Дэвид Коу - Правила возвышения

— Я не обладаю целительным даром.

Настоятельница кивнула, извлекла из кармана длинный бинт и принялась уверенными движениями перевязывать рану.

— У вас ловко получается, мать настоятельница.

— А как же иначе? Я поднимала этот нож множество раз.

Через несколько секунд она закончила перевязку.

— Следуйте за мной. — Джаная двинулась к маленькой двери, расположенной рядом с алтарем.

Кезия подчинилась. Минуту спустя они вышли во второй двор, не такой большой, как двор между воротами и святилищем. Здесь находилось несколько маленьких зданий — по всей видимости, обители священнослужителей. Настоятельница прошла к самому последнему зданию и, распахнув дверь, жестом пригласила Кезию войти.

Советник заколебалась, но лишь на мгновение. Гринса лежал на узкой кровати у противоположной стены; он выглядел усталым, но не более усталым, чем в ее последнем сне. При виде сестры он встал с постели, подошел к ней, широко улыбаясь, и обнял ее своими длинными сильными руками.

На уровне зрительных, осязательных и обонятельных впечатлений все происходило точно так же, как и в видениях. Но сны — сколь бы реальными они ни были — не шли ни в какое сравнение с явью.

Гринса поцеловал ее в макушку.

— Я страшно рад видеть тебя, Кези.

Кезия кивнула, но еще не могла произнести ни слова. Она просто вытерла мокрые от слез щеки о рубашку брата и отступила назад, отвечая на улыбку.

Гринса посмотрел в сторону окна, и Кезия проследила за направлением его взгляда. Там в кресле сидел молодой человек, наблюдавший за ними с бесстрастным выражением лица. У него были прямые пшеничные волосы, синие глаза и по-юношески тонкие черты, но отнюдь не женственные, какие зачастую встречались у молодых инди знатного происхождения. Если бы он улыбался и если бы не багровые шрамы — один на виске, другой под правым глазом и еще один на щеке, — Кезия сочла бы юношу красивым. Но даже со шрамами на лице, даже в тонком белом балахоне послушника молодой лорд выглядел совсем не так, как она ожидала. Он совсем не походил на убийцу или на испорченного герцогского сыночка. Кезии пришлось признать, что он производит впечатление сильного и умного человека, каким и должен быть молодой король.

— Кезия джа Даффид, первый советник Глендивра, — сказал Гринса, по-прежнему глядя на мальчика, — позвольте представить вам лорда Тависа Кергского.

Кезия поклонилась, подбирая соответствовавшие случаю слова.

— Милорд Тавис, я… счастлива познакомиться с вами. Мне бы хотелось, чтобы наша встреча произошла при более благоприятных обстоятельствах.

Молодой лорд лишь еле заметно кивнул в ответ, переводя свои темные глаза с Кезии на Гринсу и обратно.

— Так значит, вы брат и сестра, — наконец произнес он, сохраняя все то же бесстрастное выражение лица. — Глядя на вас, я бы никогда не догадался.

Кезия метнула взгляд на брата, встревоженная замечанием Тависа.

— Все в порядке, — мягко сказал Гринса. — Из всех советников герцога Глендиврского Кезия пользуется наибольшим доверием, — обратился он к молодому лорду. — Я подумал, что вам двоим стоит встретиться, прежде чем мы попросим герцога предоставить вам убежище.

Казалось, Тавис задумался.

— Глендивр никогда не производил на меня впечатления смелого человека, — наконец сказал он Кезии. — Вы думаете, он согласится?

Она с трудом подавила желание развернуться и выйти прочь. Тавис собирался просить Керни о величайшем одолжении, чреватом самыми неприятными последствиями для всего герцогства, — однако он не только оскорбил герцога, но даже не потрудился приличия ради назвать его лордом Глендивром. Несмотря на свой царственный вид, молодой лорд очень легко вызывал неприязнь. Она уже и не знала, сможет ли посоветовать Керни удовлетворить просьбу мальчика.

— Я не знаю, милорд, — сказала она. — Вы собираетесь держаться с ним так же неуважительно, как держитесь со мной?

— Кезия!

Она пропустила мимо ушей восклицание брата и продолжала пристально смотреть на Тависа.

— Я не собирался выказывать вам неуважение, — сказал Тавис. — Вы должны простить меня за то, что я не встал, чтобы приложиться к вашей ручке. После двух недель пыток в кентигернской темнице и двух дней путешествия в тележке торговца под горой сукна я до сих пор с трудом передвигаю ноги. Но полагаю, вы правы. Мне следует быть повежливее. Вероятно, вам хочется также, чтобы я ликовал и радовался. Почему нет? Ведь я страстно мечтаю провести остаток своих дней в Глендиврских горах. Такая судьба гораздо лучше той безотрадной участи, которая ожидает меня, если я стану герцогом Кергским и королем Эйбитара.

— Довольно. — Гринса бросил неодобрительный взгляд на Кезию. — Замолчите оба.

Комната казалась страшно маленькой. Кезии хотелось очутиться подальше от Тависа. Она даже не желала находиться рядом с братом в эту минуту. С одной стороны, она так сердилась на мальчика, что была готова его ударить. С другой стороны, она настолько стыдилась своего негодования, что не могла поднять глаз. Она не представляла, через какие испытания довелось пройти Тавису в течение последнего месяца. Однако ее удручало то обстоятельство, что она даже не старалась это представить. Ей следовало проникнуться состраданием к молодому лорду. Достаточно было посмотреть на его шрамы. Однако поведение мальчика практически исключало возможность сочувствия, и она ненавидела Тависа за это.

В комнате воцарилось неловкое молчание — тяжелое, как первый мокрый снег. Кезии нужно было вернуться в замок, чтобы приготовиться к пиру. У них оставалось мало времени, и им еще надлежало обсудить важные вопросы, но она не могла заставить себя заговорить.

— Керни собирается покинуть Тримейн завтра? — наконец спросил Гринса.

Кезия кивнула, продолжая смотреть в каменный пол.

— Значит, сегодня тебе придется уговорить герцога встретиться со мной.

— Я попытаюсь.

— Нужно не просто попытаться, Кези.

Она подняла голову и увидела, что брат пристально смотрит на нее с выражением муки в желтых глазах.

— Мы уже не раз говорили об этом, — умоляющим тоном сказал он. — Ты знаешь, что поставлено на карту. Не заставляй меня снова убеждать тебя, Кези.

Она провела рукой по своим белым волосам, бегло взглянув на Тависа. Он по-прежнему смотрел на нее все с тем же невозмутимым видом. Если мальчик и сердился на нее или боялся получить отказ в помощи, он никак не выказывал своих чувств. «О чем ты думаешь? — хотелось крикнуть Кезии. — Ты еще способен чувствовать хоть что-нибудь?»

Она снова перевела взгляд на брата.

— Керни не захочет задерживаться здесь. Он вообще не хотел останавливаться в Тримейне. Сегодня мы могли пройти еще лигу — и прошли бы, если бы Гершон не заявил, что солдаты нуждаются в отдыхе.