Елена Шихматова - Венец Бога Справедливости

"Спасибо тебе, — говорил он себе, — даже не знаю, чтобы я делал без тебя сейчас, ты дала мне смысл жизни. Я поеду в Каримэну, и теперь я знаю: зачем. Я только теперь осознал: что значит мой долг, и это помогла мне сделать ты. Я знаю: ради кого буду жить, о ком буду думать, и для кого буду стараться сделать этот мир лучше. Любя тебя одну, я буду любить весь мир. Почему буду? Люблю!"

Георг восхищенно смотрел на нее, и его уже не волновало: что об этом скажут представители стольких стран.

В столовой все было готово к утреннему чаепитию, хотя и не совсем обычному. Праздничным хотел сделать этот утро Мелибей, поэтому он пригласил небольшой оркестр, играющий теперь легкую, бодрящую музыку. Вслед за Мелибеем к столу пришли и его гости, в честь которых он все устроил: Георг и Руфина. Ночью, после того, как их все-таки отпустили отдохнуть, Георг вежливо попросил родителей разрешить ему заночевать в том доме, где он жил здесь, Руфина же ушла с ними под предлогом того, что кроме Мелибея она в Тэнии никого не знает. Альчести только проводила их с выражением легкого недовольства, основная часть которого кипела внутри, сдерживаемая лишь авторитетом приличия.

"Я не понимаю, почему ты так злишься?" — удивленно спрашивал ее Даниил"

"С чего ты взял, что я злюсь?"

"Мне ли не знать тебя, дорогая?"

"Да, я злюсь, а вот тебя я просто не понимаю: как ты можешь спокойно смотреть на это?!"

"Он любит ее, Альчести! Вспомни, что чувствовала ты по отношению к своим родителям, когда они, как ты сейчас, раздражались твоему взгляду, обращенному ко мне, и подумай: стоит ли развивать те же чувства у Георга"

"Она не достойна его!"

"О, да это уже ревность, дорогая!"

"Нет, это не ревность! Просто… Ладно, наверно, ты прав, но мне… надо с этим смириться"

"Вот это уже здравая мысль"

Итак, все собрались за столом, оркестр продолжал играть. "О, если бы так же, как музыкант может начать исполнять музыку, и мы могли бы сменить грустный лад и настроить струны души на новый, более жизнерадостный!" — с грустью подумал Георг.

— Да, ну и повидали вы, ребята! У меня вчера от ваших разговоров волосы на голове шевелились! Это же надо такому ужасу случиться: королеву, заживо, погребли в склепе! Эта Алисия, должно быть, вовсе не слабонервная, если на все это пошла, да еще потом и сбежать умудрилась. Неужели так хотелось власти? Ой, извини, Георг.

— Ничего.

— На вас обоих просто лица нет. Может, музыку сменить? — Мелибей уже поднялся, чтобы дать знак дирижеру, но Руфина остановила его.

— Нет, нет, не нужно. Музыка очень хороша, верно, Георг?

Юноша кивнул, хотя, несомненно, в глубине души желал скорее тишины, чем какого-то звучания.

— Тогда отчего вы такие печальные? Может, еще принести что-нибудь?

— Нет, нет, ничего не нужно, спасибо. Просто… Просто грустно, что пора расставаться, и с вами, и с Руфиной.

— Ну, со мной ладно, понятно, но вас-то кто разлучает? Вы же оба драконы, можете лететь в Каримэну.

— Нет, — возразила Руфина, — лучше будет, если я останусь за ее пределами.

Да, именно так она сказала вчера Георгу, и именно это повторила теперь.

— Но почему? — как и вчера, воскликнул Георг. — Я не понимаю!

— Так будет лучше.

— Кому лучше? Это ведь из-за моей матери ты не хочешь ехать, верно?

— Нет, она здесь не причем.

"Просто я действительно поняла, что была не права"

"В чем не права, в чем?!"

"Давай не будем об этом, не сейчас, пожалуйста"

Мелибей, несколько смущенный их внешним молчанием, решил сам спросить:

— Ты куда-нибудь хочешь уехать, Руфина?

— Я еще пока не знаю.

— Может, останешься здесь? В моем доме предостаточно места, хотя, конечно, ты в праве выбрать любой дом. И жить здесь можно совсем не бессмысленно: ты можешь стать целителем в одной из больниц, тем более у тебя теперь такая слава в этом искусстве. Ну, конечно, как знаешь, но это неплохой вариант.

— Вы правы, неплохой, очень даже неплохой. Я, пожалуй, так и сделаю. Если король разрешит.

— Разрешит! — заверил ее Мелибей, но тут же осекся, взглянув на Георга: он молча смотрел в одну точку, нервно перебирая пальцами по столу. Воцарилось молчание, и только музыканты продолжали играть.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил, наконец, Георг.

— Да.

— Хорошо. Я сам поговорю с королем. Здесь ведь не все так просто: нужно получить официально заверенное разрешение на пребывание в стране.

— Я была бы тебе очень признательна.

— И еще: останься, пожалуйста, здесь, у господина Мелибея.

— Что ж, если он не против, и ты того хочешь, то с удовольствием.

***

Утром следующего дня драконы должны были улететь. Многие участники Игр уже покинули Тэнию, а некоторые и саму Ридану, так что драконы в этом ряду были едва ли не последними.

— Мне искренне жаль расставаться с вами, — говорил король Адельберт, — и особенно с Георгом. Ты простишь мне, что я так обращаюсь к тебе?

Сегодня перед королем Адельбертом действительно стоял принц Каримэны, о чем говорил белоснежный, вышитый серебром плащ и золотой обруч на голове.

— Что вы, конечно нет! Я даже рад, что могу оставаться для вас просто Георгом.

— Тогда… Георг, я очень рад тому, что ты жил здесь. Знаю, было не все гладко, но, впрочем, это и хорошо, так как это был, действительно, отрезок жизни, со всеми его плюсами и минусами. Спасибо тебе, спасибо, и за тот первый день, когда ты заставил тэнийцев поверить в победу и добиться ее, и за то, что сумел навести порядок в войсках, и за то, что не бросил Яромира, я уж не говорю обо всех твоих подвигах в Идэлии. Ты — настоящий герой и достойный принц своей страны.

— Спасибо вам за добрые слова, но не стоит переоценивать мои действия — я делал только то, что должен был. Так поступил бы любой на моем месте, любой здравомыслящий тэниец, эльф, дракон, все равно кто.

— Ты прав, — Адельберт улыбнулся и, чуть развернувшись, воскликнул. — Да здравствует дружба народов! Ура!

— Ура! — вторили ему все собравшиеся на площади: и тэнийцы, и эльфы, и драконы.

— Что ж, до встречи? Я ведь, надеюсь, ты будешь навещать нас?

— Конечно, тем более что я оставляю здесь одно из самых близких мне существ.

— Не беспокойся, с ней все будет хорошо. Обещаю, никто не посмеет даже плохо отозваться о ней.

— Я уповаю на это.

Король пожал Георгу руку и по-отечески обнял. В этот момент Яромир, стоящий поодаль решил подойти — Адельберт оставил их.

— Прости, если что не так было.

— И ты тоже прости, — Георг положил ему руку на плечо, — знаешь, Яромир, чтобы между нами ни было, и чтобы ни было впредь, я надеюсь, это не мешает и не помешает нашей дружбе. Мы ведь — друзья?

Он протянул мальчику руку — Яромир замешкался, поймав себя на мысли, что это великодушие со стороны Георга — очередная насмешка. Медленно подал он свою ладонь, вяло улыбнулся и весьма не воодушевленно ответил: