Джульет Маккенна - Долг воина

— В мое время состояние человека оценивалось не показной пышностью среди особ знатного происхождения, — сурово отрезала Авила.

— В наше время, барышня, показная пышность и состояние часто одно и то же. — Служба у мессира закалила Долсана. — Избранный Татель, камердинер эсквайра Камарла ищет тебя.

Я извинился перед Авилой и Темаром и поспешил наверх. Эсквайр Камарл все еще был в рубахе и старых бриджах и рассматривал собственные драгоценности, выбирая подходящие для появления на публике.

— Тебя не было ни в сторожке, ни в казармах, Райшед. Каким образом мой камердинер должен тебя искать, если ты не сообщаешь о своем местонахождении?

— Я был в библиотеке, — повинился я. — Похоже, в том сундуке полно вещей, за которыми охотится Темар.

— Это хорошо, — одобрил Камарл, но лицо его оставалось непреклонным. — Вполне может статься, что это будут все трофеи, которые Д'Алсеннен получит от нынешнего праздника. — Он отложил широкую цепь из переплетающихся золотых звеньев и бросил мне письмо.

«Я узнал, что вы интересуетесь некоторыми фамильными вещами моего Дома, — прочитал я. — Еще кое-кто также изъявил желание приобрести эти вещи. Посему я намерен пригласить трех ювелиров, не обязанных никакому Имени, оценить вышеуказанные предметы. По установлении их стоимости я приглашу вас сделать предложение. От мессира Ден Туркванда, написанное в его тормейлской резиденции в День Летнего Солнцестояния».

— Его посыльный, должно быть, махал им на ветру по дороге сюда, чтобы высушить чернила, — пробормотал Камарл. — Что ты об этом думаешь, Райшед?

— Ден Туркванд пронюхал о ценности келларинских артефактов, — сказал я. — И он, без сомнения, продаст их тому, кто больше заплатит. Некоторые Имена, подающие иски против Д'Олбриота, будут только рады заплатить тройную цену, чтобы использовать их как разменные фишки. — Я не мог сдержать гнев. — Но это — человеческие жизни! Взятие заложников осталось во временах Хаоса.

— Как он об этом пронюхал? — резко спросил эсквайр.

Я посмотрел ему в глаза.

— Я спрашивал у своих знакомых, нет ли у их хозяев или хозяек фамильных сокровищ, которые могли бы иметь отношение к Келларину.

— Было бы разумней обсудить это со мной или сьером, — жестко отчеканил Камарл. — Слуги сплетничают и делятся пикантными новостями со своими господами, Райшед.

— Прости. Я привык надеяться па собственное мнение, служа Имени. — Я напустил на себя вид искреннего сожаления. Ни к чему упоминать о том, что все барышни и эсквайры столь же увлеченно сплетничают между собой и сам Камарл узнает всевозможные новости от собственного камердинера.

— Это как раз совсем не важно. — Эсквайр скомкал письмо и швырнул его в пустой очаг. — Эти люди под заклинанием… Давай говорить откровенно, еще несколько сезонов, даже лет, после стольких поколений ничего не изменят. Поставить колонию на прочную основу, не дать интересу к Келларину вылиться в безобразную драку за преимущество — вот что важно. А эта история с артефактами только осложняет дело. Как должен поступить сьер, Райшед, если кто-то потребует концессию в обмен на одну из этих проклятых вещей?

Я молча смотрел в пол. Я достаточно давно служу этому Дому, чтобы понимать: в действительности гнев эсквайра направлен не на меня. Хотя все обращались с ним как с преемником сьера, официально Камарл еще не был назначен им. Если все черные вороны, кружащие вокруг Дома в этот праздник, вернутся в свои гнезда, братья сьера и остальные мужчины, носящие имя Д'Олбриот, будут искать виноватого.

— Ступай и надень мундир, — приказал Камарл через минуту напряженной тишины. — Проводишь нас в суды, прежде чем идти отвечать на тот вызов.

Я поклонился ему в спину и тихо закрыл за собой дверь.

Вернувшись в сторожку, я выкопал из глубин комода свой парадный мундир: темно-зеленые бриджи и прямую куртку из той же ткани, по фасону больше напоминающую камзол с рукавами. Манжеты и слишком тесный стоячий воротник были обшиты золотой тесьмой, а на груди сияла вышитая золотом морда рыси с глазами из ярких изумрудов. Когда мы поедем через город, страстно желающий хоть чуть-чуть поглазеть на дворян, которых народ знает только понаслышке, никто не усомнится в том, что я принадлежу к одному из самых древних и богатых Домов Империи.

Я хмуро посмотрел в зеркало и отправился ждать в сторожку. Очевидно, сегодня мне суждено демонстрировать, что я знаю свое место.

— Ты прямо в этом намерен сражаться? — засмеялся Столли, читавший свежую газету. Это была его привилегия как старшего сержанта — первым увидеть напечатанными сплетни, почерпнутые из слухов, откровений продажных слуг и неосторожных замечаний клерков.

Я скупо улыбнулся.

— Вряд ли.

Столли покачал головой.

— По крайней мере твой мундир все еще годен. Мне каждый год требуется новый.

— Мастер Дедерик должен тебя любить. — Я провел пальцем под воротником. — Кажется, я надевал его всего раз десять с тех пор, как присягнул Имени.

— Везучий мерзавец, — с чувством откликнулся Столли. — Кстати, моя жена приглашает тебя на ужин, когда праздник кончится. Сразу предупреждаю, она позовет и свою племянницу. Говорит, что пора тебе ухаживать за славной девушкой, раз ты теперь осядешь в Тормейле.

— Выскочила за тебя, да еще и племянницу хочет приковать к избранному? Говорят, страдание любит компанию. — Я улыбнулся, чтобы смягчить ядовитость моих слов. — Что-нибудь слышно о том, кто напал на Д'Алсеннена?

Столли встал и приколол газету к двери: дежурные смогут почитать се, если, конечно, умеют.

— Нет. Люди Тор Канселина болтали, что парень сбежал с поводка только потому, что эсквайр Камарл развлекался в саду с барышней Ирианной. Была небольшая перебранка, когда один из наших парней поинтересовался, успел ли эсквайр сорвать лепесток-другой.

— И это должно снять Тор Канселина с крючка? — с досадой возразил я. — Когда их эсквайр женился в прошлое Солнцестояние, думаешь, я пе слышал, как они шептались по углам о Камарле, который никогда не появляется с девушкой? Намекали на его не совсем рациональный взгляд на женщин!

— И то, и другое сразу невозможно, — согласился Столли. — Да, барышня, чем могу служить?

Он занялся первым наплывом гостей, прибывающих на утренние приемы, а затем каретами, которые подкатывали к сторожке, чтобы развезти младших членов Имени на встречи по всему городу. Я покорно помогал, держал веера, подавал руку, закрывал дверцы, следя, чтобы не помять при этом дорогие шелка и перья. В промежутках я наблюдал за людьми, расхаживавшими взад и вперед перед открытыми воротами. Несколько женщин из казенных домов прошли мимо, и среди них — жена Столли. Если я хочу подняться до испытанного, сьер должен видеть мое лицо, и я должен находиться рядом, чтобы оказать ему какую-то услугу. Это значит запрячься в ярмо на добрых несколько сезонов, подавая, принося и изо дня в день доказывая мою верность. Я представил себе Ливак среди этих безмятежных жен и решил, что здесь она будет выглядеть так же, как лесной жаворонок в курятнике.