Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости

Первая комната. Никого. Вторая комната. Она. Син облегченно вздохнул, он буквально горел желанием наброситься на Амнэрис с расспросами, она должна была сказать ему всё, что знает о Душе Мира, хорошо бы каким-нибудь словом как бы случайно, ненароком, обидеть ее, задеть, чтобы подовольствоваться хотя бы скрытой местью.

— Амнэрис.

— Я слушаю тебя, Син. Вы дошли до Царства Льва?

— Почти.

— Миновали холмы? Долину гейзеров?

— Нет, еще только собираемся.

Что-то было не так, Балскове чувствовал это нутром, какое-то странное инстинктивное чувство предостерегало его, заставляло внимательней, чем когда-либо осмотреть все вокруг и найти, то, что изменилось. Но что? Что? Амнэрис сидела на резном кресле на небольшом возвышении в северном углу ромбовидной комнаты.

— Амнэрис, я хотел спросить тебя: что тебе известно о Душе Мира?

— Немного, пожалуй, только то, что она есть, окружает нас, что она принимала телесное обличье во времена нашего становления — я имею в виду становление Богов — и что она — живые чувства мира.

— Не густо. А что рассказывал тебе Бог Справедливости?

— Это и рассказывал, Син. И если ты думаешь, что он как-то выделял меня из числа других богов, то ты ошибаешься. Амедео никогда не говорил ничего лишнего, никому, все его отношения с Алкмеей были его личной тайной, так что, боюсь, ты поторопился, покончив с ним, хотя не думаю, что что-то заставило бы его начать с тобой откровенничать.

То же говорил и Горавн. Так что же? Все так и есть, или Амнэрис говорит на общей волне, как и все, на самом деле, скрывая известные ей тайны. И тогда опять получается, что она против него. Против! Как же проверить: так это или нет?

Странный свет окутывал комнату, Амнэрис почти окутывала тьма, едва разбавленная этим зеленоватым светом. Ее не видно, но даже отсюда чувствовались величье и холодность, надменность, например, к таким, как он, выскочкам. Но пока рано, она еще может пригодиться.

Он исчез, а Диана еще долго сидела в неподвижной позе, боясь, что Син вернется и, увидев, ее движения, поймет, что она не богиня, и ее тело куда прочней остаточного. В душе она благодарила тень Бога Справедливости, который подарил этому храму пять закрытый комнат, слуги откроют любую из них для нее, и она, наконец, сможет сбросить с себя эти темные одежды и сменить их на живые прочные материи, а еще она сможет умыться и уснуть. Прождав час, Диана встала и проследовала в ближайшую закрытую тайную комнату, еще один день игры кончился, на этот раз ей пришлось на деле применить все то, чему ее учили на неопасной практике.

А настоящая Амнэрис, Азалия и Адэли продолжали свой путь к границам Каримэны, они уже миновали Кастэнию, когда вдруг неожиданно для себя не наткнулись на парящего в небе Тасмира. Он летел также быстро, в нескольких километрах от них, но полунесуществующее тело сразу привлекло к себе внимание, как и самого Тасмира три богини, следующие в сторону Каримэны. Они временно изменили траекторию, и пошли на сближение. И такая встреча удивила обе стороны. Из всех, сразу обрадовалась этому одна Адэли, успев предотвратить столкновение.

— Ты! — прорычал дракон, уже готовый кинуться на Амнэрис, но между ними встала Адэли.

— Сейчас не время для ссор! Мы должны быть вместе!

— Вместе с предателями?!

— Прекрати, Эдвин, и послушай хотя бы сейчас: Балскове хочет докончить мир, он пробовал перейти границу Каримэны, но ему это не удалось, напасть на нее сам он не может, поскольку его сила лишь в том, когда мы начинаем атаку, но не он сам. Зору мертв, теперь с ним Горавн, а Яромир не удел, так что одними кристаллическими перчатками меньше.

— И откуда тебе это известно? — небрежно бросил Тасмир, на что Амнэрис отвечала также холодно.

— Мне пришлось вести двойную игру, ее и сейчас ведет за меня Диана, мой двойник, ты должен помнить ее, ведь ты столько раз требовал от меня ее освобождения. Я отправила Горавна на войну с Царством Льва, объявив властителей государств в сговоре против Великого Бога Справедливости и его гибели. Толпа не слишком жаждет разъяснений, ей хватило этого, а нам дало время. Горавн не посмеет оставить свой пост, на границу придет один Балскове, уверена, он ждет того момента, когда Андрей и Георг попытаются попасть в Каримэну, чтобы самому проникнуть туда и разрушить ее границы изнутри.

— Я закрыл все границы.

— Мне это известно. Это замечательная спасительная идея. Во-вторых, мы должны найти Душу Мира, сейчас она воплощена в чьем-то теле, она должна хотя бы попробовать противостоять Балскове.

— Воплощение Души Мира? Откуда тебе это известно?!

— От Амедео, а от Андрея мне нужно ее местоположение. Мы летим вместе, Тасмир?

И совсем как тогда, словно не было всего этого груза времен, он покорно ответил.

— Да.

Слушая рассказы своих соотечественников, Лидия все более приходила в отчаяние, вместе с которым загоралось странное желание бросить всё и всех и пойти обратно, но не просто так, она должна найти Яромира и заставить его надавить на Балскове, если надо, сразиться, пожертвовать жизнью, но сделать всё, чтобы преодолеть растущий хаос. Это не могло продолжаться долее. Не могло! И она твердо решила сделать для этого все возможное. Только как? Балскове забрал у него кристаллы, и вряд ли вернет, тогда как он найдет Балскове? "Нет! Должен же он был хоть что-то говорить о своих планах! Если вообще не все говорил, они же вместе работали" Лидия верила в это, точнее, поверила, и заявила об этом вечером следующего дня, после того, как ее нашли. Но ее осекли, только что не отругали и запретили даже думать о чем-то подобном. Девушка страшно возмутилась, но смирилась и стала ждать удобного момента. Прошло еще несколько дней, прежде чем они долетели до Большого Брода, последнего остановочного пункта перед Каримэной, и все эти дни Лидия могла думать только об одном, жить только для одного. Как ни надеялась Беатрис, что она забудется, успокоится, но, как и говорила Руфина, от навязчивых идей после того освобождаются далеко не сразу, если вообще освобождаются.

Пограничный город Западной страны эльфов — Большой Брод — еще не успели наполнить потоки беженцев, близ него, в лесу, расположились драконы. До границы с Каримэной оставались считанные километры. Именно здесь Андрей решил оставить всех беженцев, далее он, Беатрис, Георг и Руфина должны были лететь одни. Об этом он сообщил сначала своим, потом всем остальным. Такое заявление расценили, как необходимость о предварительной договоренности с руководством Каримэны.

— Пусть все так и считают, — говорил Андрей, стоя у южных ворот Большого Брода.

Они стояли в очереди, чтобы бесконфликтно войти в город, получив разрешение. Раньше драконов пропускали безоговорочно, зная о том, что Большой Брод для них — всего лишь перевалочный пункт, и дальше они, оставив деньги, покинут их. Но сейчас, драконов, почему-то не пропускали в Каримэну, и они все оседали в городе. И все-таки у них были деньги, а у эльфов-беженцев — нет. Руководства города и все его жители, наслышанные об извержении Глории и выпадении пепла, жутко боялись за сохранность своего достаточно автономного поселения, которого не обошли стороной беды нового мира. Здесь также погибло много эльфов, что хотели применить магию.