачно ответил Федор.

— Ученик? — удивилась Ирина, — Ах, да, диссертант…. Не за это…. За то, что ты сейчас и Кузьма со мной рядом сейчас. Работа… больше у меня ничего нет, ну, может парочка подружек, которые любят давать мне советы, которые мне не нужны…

— А мы тебе — вроде твоих подружек? — Федор хотел улыбнуться, но вышло кривовато.

— Нет! Вы — мои друзья, надежные и верные. Таким был только мой Кирилл.

— Серьезный человек. И работа у него… серьезная была, — в голосе Федора была горечь.

— Ты не понимаешь! И сарказм твой… неуместен! Он сильный, красивый, добрый, щедрый… был. Я была за ним, как за каменной стеной. Таким и должен быть мужчина, — она говорила и не могла остановиться, — Чтобы чувствовать себя маленьким котенком, согретым на его груди. Я не из слабых женщин, ты знаешь это прекрасно. Мне нужен был человек сильнее меня. И я нашла его. И вот, теперь, когда Кирилла не стало, я не могу найти ему замену. Я буду ждать его.

— Надо жить дальше, завести хотя бы детей!

— Мы встретимся. Не в этой жизни, так в другой. Он ждет меня, я знаю.

— Для чего ты начала этот разговор?

— Я давно хотела сказать тебе… Ты не для меня. Я пыталась полюбить тебя, поверь! Но ты… Ты же не любишь меня…

— Ира! Что ты говоришь такое! — с неподдельной мукой в голосе спросил Федор.

— То, что я вижу, Федя. Ты выдумал себе меня, как Данте Беатриче…

— Ну, извини! Он любил ее всю жизнь…

— Лучше бы он так любил свою жену. Как ее звали, ты помнишь?!

— Конечно… — механически ответил Федор, затем поспешно поправился, — Нет.

— Вот именно, — Ирина не заметила его оговорки.

Федор, теребя амулет на груди, еще раз попытался начать разговор в нужном ему ключе:

— Ира, прости, но я ничего не понимаю…

Ирина спокойно ответила:

— У тебя уже есть Беатриче. Это ведь она? — Ирина протянула руку к талисману Федора и взяла его в руку. Федор поразился. Непосвященные не могли даже увидеть талисман, а тут! От удивления Федор просто онемел.

— Сколько лет этой миниатюре? — спросила Ирина.

Федор вздохнул и, смутившись, пробормотал:

— Пятьсот.

Ирина вздохнула:

— Вот видишь. Ты же никогда… — в самый последний момент она замолчала и не выдала своего знания об истинной природе Федора. Она запнулась, но продолжила, — никогда не встречал ее. Но ты ее любишь. Ты знаешь, как ее звали?

Федор кивнул и тихо сказал:

— Анна. Из Дома Опалового Сияния.

Ирина кивнула в ответ:

— Вот… Ты знаешь, как ее звали, какой-то дом… Ты все это выдумал себе и грезишь наяву, Федя… Ты как павлин, распускаешь перья, что бы нравиться хоть кому-то…

Федор напрягся:

— Не павлин! И что ты можешь знать про мои перья?!

Он напряженно посмотрел на Ирину, ожидая хоть какого-то объяснения.

Ирина махнула рукой:

— Что стоит только появиться около тебя молоденькой смазливой студентке, ты распускаешь перья, именно, как павлин!

На самом деле, все происходило с точностью до наоборот, но Федор, от облегчения, даже не стал спорить:

— Господи, ты про это! А то было подумал…

Ирина уже искренне возмутилась:

— Тебе этого мало?!

Федор улыбнулся ей, как ребенку:

— Ревнуешь, все-таки?

Ирина смущенно опустила глаза и пробормотала:

— Не знаю…

— Ревнуешь, уже прогресс! Значит, хотя бы твое самолюбие радует то, что я принес свое сердце к твоим ногам!

Ирина резко прервала его:

— Давай закончим этот разговор! Не к месту. Надо подумать о Кузе.