Екатерина Полтева - Стажировка по обмену

(запись на ладони: уточнить Наверху, не изменились ли планы)

Значит, договорились?

Тогда я вызываю мальчишку и радую его новым приказом…

И потом пересылаешь мне кадры с его реакцией, хочу посмотреть на вытянувшуюся эльфийскую мордашку… (точки поставлены несколько криво, так как пишущая их рука содрогается вместе с хозяйкой от сдержанного хихиканья)

И будь что будет… Договорились, в общем.

Прекрасно, госпожа Демиург! До связи!

До связи!

(Немедленно проверить драконыша!.. И тест, тест… где я его заныкала?!)

Наставник

Зачастили мы сюда, ох зачастили.

Чую своей эльфийской задницей — добром это не кончится.

Дядюшка и сейчас не стал нас в приемной томить — Гюрзи только успела в интерком прощебетать — а дверь уже сама распахивается.

Сидит Его высочество, мордой своей невозмутимой в бумажки уткнувшись, я рапортую во всю глотку — а сам на стол для совещаний пялюсь. На хренову тучу голограмм в траурных рамочках. Они что, пресс-конференцию здесь проводили?

И ведь специально, подлец, убирать до нас не разрешил!

Полюбуйтесь, мол, каких высоких шишек вы своими ручонками сколупнули, скольких тайных врагов Корпуса разоблачили и билеты им на тот свет в один конец заказали…

А вот интересно, кстати… хоть один из этих… из жертв крушения…

Хоть один из них на том шаттле был?

Хотя о чем это я…

Конечно, были.

И скорее всего, все.

Наши спецы, говорят, по одной-единственной уцелевшей молекулке могут установить, кто в катастрофе погиб.

Не говоря уж о следах ауры.

Другое дело, что определять, в каком состоянии были пассажиры, вряд ли кто стал. Да и так ли это важно, если начальство не ставило четкой задачи — определить, были ли в момент взрыва пассажиры живы-здоровы или покоились в креслах с кишками навыпуск…

Вот если про Окормителей, не к ночи будь помянуты, впомнить…

И тут у меня голос ощутимо дрогнул.

Настолько, что господин Командор даже соизволил от бумажек оторваться и на меня уставиться. Потом перевел взгляд на портреты, хмыкнул и снова в папку уткнулся.

А я на автомате докладывать продолжаю, а в голове все крутится и крутится: это что же такое, ребята, это он нас что, на роль Окормителей примерил? Это нам что, не зря помещение в Теремах готовят под офис? А завтра и подвалы пытошные передадут и убедят, что все это ради блага мирных жителей Обитаемого делается?

А ведь убедят, сволочи.

Не заставят, не приказом обяжут — прикуют к инструментам палачей твердым убеждением, что это правильно, это необходимо, это тяжелая, но почетная ноша, это жертва ради…

Ну и сука же вы, Ваше высочество…

А с портретов сытые морды канцелярских крыс довольно щурятся.

Часть из них ой как знакома…

Особенно те, что по досье резидента проходили.

Вон тот, слева, обладатель третьего по размерам пакета номерных счетов… он мальчиков любил. Самых разных рас. Резидент — он случайно докопался: заметил, что через его контору прошло несколько поставок юных рабов — и навесил на одного из них жучка. Жуткие, я вам скажу, кадры… он ведь их не просто так любил — он их всяким-разным пыточным инструментом любил калечить…

А так — да… образцовый служака, достойный гражданин и верный семьянин.

Вот как только Святыни его не покарали?

Или они не всеведущи?

Мляяя…

Больно-то как…

Нет, чтобы его — меня-то за что?!

"За то, что усомнился, мальчик. А боль… эти уроды, что на столе — они к боли притерпелись. И до тех пор, пока прямой измены не было, оставались живы, хоть и не совсем здоровы".

Твою мать… останешься тут здоровым! До сих пор искры в глазах…

Не случайно, видать, такое увлечение у господина заместителя начальника Канцелярии появилось: известно, садизма без мазохизма не бывает…

Берем мы с ребятами коробочки с наградами "за выполнение особого задания командования" — знаем мы эти формулировочки, знаем… нам даже подписку о неразглашении давать не надо — чары уже накастованы, начнешь болтать лишнего — тут же тебе кирдык… от какой-нибудь острой сердечной недостаточности. Но льготы эти награды дают обычные, и носить их тоже можно открыто, только рот на замке держать надо. Ну… почти на замке. Формулировку-то приказа вполне позволимо озвучивать.

Думал, закончена наша аудиенция.

Ага. Щаз.

Дверь нараспашку — и входят наши конторские друзья.

Всей командой.

Дядюшка — само очарование.

Это ради нас, засранцев, он глаз от своих бумажек лишний раз не поднимет — а тут вскочил молодец-молодцом, вдоль строя прошествовал, каждому по коробочке вручил. Ну, не Святыни весть, какие высокие награды — так, начальные степени, но и такими Корпус сроду зря не разбрасывался, особенно для тех, кто в его ряды не вступил.

Правда, была там парочка посерьезнее — но это же боевые… той самой двойке, что с нами резидента брала.

Смотри-ка, Его высочество даже на речь прослабило! Тра-та-та, братство по оружию, ля-ля-ля, плечом к плечу, бла-бла-бла, в едином строю к великой цели… Ну что я вам скажу… трогательно. И вместе с вручением наград и благодарности командования за прекрасно проведенный аудит не может не произвести впечатления.

Как и известие о том, что команда наблэдов завтра отбывает в родную Контору.

И о том, что по случаю окончания аудита вечером имеет место быть небольшой дружеский банкет.

Разворачиваемся к дверям — и тут господин Командор вновь изволят приказать мне задержаться.

Точно — очередной заподляк дядюшка приготовил.

Сидим, молчим.

Минуту молчим, другую.

Ладно, говорит дядюшка. Задание выполнил — хвалю. Всю команду целой-невредимой привел обратно — очень хорошо. Сам живым остался — тоже молодец.

Погоди, думаю, какое-такое задание? Я же сам все это раскопал… вроде бы?

И вспоминаю про бригаду-пять, которая отчего-то сидела наготове еще тогда, когда я ни о чем не догадывался.

Ну, дядюшка…

А теперь, говорит мне Командор, позволь тебе напомнить, если позабыл… Двенадцать часов на отдых — и к бригадам. Или ты решил, что награды Стражей сами найдут?

У него что опять за шило в заднице?!

Если наблэдам мы сегодня устраиваем отвальную… я же через двенадцать часов никакой буду! Меня же полудохлым в портал закидывать придется!

Смотрит на меня Его высочество ехидно, ждет, что возмущаться начну.

Ага… не дождешься.

Щелкаю каблуками.

Разрешите идти?

Иди, говорит дядюшка. Иди, оттянись напоследок. И не задерживайся там, в бригадах. Награды вручил, руки-лапы пожал, со Шнягой простился — и немедленно назад.

То есть как это — простился?

Это что, они там еще надолго?

Нет, говорит дядюшка, ненадолго. Проверят еще чуток тот мир на вшивость — и пойдет туда инструкторская группа, туземцев натаскивать, и исследовательский пост — выяснить, что нового да полезного тамошние яйцеголовые придумали.