Леона Трейн - Шелена Тешен: Совершенная кровь

Тогда появился Янк, вампир почти ровесник Дайхатсу, и не было равных ему по силе. Созвал он всех вампиров, и молвил о решении своём. Именно тогда появилась Диаспора. И разделили вампиров на кланы, которые назывались Ретер, Надгор, Труоль, Машедус, Рудо. И повелел он что будут управлять Диаспорой- Ширасены- пять самых старых вампиров, которых никто не мог превзойти по силе.

Любое нарушение Хартии, для вампира означало только одно — смерть. И были в каждом городе правящий вампир, который возглавлял все кланы города, являлся гарантом Хартии, представителем Диаспоры и Ширтасенов. Был назван такой вампир- Натар, был он как Князь, император и повелитель всех кланов в том городе.

Каждый клан в городе возглавлял представитель этого клана названый — Сторасат. Они были старостами клана, только они могли бороться с Натаром за власть над городом.

Когда Хартия вступила в силу, волнения в народе улеглось и вампиры начали существовать, если так можно выразится в мире с людьми, которые жили в неведении о своих хищных соседях. Те в свою очередь не убивали и не использовали людей, как пищу, а обращали только тех, кто сам этого желал.

Именно тогда из скитания начали появляться вампиры, которые одичав и претерпев изменения как внешне, так и нравственно отказались вступать в Диаспору. Они образовали в противоположность Диаспоре свое объединение названое — Цактана. Они исповедовали смерть и убийство, и верили в то, что смертные это всего лишь пища для них. Испугавшись того что времена инквизиции вновь вернутся Ширтасены вступили в переговоры с Цактаной, и вскоре и те согласились, что Хартия это единственный способ выжить. Но Цактана не признавала своей пищей кровь отданную смертными добровольно, и продолжала убивать смертных, правда делая это весьма искусно. Цактана задалась целью покорить Диаспору, и тогда выступить войной с живыми и поработить их.

Так взяла своё начало война между Цактаной и Диаспорой, названая Щенвясу.

Щенвясу бесконечна, она не знает конца. Империи сменяли друг-друга, человечество развивалось, а в тени всё ещё шли войны по господству над смертными. Хартия нарушалась, истреблялись вампиры, всё было и будит так, пока победу не одержит одна из сторон.

Антонио сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Я недоуменно смотрела на него широко раскрытыми глазами. Я никак не могла понять, зачем он мне всё это рассказывает.

— Дракула тоже вампир? — Спросила я.

— Нет, Mi sueño, дело в том то всё что ты слышала про некоего Дракулу, всего лишь сказки. Само слово "вампир" пришло из венгерского языка, а большинство преданий о них родилось в Восточной Европе. Ирландец Брэм Стоукер, написавший знаменитого "Дракулу", позаимствовал этот сюжет из легенд о Владе IV — трансильванском дворянине, который жил в XV веке и сражался против турецкого ига. Влад также был известен своими садистскими наклонностями — он наслаждался истязаниями пленных узников. Легенда гласит, что граф любил устраивать пирушки среди огромного, количества заостренных деревянных кольев, на которые были насажены тела турок, плененных в бою, поэтому он вошел в историю под прозвищем Цепеш — Сажающий на кол.

Но не меньше ужаса навевал Цепеш и на своих соотечественников. В окрестностях его замка исчезали люди. За высокими каменными стенами свершались ужасные и богомерзкие дела. В одной из историй об этом замке графа назвали "вампиром". Его пристрастие к крови разделяли и другие карпатские дворяне.

Так что Дракула своего рода лишь сказка, призванная сомневаться в том, что вампиры действительно есть. Это обман, весьма искусный обман, ты не находишь?

Я кивнула. Антонио расплылся в улыбке:

— Вы весьма соблазнительны, Mi sueño, если б я знал и был уверен в вашем истинном предназначении, но, к сожалению, я не знаю этого.

— Кто вы?

— Стрегонибенфици. Вряд ли это тебе что — либо скажет, Mi sueño, но я поясню. Я наполовину испанец наполовину итальянец. Мне больше пятисот лет. — Заметив шок в моих глазах, Антонио рассмеялся.- Mi sueño, не бойся меня. Я единственное существо, которое не хочет причинить тебе вред, единственное которое и потом не захочет. Моё призвание убивать вампиров.

— А тогда кто же вы?

Антонио нахмурился, наверно подбирая правильные слова, и наконец улыбка вновь вернулась на его лицо:

— Я вампир.

Я отшатнулась, испугано уставилась на него, внутри меня вновь всё затрепетало.

— Нет, Mi sueño, не бойся. Издревле Стрегонибенфици — не убивали невинных. Изначально мы были чем-то вроде карателей, хорошо натренированных вампиров, которые находили и по-возможности наказывали тех, кто нарушал Хартию или угрожал Диаспоре. Для полнейшей бесстрастности нас исключали из кланов, и таким образом мы были беспристрастны к любому из членов Диаспоры. Этот "пост" вампира всегда был на стороне света, если так можно выразиться. И мы всегда были противовесом вампирам преступившим закон. Они нарушают — мы их убиваем.

— А кто я?

— Mi flor, я бы очень хотел помочь тебе, но я не знаю ответа на твой вопрос.

— Что я делала там? — Мне до сих пор было не по себе, я не могла вслух произнести то, что только что вылезла из могилы.

— Дело в том, что этого я тоже не знаю. Это очень старинное кладбище там есть захоронения как XIX так и XVIII века. Почти все имена стёрты, а бумаги утеряны. Но думаю, мы сможем выяснить, кто ты есть. — Антонио развёл руками, словно, оправдываясь.

— Как ты нашёл меня?

— Понимаешь, Mi flor(исп. — мой цветок), можешь не верить мне, но я услышал тебя. Почувствовал энергию, которую ты словно импульсы направляла на меня. Обычно такая энергия образуется между создателем и новообращённым, дабы он мог контролировать подопечного. Но я не создавал тебя, да и пока никого не создавал, поэтому не могу понять, почему эта связь возникла между нами.

— Новообращенными?

— Mi encanto(исп. — моё очарование), я уверен, что у нас с тобой будет много времени, чтобы ты узнала все мои знания, а так же получила новые, а сейчас думаю, тебе стоит поспать.

Я приподнялась на подушках и попыталась возразить, но Антонио мягко коснулся моего лба, и я услышала его голос, который казалось, звучал у меня в голове. Голос что-то нашёптывал мне, уводя меня всё дальше и дальше за собой, пока, наконец, я не провалилась в бездну.

3.

Со дня нашей встречи с Антонио прошло несколько лет, я многое узнала с того дня, но всё это ни на шаг не приблизило меня к ответу на, казалось бы, простой вопрос "Кто я?". Мы словно отшельники жили в заброшенном замке, который находился очень далеко от города, гости у нас бывали крайне редко. Антонио стал для меня отличным учителем, все его знания я впитывала как губка, но самым суровым уроком мне стало, то, что он показал мне, что кем бы я, ни была до смерти сейчас я не человек.