Дэвид Коу - Правила возвышения

Гринса рассмеялся, и они с Кресенной обменялись многозначительными взглядами, которые наводили на мысль, что Трин уже сделал достаточно.

— Ты был прав, Трин, — сказала Кресенна после непродолжительного молчания. — Здесь готовят великолепно.

— Рад слышать это. Зивен берет слишком дорого, но он действительно находит самых искусных поваров. — Толстяк помолчал, прожевывая мясо. — Так расскажи нам о себе, Кресенна. Новые предсказатели не так уж часто появляются на ярмарке.

Она пожала плечами, снова несколько смешавшись:

— Что именно тебя интересует?

— Откуда ты родом?

— Я родилась в Брэдоне, но почти всю жизнь прожила в Везирне.

Трин на мгновение прекратил жевать:

— В Брэдоне?

— Мой отец был капитаном торгового судна. Там он встретил мою мать. Вскоре после моего рождения они покинули королевство и обосновались на Везирнийской Короне. С тех пор я ни разу не была в Брэдоне.

— И все-таки, — невнятно проговорил Трин, снова принимаясь жевать, — на твоем месте я бы не стал упоминать о своем происхождении при наших эйбитарских хозяевах. Вряд ли ты встретишь теплый прием.

— А чем ты занималась до того, как присоединилась к нашей ярмарке? — спросил Гринса.

— Я была целительницей в нашей родной деревне, как и моя мать. Но когда в год моего Посвящения к нам приехала Везирнийская северная ярмарка, я узнала, что обладаю еще и даром провидения. Я всегда хотела путешествовать по Прибрежным Землям, а ремесло предсказателя давало отличную возможность для этого.

— Почему ты выбрала ярмарку Бодана?

Кресенна снова пожала плечами, и прядь белых волос мило упала на ее лоб.

— Выбор стоял между Санбирийской ярмаркой и этой — все остальные не идут ни в какое сравнение. Эйбитар ближе к моему дому, поэтому такой выбор казался предпочтительным. Но возможно, когда-нибудь я присоединюсь к Санбирийской ярмарке.

Несколько минут они сидели в молчании, наслаждаясь хорошей едой и крепким пивом. Потом Кресенна задала вопрос об одном из старейших предсказателей-кирси, и довольно долго Трин и Гринса развлекали девушку рассказами о ярмарке, которые Трин расцвечивал лишь ему известными подробностями любовных историй, предательств и вражды.

Они вдоволь наелись тушеного мяса — Гринса съел три добавки и уже потерял счет порциям, которые поглотил Трин. Ко всему прочему они выпили много пива. Утомленный и слегка пьяный, Гринса уже собирался пожелать спокойной ночи друзьям, когда кто-то постучал в приоткрытую дверь маленькой комнаты.

Гринса и Трин переглянулись.

— Кто там? — спросил толстяк.

Вместо ответа дверь распахнулась, и они увидели на пороге высокого мужчину-кирси с длинными белыми волосами, редкой белой бородой и желтыми глазами, яркими, как у совы. Гринса явно видел этого человека прежде, но не мог вспомнить, где именно, пока Трин не заговорил.

— Кузен, — без всякого восторга сказал толстяк, кисло улыбаясь. — Вы явились сюда в качестве герцогского советника или в качестве простого кирси?

Первый советник. Ну конечно.

— Не думал, что мне придется выбирать между первым и вторым, кузен, — ответил Фотир столь же холодным тоном. — Но я здесь не по поручению герцога, если вы об этом.

— Я не об этом. Что вам угодно?

Первый советник вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Я хотел бы знать, кто из вас сегодня присутствовал при Посвящении Тависа.

Прежде чем Гринса успел заговорить, Трин поднял руку, призывая его и Кресенну к молчанию.

— А почему вас это интересует?

— После Посвящения мальчик находился в состоянии, близком к безумию. Герцог и герцогиня встревожены.

— Обычное дело, кузен. Если бы я получал по пять киндов за каждого мальчика и девочку, которые убегают домой в слезах после предсказания… — Он пожал плечами. — Ну, скажем просто, я был бы еще толще, чем сейчас.

— А когда сын герцога является на официальный обед с опозданием и в пьяном виде, набрасывается с кинжалом на своего вассала, а потом исчезает в ночи, — по-вашему, это тоже обычное дело?

— Боги милосердные! — прошептал Гринса.

Фотир посмотрел на него, прищурившись:

— Это были вы?

— Да. Что с молодым Маркуллетом?

— Он поправится. У него глубокая рана на предплечье, но ничего страшного.

Гринса едва не вызвался пойти в замок с Фотиром и помочь с исцелением, но у герцога наверняка были свои доктора. Кроме того, он не имел права открывать тайну пророчества.

— Теперь вы знаете, что это был Гринса, — сказал Трин. — Если это все, то вы можете идти своей дорогой.

Фотир взял стул, стоявший у ближайшего стола, поставил его подле Гринсы и сел, проигнорировав слова Трина.

— Что вы можете рассказать мне о Посвящении лорда Тависа? — спросил он, пристально глядя на Гринсу.

— Ровным счетом ничего, — резко сказал Трин. — Вы сами знаете, Фотир. Предсказания не подлежат огласке. Мы не вправе открывать тайну пророчества.

— Я также знаю, — сказал первый советник, посмотрев на толстяка волком, — что предсказания не всегда являются тем, чем кажутся. К видениям будущего, которые являются детям, вы имеете такое же отношение, как и Киран. Если не большее.

— Это верно только в случае с Приобщениями, — сказал Трин, словно защищаясь. — Пророчества Посвящений исходят от камня.

— Только потому, что вы позволяете. Ничто не мешает вам точно так же влиять на пророчества Посвящений. Верно ведь?

— Что вы хотите знать о Посвящении Тависа? — спросил Гринса.

Фотир перевел взгляд на него:

— Я хочу знать, что он увидел.

Гринса помотал головой:

— Этого я не могу сказать. Как справедливо заметил Трин, предсказания не подлежат огласке. Вам следует спросить Тависа.

Фотир стиснул зубы:

— Это будет довольно трудно, если учесть, что никто не знает, где он. Его мать боится, что он бросился вниз с северной стены замка. Начальник стражи собирается на рассвете отправить людей на поиски тела, если мальчик не объявится этой ночью.

— Сожалею. Но я не понимаю, каким образом сведения о пророчестве Кирана могут помочь вам в поисках. Разве недостаточно того, что Тавис встревожен?

— Пожалуй, — пробормотал первый советник, уставившись в истертый каменный пол. Мгновение спустя он снова посмотрел Гринсе в глаза. — Вы можете по крайней мере сказать мне, соответствовало ли видение действительности?

— Да, — ответил Гринса. Он собирался высказаться определеннее, но вовремя спохватился. Он сказал правду. Пока этого довольно.

— Вы знаете, что он увидел. Вас удивляет, что мальчик так отреагировал на пророчество камня?

Гринса отвел глаза и произнес сквозь зубы:

— Нет.

Фотир кивнул:

— Понятно. Признаться, я не удивлен.

— Я немного поговорил с ним перед Посвящением, — сказал Гринса. — Это был непростой разговор.