Николай Князев - Владигор. Римская дорога

— Долго же ты добирался сюда. Слишком долго для бога. Даже самого жалкого!

Зевулус опустился на колени и ткнулся лбом в зеленый мрамор пола. Пол был холоден как лед, и Зевулус подумал, что, может быть, под ним вовсе не камень, а огромная ледяная глыба. А если хозяин храма растопит этот лед своей волей!..

— Не бойся. Это в самом деле камень, — засмеялся хозяин. — Ну и как тебе роль божка, самого слабого в семействе, которого все попирают ногами? Не лучше ли быть могущественным средь людей?

Зевулус усмехнулся — он оценил, как ловко перефразировал хозяин знаменитую фразу Юлия Цезаря.

— Я терпеть не могу Цезаря, — заметил он вслух. — А тебе замечу, Ахриман, что лучше всего быть повелителем, а не подчиняться.

— Отчего же тебе так не нравится Цезарь? Некоторые его деяния заслуживают поощрения со стороны таких божеств, как я и ты. Во время испанской кампании он приступом брал города, которые были согласны сдаться, — и все лишь затем, чтобы иметь возможность их разграбить. Жаль, что римляне не обожествляют зло — они лишь творят его. Недаром они изгнали тебя, Зевулус.

— Мне еще удастся вернуться, Ахриман.

— Как ты узнал меня, Зевулус, если никто меня никогда не видел? Люди полагают, что у меня вообще нет телесной оболочки.

— Потому и узнал… Я же вижу, что на самом деле ты бестелесен.

Ахриман вновь улыбнулся, стараясь скрыть раздражение, — Зевулус оказался куда увертливее, чем он думал поначалу.

— Занятно было смотреть, как ты вылетел из Рима вверх тормашками. А ведь ты чуть-чуть не воцарился на форуме. Ха-ха, мы могли бы с тобой поделить мир. Тебе — Рим, мне — восточные земли.

— Именно так мы его и поделим, — сказал Зевулус.

— Разве у тебя еще что-нибудь осталось?

— Знания.

— И что же знаешь такого ты, чего не знаю я?

— Тайну ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ.

— А, эти камешки, раскиданные неведомыми богами, которые одному даются в руки, а другой гоняется за ними всю жизнь и никак не может их заполучить. Я тоже одно время ими интересовался. Пока не понял, что они не стоят тех сил, что тратятся на их поиски. Так что я не вижу причины, по которой должен считаться с тобой хоть одно мгновение, нелепый мой гость.

— И все же одну причину я назову тебе, — проговорил Зевулус, хитро прищурившись. — Тебе не нужен Рим могущественный, тебе нужен Рим павший.

— Он и так падет. И я не слышал, чтобы в Риме был кто-то, способный этому помешать. Уж не намекаешь ли ты на мальчишку, обряженного в пурпур?

— Нет, я имею в виду одного варвара, которого называют Архмонт Меций Гордиан. И одного хитреца, которого стоит опасаться. Пока что он всего лишь учитель риторики, но постепенно обретает удивительную силу.

— Его зовут…

— Гай Фурий Мизифей.

— Мизифей… — задумчиво повторил Ахриман. — Это имя говорит мне больше, чем ты думаешь, Зевулус. Бог Зевулус… — поправил он себя и одарил собеседника ядовитой усмешкой. — Ну что ж, я, пожалуй, подарю тебе Рим, бог Зевулус.

— Но пока этот старикашка Юпитер имеет изрядную силу. И мы не можем сунуться за границы Рима.

— К чему нам с тобой, бог Зевулус, принимать во внимание какие-то границы? — засмеялся Ахриман. — Горам и рекам, ураганам и штормам плевать на границы. А именно боги повелевают стихиями, не так ли, бог Зевулус? Кстати… ты знаешь, бог Зевулус, что зеленым нумидийским мрамором выложены дворы в Палатинском дворце? И именно на таком же зеленом мраморе стоишь ты сейчас. Это значит, что отсюда наша власть простирается до самого Палатина.

Зевулус огляделся.

— Поразительно, что храм уцелел после того, как бесконечные волны завоевателей прокатились по этим землям?

— Просто мне понравился этот храм. Разумеется, прежде он принадлежал не мне. Но я сохранил его для себя с помощью небольшой хитрости. Нет ничего приятнее, чем поселиться в жилище божества, выбросив его пинком под зад из собственного святилища. Когда будешь обосновываться в храме Юпитера Капитолийского, не забудь мои слова и оцени их верность! — Ахриман рассмеялся.

Пока он смеялся, его огромный рот делался все шире и шире, потом этот черный овал поглотил лицо, потом все туловище, и вот в нем уже исчез весь храм вместе с золотым столом, удивительными статуями и удобным ложем. Не осталось ничего, кроме бесформенной площадки и стекающих вниз струек сизого песка. Зевулус не стал рисковать и спускаться с холма по ступеням. Возле ослика он очутился с помощью своей магической силы и пожалел, что наверх не забрался столь же быстро, хотя вряд ли Ахримана можно было поразить таким простеньким фокусом.

Кожаные футляры расставляли в нишах бережно, как драгоценные сосуды. Мизифей лично наблюдал за работой, указывая рабам, что и куда следует ставить. Шедший за ним вольноотпущенник-грек прикреплял под нишами глиняные таблички, на которых были нацарапаны названия сочинений, хранящихся в футлярах.

— Что здесь происходит? — спросил Владигор.

— Из Тисдры прибыла библиотека божественного Гордиана Второго. Шестьдесят две тысяч свитков. Их собирал его учитель и в знак привязанности к своему ученику завещал ему это сокровище. Гордиан Второй пробыл императором тридцать шесть дней, но от него осталось великолепное наследство — прекрасная библиотека и множество детей, правда, все от разных женщин. — Мизифей лукаво улыбнулся. — Зимой, пока море было неспокойно, я опасался переправлять библиотеку из Африки. Но нынче она займет достойное место в этих нишах. Когда я смотрю на все это, я думаю, что сведения, записанные в свитках, могут потягаться с твоим ВЕЛИКИМ ХРАНИТЕЛЕМ, не так ли, Архмонт?

Владигор недоверчиво покачал головой:

— Эти свитки, к сожалению, не ведают одного — будущего. В отличие от ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ.

— Зато они знают прошлое. Иногда этого вполне достаточно… Не так редко приходят людям в голову мудрые мысли. Но со временем потомки их забывают. Поэтому приходится придумывать все заново. Это печально.

Однако договорить он не успел — в раскрытое окно влетел филин и, покружив над их головами, уселся на плечо Владигору. Пришлось спешно выйти в соседнюю комнату, служившую кабинетом Мизифею, где сейчас никого не было и где Филимон без посторонних глаз мог принять человеческий облик.

— Что за спешка? — воскликнул Владигор. — Не мог прийти сюда в человеческом обличье?

— Не мог, — с невозмутимым видом отвечал Филимон. — Спешу сообщить, что тебя дома дожидается некая молодая женщина. Она велела поторопиться, — уточнил Филимон. — Мне показалось, что эта госпожа не из тех, которых можно ослушаться.

Филимон говорил совершенно серьезно, что с ним случалось чрезвычайно редко.

— Госпожа? — Владигор нахмурился. Честно говоря, он не мог и предположить, кто бы это мог быть.