Елизавета Левченко - Цвет неба

Я спряталась за дерево и крепко как могла зажала уши, чтобы больше не слышать этих наполненных болью воплей, влажного треска разрываемых тел, и зажмурилась. Меня била нескончаемая дрожь, холод, жар — все вместе. И мне было страшно, очень, очень страшно. Но даже с закрытыми глазами, с заткнутыми ушами, я все равно продолжала слышать и видеть… Стоны… кровь… все громче и ярче. Хотелось самой закричать — покиньте же меня, наконец!!! Я раскачивалась, больно ударяясь спиной о дерево, и эта боль немного притупляла разрывающие голову крики и слепящие краски крови.

Когда поверх моих ладоней что-то коснулась, я закричала, думая, что демоны нашли меня. Но это была Цун и не она одновременно, потому что передо мной стояла не та, кого я уже привыкла видеть.

Синие, как горное озеро волосы, короткие, с длинными прядями у висков, вместо длинных и прямых светло-русых. И прозрачно-синие глаза с вертикальным зрачком вместо непроницаемых стекол очков. Она протянула руку, чтобы дотронуться до моего лица, но я отшатнулась от нее. Теперь, когда я даже не знаю кто она такая…

Она продолжала смотреть на меня, наклонив вбок голову, прядь волос соскользнула от ее ушей, и я увидела…

FGML–C 0014.

Я округлила глаза, неверяще уставившись на этот код, которые никак не могли оказаться у нее на шее! Это не поддается никакой логике, это нереально!!

Элементал… существо, бывшее в своей прошлой жизни человеком, а теперь — послушная марионетка, лишенная души и каких-либо чувств, живущая только ради выполнения приказов купившего его хозяина.

Цун… она… я же видела ее чувства, ее улыбку… она не может быть Элементалом!!

Но… все тогда все сходится. Ведь они умеют повелевать заложенной в их тело одной из пяти сущности вещей. И я только что видела яркий тому пример.

Нет…

Я затрясла распухающей головой.

Не может быть правдой.

— Алексин… — нежно прошептала Цун. Нежно… чувства… — Я понимаю, что человек твоего круга должен быть удивлен. Давай я тебе просто все объясню, хорошо? Ты только меня не бойся больше, я никогда не причиню тебя вреда. Я же видела, как ты растешь, я знала твою семью… разве это не доказательство моих слов?

Я смотрела на нее. Понимала, что она не может быть плодом моего воображения, как и знак, увиденный на ее шее. Сама я не пришла ни к какому хоть немного нормальному выводу… значит…

Я кивнула.

— Вот и хорошо, — она улыбнулась. — Ты только послушай меня и сразу все поймешь.

Я уже поняла, что ты правильно истолковала вот это, — она коснулась шей пониже уха. — Серийный номер, который в Лабораториях ставят на каждом созданном Элементале. Да, я — одна из созданных, Элементал. Но не совсем такая, такими привыкли считать люди таких как я.

В триста десятом году, через сорок лет, после создания первого Элементала, ученые решили устранить свою главную ошибку в своих экспериментах. Сделать их более человечными. С чувствами, эмоциями, интеллектом. Не отбирать их при создании, оставить. Второе поколение Элементалов. И, разработав новую концепцию и простроив новое оборудование, ученые нашли шестнадцать подходящих людей и решили воплотить свои задумки в жизнь. Во время эксперимента, как ни странно, выжили все. Начались проверки… через три дня умерли первые два Элементала. Потом с пятого по седьмой… одного разорвало на части у нас на глазах, когда он попытался контактировать с сутью земли, заложенной в нем. Остальные сошли с ума, не в силах бороться с человеческой своей частью и частью Элементала. Мы стали угрожать безопасности ученых, и нас всех решили ликвидировать, пока не поздно, пока мы не вышли из-под контроля. Нам вкололи какую-то дрянь, почти лишившую нас возможности двигаться, выстроили в ряд в одном из крематорных подземных залов, и начали сжигать заживо. Тогда я слабо понимала, что со мной произошло… нет, я знала, кто, куда и ради чего меня утащили… я не понимала, почему я все еще человек. Когда я стояла там, вторая на очередь в печь… у меня помутился рассудок. Наверно, я стала как те, кто сошел с ума. Не помню, что я сделала… но очнулась я далеко за городом, замерзающая посреди бесконечного снежного поля. Я была вся покрыта кровью, хоть на мне не были и царапины. Снег сыпал сплошной стеной. Мы было так холодно, что не было сил двигаться… согреться хоть как-то… да я и не стремилась особо это делать. Ради чего? У меня не было будущего, ради которого нужно бороться. Моя жизнь, еще тогда, когда я была человеком, не представляла особой важности, что говорить и теперь? Не помнящая, как выбралась… но ведь выбралась… и чужая кровь, покрывающая с ног до головы. "Наверно, я убила многих" — отстраненно думала я. Значит, где я бы не спряталась — меня найдут. И уничтожат как дефектный образец. Пусть лучше я замерзну здесь… хоть мучаться долго не придется и не будет так страшно… Но смерть моя не наступала, мне наоборот становилось все теплее. Я тогда подняла голову и не поверила своим глазам — снег светился. Словно с неба сыпали мелкие, размером с миллиметр, лампочки. И, касаясь моей кожи, исчезали, взамен даря то самое тепло, согревающее даже кости, и отдающее каким-то щемящим чувством чужой нежности в груди. И тогда, среди этого великолепия, появилась женщина… ее волосы были оранжевые, как яркие всполохи огня, а глаза, не виданного мною прежде цвета голубой озерной глубины смотрели прямо на меня. Она спускалась с небес и протягивала мне руки. "Теперь все будет хорошо" — единственное, что она сказала тогда, но я сразу успокоилась, поверив ей. И она, улыбнувшись, исчезла среди светящегося снега, который быстро прекратился. Теперь все будет хорошо… Отчего-то мне действительно было хорошо. Я встала и пошла вперед, я чувствовала, что мне нужно сделать это… вскоре наткнулась на человека, который пах Лабораторией. Я приготовилась убить его, но он сказал, что его послала за мной та рыжеволосая женщина, и я пошла за ним в его жилье. А там… на меня смотрели множество человек, десять, сорок… я насчитала столько. Одна из женщин встала и неожиданно обняла меня… Вот так я и познакомилась с Илдраном, Рилан и остальными Хранителями, и стала одной из них.

Цун замолчала, оставив меня в шоке и смятении.

Я… не могла ничего сказать.

Просто… сидела и смотрела на нее.

У меня не находилось слов, что бы сказать хоть что-то внятное…

Рассказ о кусочке ее жизни… это жутко, нечеловечески жестоко… Я хотела бы ее как-то утешить, но… что я могу?..

Цун протянула мне руку ладонью вверх и вновь улыбнулась. Как же она может улыбаться после такого?..

— Все хорошо, малышка. Это прошло, я многое постаралась забыть. Я теперь живу, у меня другая жизнь, другие цели и принципы. Я чувствую себя человеком, пожалуйста, прими и ты меня такой.