Константин Соргунов - Корпорация цветов

— Нас на вагон двое.

— Понятно, — кивнула я. — Сколько с меня за чай?

— Пятьдесят рублей.

Проводник поставил чай на столик, я расплатилась и снова взялась за сканворд. Перед тем как закрыть дверь, худой юноша оглянулся и внимательно на меня посмотрел. Я подняла на него глаза.

— Что-то ещё?

— Нет… — проводник замялся, — то есть да.

— Что?

— Я думаю, вам лучше не выходить из купе до… до Москвы.

— Даже в туалет? — спросила я, почувствовав в то же время и тревогу, и странную весёлость.

— В туалет… — задумался юноша, — в туалет, думаю, можно. Но только в туалет и никуда больше. Если будете курить, то курите лучше прямо тут.

— Я не курю, — сказала я и усмехнулась. — Что, к черту толерантность и терпимое отношение? Люди, которые ездят в купе не хотят видеть рядом с собой какую-то дрэйку?

— Нет, — покачал головой юноша. — Просто… просто… О, господи. Просто сидите на месте и никуда не ходите. Если вам что-то понадобится — обращайтесь прямо в моё купе.

— А как же вагон ресторан? — не удержалась я, хотя посещать местный ресторан у меня желания не было.

— Я принесу всё, что вы закажете.

— А если я захочу подышать свежим воздухом?

— Откройте окно, — устало сказал проводник. — То есть нет! Никаких окон! Если вы захотите подышать воздухом, то…

— Ладно, я поняла, — кивнула я. — Никуда кроме туалета не выходить, смирно сидеть, окна не открывать, обращаться к вам, если что-то случится. Всё верно?

— Всё правильно, — с облегчением выдохнул юноша. — Надеюсь, у нас с вами не будет никаких проблем.

— Не будет…

Проводник с секунду пристально меня разглядывал, потом слабо улыбнулся и вышел. Я только усмехнулась. Толерантность, говорите? Ну-ну.

После ухода проводника сканворд мне вдруг показался скучным. Чай пить не хотелось, и я принялась смотреть в окно. А там пробегали бесконечные дома и домики, стройные сосны и тонкие, изящные берёзки. Поезд лихо проносился по железным мостам над крошечными речушками, мчался вдоль полей, ещё кое-где покрытых снегом. И маленькие, очаровательно-безлюдные станции, и крупные торговые центры, стеклянные стены которых так и сверкают на утреннем солнце. Дымящие трубы заводов, телеграфные столбы и хитросплетения проводов, мало ли что можно увидеть из окна скорого поезда!

Моё внимание привлёк странный механический звук, доносящийся то ли из тамбура, то ли вообще из соседнего вагона. Некоторое время я сидела неподвижно, стараясь не обращать на него внимания, но потом звук показался мне чересчур зудящим, почти невыносимым. Я вышла из купе в коридор и дошла до проводника, постучала и подергала за ручку, но мне никто не открыл. Тогда я вернулась к себе, посидела ещё несколько минут, а когда поняла, что ещё немного, и звук сведет меня с ума, отправилась на поиски его источника.

Я дошла до конца вагона, нажала на витую ручку и вышла в тамбур. Было там необычайно морозно, изо рта вырывался пар, даже стёкла и те покрылись толстым слоем льда. Это порядком меня удивило, потому как на улице явно было не так холодно. Я подошла к окну, но сколько не пыталась отогреть пальцем хотя бы крошечную проталинку, ничего не выходило, намерзший лёд был слишком толстым. Я решила вернуться к себе в купе и дождаться проводника, но в этот момент звук немного усилился и сменил частоту. Я сделала глубокий вздох, провела тыльной стороной руки по лицу и открыла следующую дверь. К моему огромному изумлению, за ней не оказалось грохочущего перехода между вагонами, вместо этого там оказался довольно широкий и тёмный проход шириной около двух метров. Справа и слева мерцали маленькие красноватые огоньки, но света не давали совершенно. Я вздохнула, соображая, вернуться ли обратно или идти дальше, но в этот момент дверь за моей спиной хлопнула и я непроизвольно сделала шаг вперёд. Тут же в ушах зашумело, перед глазами поплыли красные тени, а из лёгких на мгновение испарился весь воздух. Я вздрогнула всем телом, сделала судорожный вздох и протянула руки вперёд. В голове прояснилось, и я пошла вперёд со странной уверенностью, что делаю всё так, как надо. Мои пальцы натолкнулись на дверь, несколько секунд я шарила по ней в поисках ручки. Потом я её нашла, ручка ушла вниз и дверь открылась, ослепив меня струившимся из-за неё пронзительным светом. Я зажмурилась и шагнула.

Дождь, дождь, дождь. Струи воды, множество их, словно сверху обрушилась целая стена воды. Однако это был именно дождь, стремительный, холодный, шумящий. Я шагнула из тёмного тамбура-коридора вперёд и оказалась на территории дождя, настоящего ливня, такого бурного, что ничего нельзя было разглядеть вокруг себя. Из-за бесконечно льющейся воды я задыхалась, вода заливалась в глаза и уши, мешала идти, почти парализовала. Наконец, я кое-как смогла освоиться и двинуться наугад. И тут же всем телом налетела на стеклянную дверь, которая от удара открылась вперёд и я грохнулась на четвереньки.

Придя в себя, я в первую очередь почувствовала тёплый, почти обжигающий ветер, который врывался в открытое окно вагона. И я действительно была в вагоне, вот только это был вагон не того поезда, в который я садилась. Вагон был по меньшей мере около четырёх метров в ширину и около пяти в высоту, с исполинскими сидениями, обтянутыми тёмно-красным бархатом и узкими окнами, до половины закрытыми тяжелыми синими занавесями. Снаружи об толстые стёкла колотились ветви деревьев вроде елей с бледно-розовой хвоей. Они и издавали тот самый неприятный и раздражающий звук.

— О, господи, я же сказал вам не покидать вагон!

Я вздрогнула и оглянулась. В дверях за моей спиной стоял уже знакомый проводник, но в каком виде! Худоба его была ещё более заметна, форма всё так же висела на узких плечах, но теперь юноша оказался ростом едва ли не выше меня, ноги его выгибались под тем же углом, что и мои, лицо было нежно-голубого оттенка. Ромбовидные глаза, узловатые кисти рук, толстые, словно рубленные пальцы.

— Вы дрэй? — пробормотала я, отступая. Проводник, кажется, не сразу меня понял, потом быстро кивнул и посмотрел на меня словно бы с отчаянием:

— Вы не должны были выходить сюда! Я получу строгий выговор, я…

— Как вас зовут? — спросила я, не найдя на его униформе фирменного бейджика.

— Андрей, — с болью в голосе проговорил он и тут же поправился, — Архо.

Букву "а" он произносил также, как и все мы, выгибая язык и приставляя его к нёбу, так что звук получался чуть глуховатым и сдавленным.

— Вы дрэй, — уже уверенно сказала я, кивая. — Но как вы… Я… Где я?

— Поезд, — обреченно покачал головой Андрей-Архо, — Это всё поезд. Я должен был довезти вас до места, а вы… Я получу выговор, а может и лишусь этой работы.

— Я сама виновата, — возразила я, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь. — Вас не было в купе, и я…