Вениамин Шехтман - Мэджик юзеры

— Что он говорит? — спросил Вальдес. Дима перевел.

— Анатолий, мы ценим ваше предложение, — взял слово Вальдес. — И, в принципе, согласны. Но только при том условии, что речка с пираньями когда-то называлась "змеиный язык", в развалинах мы найдем то, что мы ищем, а ваш шаман и вправду настоящий.

— Шаман настоящий. — заверил Анатолий. — Про остальное, я вот что вам скажу: у меня есть неделя, считая и время на возвращение в Манаус. Задержаться не смогу, мне надо ехать в Индию, все уже договорено и оформлено. Успеем за неделю найти то, что вы там ищете, буду рад. Не успеем — брошу вас и уеду. Вы согласны?

— А куда нам теперь деваться, согласны.

***

Всегда считавший себя человеком слабо испорченным цивилизацией, выносливым и крепким, Дима, едва начался поход по джунглям, преисполнился глубочайшим восхищением. Объектом его был их проводник. Анатолий не уставал вообще. Никогда. Он мог запросто уходить до полусмерти легкого на ногу Вальдеса, не говоря уж о Диме. И, в отличии от них, он не просто шел, а еще и видел все, что происходило вокруг, спереди и сзади, над головой и под ногами. Фантастически наблюдательный, он успевал одновременно указать на редкую птицу, мелькнувшую и вновь затаившуюся в кроне дерева и разобрать по следам, что выбранную им для простоты перемещения (не прорубаться же всю дорогу через мокрые кусты) звериную тропу, накануне пересекли люди, сказать, сколько их было и что шли они не просто так, а несли от реки рыбу. Главным же, что восхищало Диму, было то, что Анатолий оставался чистым. Уже и он сам и Вальдес, давно извалялись в земле, вступили в грязную лужу, перемазались травяным соком и какой-то жижей, а их проводник выглядел так, будто только что сошел с парохода. Разве что, футболка слегка потемнела от пота — влажность в лесу была такая, будто они путешествовали во рту великана. А в остальном, Анатолий был разве что не накрахмален, даже к обуви его, грязь почему-то не липла. А ведь они третий день карабкались по скользким петлям тропинок, ночевали под марлевым пологом и ели что убили.

Диме вспоминались слова тур-девушки о "снаряжении". Вспоминал он их с изрядным сарказмом. Так как всего снаряжения у Анатолия был небольшой рюкзак, где кроме его личных вещей был комок общей протвомоскитной сетки, два легких спальника, две манерки и газовая горелка с парой запасных баллончиков. И малокалиберный карабин, с помощью которого, Анатолий добывал на ужин птицу или обезьяну. Дима подозревал, что это бессовестное браконьерство, но от ужина, конечно, не отказывался, так как на завтрак бывала растворимая лапша, а обеда не полагалось.

В пути проводник больше помалкивал, только указывал на достопримечательные растения или животных, сопровождая показ описанием достоинств объекта. Ничего не смысливший в ботанике Дима, узнал, что множество растений самого разного вида и размера годится в пищу, примерно столько же смертельно ядовиты, а оставшимися можно доставлять себе удовольствие, если конечно нравятся галлюцинации и бредовое состояние. Зато, перед сном, гид баловал своих подопечных брутальными либо комическими историями из своей жизни, изрядную часть которой он провел, путешествуя по необжитым местам планеты. Только сетовал, что почему-то в самых интересных местах обязательно идет война, что часто затрудняет путешествия. Но, в его случае, отнюдь не отменяет их.

***

На четвертый день, пришли в стоящую на медленной заиленной реке индейскую деревню. Индейцы оказались малорослыми, тихими людьми, довольно приветливыми, но не навязчивыми. Анатолий объяснил, что тут и живет шаман, которому он оказывается решил препоручить Диму и Вальдеса, если они не сумеют найти "сокровища" за два дня.

— Какие два дня? — спросил Дима. — Тебе, Толя, еще обратно идти.

— Обратно, я без вас за сутки добегу. Не волнуйтесь за меня, да и за себя. Перон хороший человек. И испанский знает, что для вас важно. Только глупых вопросов помногу не задавайте. И баб здешних пердолить нельзя. Триппер местный мгновенно намотаете.

— А вот это было абсолютно лишнее предупреждение. Люди они тут, наверняка хорошие, но не сексапильные совсем. Мы не так надолго здесь селиться собираемся, чтобы до такой кондиции дойти. — сказал Дима.

— Кто вас знает, — пожал плечами Анатолий. — Находились ведь любители, потом не рады были.

За разговором прошли деревню насквозь и оказались возле стоящей суть на отшибе большой круглой хижины. Анатолий сказал:

— Тут вот, Перон с семьей и живет. Он и шаман здесь и вождь. Вы пока снаружи потусуйтесь.

Сам он, скинул ружье и приставил его к стене хижины, сбросил рюкзак и достав из него сверток, как предположил Дима, с гостинцами, откинул заменявшую дверь занавесь и исчез внутри.

К присевшему на сухое бревно Вальдесу сбежались дети. Они дергали его за кучерявые волосы и, пытались их распрямить и сравнить со своими. К Диме интереса не проявили. Должно быть, белые были для них меньшей диковинкой, чем совсем черные.

— Жалко у меня конфет нет или леденцов каких, — огорчился Вальдес. — У них наверное из сладостей один мед дикий.

Дима порылся в карманах и бросил другу початый пакетик M&Ms. Вальдес раздал разноцветные вкусняшки и дети их тут же схрумкали, причем особенно им нравились красные и желтые. Вероятно, дело было именно в цвете, на вкус, заинтересовавшийся Вальдес, разницы не заметил, хотя попытался. Дима высказал предположение, что желтый и красный ассоциируются со спелыми фруктами и оттого кажутся слаще. Однако, он и сам не считал это объяснение убедительным, а спросить они не могли — дети не говорили ни по-испански, ни по-английски. А вот несколько русских слов знали, но мало, для разговора не хватало.

Из хижины вышел Анатолий, а следом коренастый пожилой индеец с проколотой оттопыренной губой и хитрыми, чуть выпученными глазами. Анатолий представил его как Перона. Индеец благожелательно посмотрел на Диму и удивленно на Вальдеса.

— Чего он? — спросил Дима у гида.

— Очень мало туристов негров. Он вообще таких не видел, наверное. В Манаусе богатых негров полно, но им сюда ездить недосуг, в делах все, вот он и удивляется.

— А он бывает в городе? Я думал, это дикое племя.

Анатолий хмыкнул.

— Племя дикое, а Перон нет. Потому здесь и хозяйничает. Он, что называется, человек с прошлым. Много где побывал, но осел тут, в родных местах. В город раз в год обязательно ходит. За вкусным куревом, за впечатлениями. И в Манаусе был лет пять назад, он мне рассказывал. Хотел там какое-то дело провернуть, но обманули его, все-таки не хватило опыта, а на одной смекалке не выехал.

— Заходите, кабальерос, — пригласил Перон и сказал что-то внутрь хижины, откуда моментально выскочила пара старух и девушка с грудничком на руках. — Мои. — сообщил про них Перон и вошел в дом, а за ним и гости. Женщины остались снаружи.