Деби Глиори - Чисто убийственная магия

— Это все, Лэтч? — спросила миссис Маклахлан, рассеянно почесывая затылок.

— Возьмем, к примеру, мой гороскоп. — Лэтч не пожелал отступать от темы. — «От вас потребуется колоссальное мужество при достижении вашей цели, но склонность бросаться туда, куда и ангелы опасаются заглядывать, может привести к удивительным последствиям». Кто же, я вас спрашиваю, пишет такую чушь? — Отшвырнув газету, он поставил утюг на плиту рядом с кастрюлей, в которой кипела брюссельская капуста, и убрал гладильную доску в шкаф.

Мари Бэн подняла газету и принялась просматривать ее в поисках собственного гороскопа. Не обращая внимания на столб пахнущего капустой пара, словно инфернальный хорек в фартуке, она жадно рыскала глазами по страницам.

Миссис Маклахлан сделала попытку спасти ужин.

— Мари, дорогая, может, я солью капусту? Она, похоже, уже готова.

Глаза поварихи едва показались из-за газеты. Медленно открыв страницу кроссвордов и вынув из кармана фартука огрызок карандаша, она отозвалась:

— Есчоо двадцать пять мипюют, миисус Маккаклонг, они быть ошень мягк, каак сееньора их любить.

Миссис Маклахлан закатила глаза к потолку и тяжело опустилась на стул. Лэтч склонился над ее плечом и прошептал:

— Каак написать в звездах, под знаком Пюре, — овосч переварен по пришине планетный затмений великий звезда Капуста и дьявольский союз созвездий Сырой Картошки и Жареной Трески, поэтому сегодня ночью может быть идеальное время для незаконного приготовления чипсов. Что ви сказать?

— Звезды никогда не лгут, Лэтч, — ответила миссис Маклахлан. — Ты почисть, а я спущусь попозже и поджарю.

Наверху, в обсерватории, Титус сканировал небо в поисках мамы. До сих пор ему удалось увидеть только три пассажирских самолета, чьи пышные инверсионные следы постепенно растаяли в лиловых сумерках. Месяц сверкал в гладких водах рва, его отражение элегантно огибало водяную лилию, которая уже смыкала лепестки, готовясь ко сну.

Одна за другой звезды вспыхивали в небе, выстраиваясь в узнаваемые созвездия. Не успел Титус определить Большую Медведицу, как на горизонте появилась неясная черная точка.

Лилии во рву закачались, словно метрономы, — это Ток пробил своей бугристой мордой водную гладь и скрипуче заскрежетал, приветствуя возвращение хозяйки. Черная точка выросла в пятно, затем обрела некую форму, в которой смутно угадывался силуэт, и вот…

— Мама! — завопил Титус. Синьора Стрега-Борджиа вернулась.

К тому времени, как Титус преодолел девять пролетов лестницы, соединявшей обсерваторию с обширной прихожей, мама уже передавала Лэтчу ключи от метлы.

— Отнеси ее в мастерскую, хорошо, Лэтч? — сказала она, снимая кожаный летный шлем и швыряя перчатки на стол. — Мне надо, чтобы ты осмотрел ее завтра. Она движется как-то очень резко, а над Эдинбургом я чуть было не зависла. Там есть одно вязкое место, и чертова штуковина начала дергаться, кашлять и трещать над Замком к неописуемому удивлению толпы американских туристов. К тому же, похоже, я подцепила простуду, пока висела там, но так или иначе все же добралась…

Тут синьора Стрега-Борджиа заметила сына и, бросившись к нему, крепко обняла.

— Титус, милый, как я по тебе скучала, — прошептала она ему в волосы. От нее пахло моторным маслом и духами — запах матери, вернувшейся из далекой поездки. Титус стиснул ее изо всех сил, а потом взглянул в любимое лицо. Два миниатюрных изображения его самого смотрели на него из зеленых глаз матери.

— О, Титус, ты не поверишь, там было так интересно, но я очень скучала по всем вам, — сказала она, обнимая его за плечи. — А вы скучали по мне?

Лэтч деликатно кашлянул и удалился парковать метлу.

— Каждую ночь, — честно признался Титус. — Твоя кровать пуста, и миссис Маклахлан разрешила приходить в ее кровать, но она храпит.

— А где остальные? — спросила синьора Стрега-Борджиа. — Я умираю с голоду, что у нас к чаю? Знаешь, Титус, с прошлой недели я не ела достойных чипсов. Жизнь бы отдала за стряпню миссис Маклахлан.

— Кажется, сегодня очередь Мари Бэн, — вздохнул Титус, когда они обнявшись брели на кухню Шлосса.

— О нет, — выдохнула синьора Стрега-Борджиа.

Запах, набросившийся на них из открытой двери кухни, можно было разливать в бутылки и продавать в качестве оружия массового поражения. Мари Бэн, сгорбившись над плитой, что-то ожесточенно мешала в кастрюле. Миссис Маклахлан, стараясь быть тактичной, хлопотала вокруг.

— Мне не приходилось слышать об этом, дорогая, — говорила она. — Не кажется ли вам, что три четверти часа — слишком много для маленькой картошечки?

Мари Бэн неодобрительно засопела и демонстративно повернулась к няне спиной.

— Боже мой, дорогая, я и в мыслях не держала попытки критиковать вас. — Я совершенно уверена, что вы лучше меня знаете, как отваривать овощи, и, кстати, что это за вкуснейшая рыба, которую вы готовите?

Мари Бэн слегка просияла и подняла крышку над семью рыбками.

— Копчени треск, фаворит синьоры, — сказала она, тыкая вилкой в бледных рыбок, словно проверяя, удалось ли ей наконец убить их.

Стоя у двери кухни, синьора Стрега-Борджиа посмотрела на сына и, приложив палец к губам, увлекла его обратно в коридор.

— Шшш. Не говори ничего. Просто найди Пандору и Дэмп и скажи, что время ужинать.

— Но я ненавижу треску и брюссельскую капусту, — простонал Титус.

— Приведи сестер, встретимся в столовой через десять минут.

— Я это есть не буду, — предупредил Титус, и мать, закатав рукава, решительно шагнула в кухню.

Последнюю тарелку Мари Бэн поставила перед Дэмп. Та взглянула на то, что лежало перед ней, и раскрыла рот, приготовившись заорать.

— Как чудесно, Мари, — сказала синьора Стрега-Борджиа. Она развернула салфетку и повязала ее Дэмп. — Мой любимый копченый треск…

— И еще отвратный брюссельский кактус, — добавила няня, помогая присутствующим идентифицировать кучку болотной жижи, наезжающую на копченый треск.

— Королевский ужин, — солгала синьора Стрега-Борджиа. — Благодарю вас, Мари Бэн. Пожалуйста, не ждите нас, сегодня мы съедим все до последней крошки.

Мари Бэн, расплывшись в улыбке, скрылась в кухне, оставив миссис Маклахлан и хозяйское семейство в покое.

— Я предпочту голодать, чем съем это, — сказала Пандора, уставившись в тарелку.

— Я пыталась, дорогая, — проронила миссис Маклахлан, — но Мари Бэн так чувствительна к любому роду критики…

— И не говорите, — согласился Титус. — Если у нас хоть что-то остается на тарелках, она впадает в депрессию на несколько дней.

— У меня для вас сюрприз, — объявила синьора Стрега-Борджиа, извлекая из-под стола тонкий металлический прутик. — За эту неделю я научилась в Институте кое-каким новым заклинаниям — ничего экстраординарного, просто Уменьшение II уровня, Увеличение высшего порядка и начала Трансформации.