Роджер Желязны - Вариант единорога

– Не спеши так распоряжаться собственной душой, мальчик, – сказал прасол.

Он подошел к подножию дуба, выражение его лица было трудно разглядеть из-за сгущающихся сумерек и дыма трубки.

– У меня здесь есть рука, вписавшая много страниц в историю.

Он потянул шнур, и мешок внезапно зевнул, словно просыпающаяся змея.

– Что ты будешь делать с рукой, которую сможешь поднять на такую высоту? он поднял свою руку над головой.

– Я буду писать картины, – сказал мальчик, – мой город, горы, деревья, людей, восходы и закаты… Я все это сделаю своим! На холсте.

– Достаточно, – прервал его прасол. – Я вижу, что ты будешь художником, он сунул руку в мешок, и мальчику почудилось, будто в его темных недрах проступило неестественное сияние. И тут его словно бросило вперед…

Рука!

Правая рука. Розовая. Гладко обрезанная у запястья, словно только что отсеченная – хотя крови не было видно. Маленькая сильная рука.

Мальчик задохнулся и торопливо шагнул за могучий ствол дуба. Ему стало плохо. Вернувшись на поляну, он спросил слабым голосом:

– Ты правда можешь приделать ее мне?

– Разумеется, если ты этого хочешь.

– Конечно же, я хочу! Как я могу не хотеть?

– Некоторые люди, – сказал прасол, – столь живучи, что они пропитывают каждый атом своего естества непреодолимой страстью своей воли, своих целей. Я долгое время хотел узнать, может ли эта сила передаваться. Эта самая рука, он помахал ею, – принадлежала Цезарю Борджиа. Он был художником, это верно. Но он был способен и на многое другое. Я выкрал ее в день, когда он умер, чтобы проделать опыт. Много лет назад, странствуя по Корсике, я отдал ее мальчику, страдающему болезнью, похожей на твою. Ты знаешь его имя. По-моему, даже он немного боялся этой руки, потому что он постоянно прятал ее от взглядов людей. Мне пришлось сплавать на Святую Елену, чтобы вернуть ее обратно, но я так ничего и не доказал. Одной попытки никогда не бывает достаточно.

– Я не боюсь этой руки, – сказал мальчик, – и я стану даже более великим художником в своем искусстве, чем Бонапарт был в своем. Сколько ты хочешь за нее?

– Она мне ничего не стоила. Я отдам ее тебе задаром, поскольку ты знаешь ее историю и все-таки не боишься.

Мальчик закатал рукав и улыбнулся.

– Договорились. Приделай ее. Прасол рассмеялся, схватив скрюченную руку, протянутую мальчиком.

– Это не займет много времени, – сказал он, – и когда-нибудь я вернусь в землю Лютера и Гете, чтобы посмотреть, насколько тебе удастся поднять ее.

– Высоко! – крикнул мальчик, сверкнув глазами.

Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

МОНОЛОГ ДЛЯ ДВОИХ

Время: когда-нибудь – сейчас.

Место: везде – нигде.

Сюжет: жизнь – смерть.

Персонажи: вы – я – все.

– Спасибо, сестра, но я могу сам управлять креслом одной рукой, колеса поворачиваются совсем легко.

– Доброе утро, доктор. Хорошее тут у вас место. Хорошая страна.

– Нет, я у вас тут никогда не был. Может, я просто кажусь знакомым, хотя…

– Мои проблемы? Да, вот. Не хотите взглянуть на мышцы моей левой голени? Будьте добры.

– Простите, не могу наклониться вперед, чтобы закатать брюки. Да, и ногу вам тоже придется поднять, я не могу.

– Что-то не так, доктор? Вы неважно выглядите, как-то вдруг побледнели. Узнаете хирургическую технику?

– Лучше присядьте. Нет, не курю, благодарю вас.

– Что такое? Сигарета сама загорелась? Да, это бывает иногда.

– Нет, я не думал, что вы сможете мне помочь. Просто хотелось проверить. Наука так продвинулась вперед. Я знаю, что вы совершили важные открытия в трансплантации, и я думал, ну, может, вы знаете, кто мог бы помочь.

– Да, поляк. Я сам врач. Хотя не практиковал с самой войны и, боюсь, уже не силен во всех аспектах искусства врачевания. Медицинский институт в Варшаве, да, да, верно. Я был в интернатуре, когда вы начинали свои исследования…

– Ну, не скромничайте. Я знаю, что вы были только штатным сотрудником и что Равенсбрюк был большим лагерем. Так или иначе, но мир тесен, и мне удалось отыскать вас здесь, как вы отыскали меня там.

– Пепел сейчас упадет на ваш чудесный ковер. Лучше стряхните его в пепельницу.

– Очень хорошо.

– Чего я хочу? О, пожалуй, всего минуту вашего времени. У меня в последние годы возникло странное желание вновь заняться медициной. Однако хирургия требует двух крепких рук, а ваши эксперименты мне, так сказать, с рук не сошли. Тем не менее я мог бы стать хорошим диагностом…

– Умер! Нет, каким-то чудом этого не случилось. Это не Шопенгауэр сказал, что даже сама жизнь является волевым актом? Я забыл. Во всяком случае, туберкулезные бациллы не справились со своей работой.., то же самое можно сказать и о крови группы АВ, хотя у меня группа О.., и о голодной диете.

– Может, именно синдром бешенства, который вы на мне проверяли, или йога, которой я занимался, чтобы не сойти с ума – или и то и другое, – дали мне Силу. Нет, не вставайте с кресла.

– Понимаете, что я имею в виду? Я владею Силой. Тогда она не была еще столь могучей, в те дни, когда я полз от развалин Равенсбрюка с пулей в сердце, но с тех пор я изрядно над ней поработал.

– Убить вас? Господи помилуй! Откуда у вас такие мысли? У меня нет желания вас убивать. Нет, человек в инвалидной коляске не собирается никому причинять боль…

– Но вот вы, доктор, что вы думаете о Силе? Я знаю, что вы не психиатр. Но не кажется ли вам, что она могла бы оказать большую помощь врачу?

– И я так думаю, да. Поэтому, когда я услышал, что вы собираетесь превратить эту клинику в благотворительную, я решил прийти сюда и поговорить насчет работы.

– Что? Ничего не слышали о благотворительной клинике? О, вы ошибаетесь. Мы собираемся лечить бедных, необразованных, искалеченных и слепых. Мы собираемся принимать роды и заниматься бесплатной медициной. В конце концов, ведь мы же богаты, не правда ли?

– Нет, вы не поняли. Вы не можете отказаться оперировать, потому что вы будете только ассистировать. Не думаете же вы, что я доверю вам скальпель? Вашим богатым пациентам придется найти другое место, где их будут гладить по головке.

– А вот теперь лучше положить сигарету. Ничего-ничего, я помогу. Сюда. А сейчас, поверьте, мне будет гораздо, гораздо больнее, чем вам. Я содрогаюсь при одной мысли об этом. Ваше тело есть гроб для мертвой души, а ваши руки инструмент убийства, но их можно использовать для благих дел, они смогут искупить многое из того, что вы совершили.

– Что-то со зрением? Да, это действие Силы. Я потратил почти двадцать лет, развивая ее до такого уровня. А теперь расслабьтесь. Еще секунда, и все.

– Ну вот!

– Теперь хорошо видите? Коляска? О, вы к ней привыкнете. Колеса поворачиваются очень легко.