Роджер Желязны - Имя мне – Легион

Я обдумал предложение. Внешне оно выглядело заманчиво. Но я не единожды в год проходил мимо больших куч денег, и мне не нравилось то, что я буду вынужден обмануть частное сыскное агентство Вэлша, третье по величине агентство мира, с которым я желал и дальше сотрудничать в качестве независимого подрядчика.

– Так кто же несет расходы, как и почему?

– Я могу выдать тебе половину суммы наличными сегодня ночью, а другую через неделю или десять дней. Ты сам скажешь, как тебе это будет удобнее. Можешь гадать – почему, но не задавать этого вопроса. Это будет одним из того, за что мы заплатим.

– Ваш хозяин, очевидно, может кучами разбрасывать деньги, – протянул я, глянув на часы и заметив, что было уже шесть пятнадцать. – Нет, я вынужден отвергнуть ваше предложение.

– Тогда ты – не правительственный чиновник. Любой из них позарился бы на такую сумму.

– Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше?

– Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер.

– Едва ли, – возразил я, – скорее, добрались до конца предисловия. Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам свои извинения, но другого выхода нет.

– Вы действительно решили применить физическое насилие?

– Боюсь, что так, – подтвердил я. – И нам не помешают. Поскольку я предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать, сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день.

Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались.

Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы вода пока не попадала на голову.

Затем я вернулся в каюту.

– Теперь расскажу, что я задумал, – сказал я. – Я измерял температуру воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180 градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы побольше открыть тело. Понял?

– Понял.

Я вернулся в душевую и включил воду – одну горячую. Затем снова вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство. А не родственники ли они, подумал я.

Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо всех сил, глядя то на часы, то на меня.

– Выключи, черт возьми! – крикнул он.

– Брат? – спросил я.

– Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна!

– Только тогда, когда у тебя будет что сказать.

– Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь.

Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться, но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне.

Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь.

– Так что ты хотел сказать?

– Можно мне освободить руку и взять сигарету?

– Нет, но сигарету получишь.

– Хотя бы правую. Она затекла.

Я подумал и согласился, снова взяв пистолет.

Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и вернул ему.

– Ладно, – сказал я. – Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим.

Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся.

– Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, – начал он, – и думаю, что ты не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое.

– Я не от правительства.

– Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект – очень вредная штука. Кто бы ты ни был, – уточнил он, – я надеюсь, что ты знаешь, что являешься его соучастником…

И он снова посмотрел на часы.

Шесть двадцать пять.

Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне показалось, что он не просто желает знать время.

– Когда взрыв? – спросил я на всякий случай.

И он внезапно купился на мой блеф.

– Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его.

– Когда это случиться? – настаивал я.

– Очень скоро, – сказал он – но это неважно. Ты опоздал.

– Не думаю, – возразил я. – Теперь, когда мне это известно, я потороплюсь. Так… Не время спать. Думаю, мне пора выдать тебя.

– А что, если я предложу тебе большую сумму?

– Нет. Ты только смутишь меня. И я снова откажусь.

– Ладно. Только, пожалуйста, принеси брата обратно и позаботься об ожогах.

Так я и сделал.

– Вам, парни, придется немного побыть здесь, – сказал я наконец, потушив сигарету у старшего и вновь связывая его. Потом я шагнул к двери.

– Ты не знаешь, ты действительно не знаешь, – услышал я позади.

– Не валяй дурака, – бросил я через плечо.

Я не знал. Я действительно не знал.

Но мог и догадываться.

Я несся по коридору, пока не добежал до каюты Кэрол Дейт. И я колотил кулаком в дверь, пока не услышал сдавленные проклятия и просьбу обождать чуток. Затем дверь открылась, и Кэрол, с ночным колпаком на голове, уставилась на меня, жмурясь от света и запахивая огромный халат.

– Чего тебе?

– Насчет вчерашнего, – объяснил я. – Пришел поговорить. Можно к тебе?

– Нет, – возразила она. – Я не привыкла…

– Диверсия, – бросил я. – Я знаю. И то, о чем мы толковали, еще не кончилось. Пожалуйста…

– Заходи, – дверь неожиданно распахнулась, и она посторонилась, пропуская меня.

Я вошел.

Она закрыла дверь, привалилась к ней и потребовала:

– Ладно. Выкладывай!

В каюте слабо мерцал свет. Я явно поднял ее с постели: кровать была вся измята.

– Видишь ли, в прошлый раз я рассказал тебе не все, – начал я. – Да, это была диверсия: там находилась бомба, и я обезвредил ее. С этим все обошлось. Сегодня же – большой день, день Проекта, и я думаю, что в недалеком будущем нас ждет последняя попытка диверсии. Я знаю: это факт. И думаю, что знаю, в чем заключается диверсия. Поможешь мне? Хочешь, я помогу тебе? Помочь?

– Сядь, – сказала она.

– Времени мало.

– Сядь, пожалуйста. Мне надо одеться.

– Только поторопись.

Она шагнула в другую комнату, оставив дверь открытой. Я оказался за косяком. И, думаю, это ее не беспокоило, если она доверяла мне и, похоже, так оно и было: она одевалась.

– Что за диверсия? – донеслось до меня сквозь шорох платья.

– Думаю, что, по крайней мере, один из наших атомных зарядов снабжен "ловушкой для дураков", так что эта птичка чирикнет, едва выпорхнув из клетки.

– Почему?

– Потому что в моей каюте два человека – оба привязаны к стульям – которые желали побеседовать со мной утром насчет обслуживания Джи-9.