Лоуренс Уотт-Эванс - Лорд-Чародей

И снова ничего не получилось. Помимо воли его ноги делали кроткие шажки в сторону дуба, и он медленно, фут за футом, приближался к отвратительному растению.

Повернуть назад он не мог, единственное, что ему удалось, — это идти чуть медленнее. Все попытки остановиться кончались ничем. Ноги по-прежнему отказывались повиноваться. Крушила видел лишь узловатые кривые ветви и мертвые бурые листья. Делая очередную попытку прекратить движение, он чувствовал, что его мысли искажаются, наполняясь чувствами Безумного Дуба.

Внезапно он споткнулся, и сухой хруст старых костей нарушил неестественную тишину, царящую под кроной гигантского дерева. Одну руку Крушила протянул вперед, чтобы смягчить падение, другую инстинктивно опустил на рукоять меча. Мешок, который он тащил на себе, качнулся и едва не соскользнул с плеча.

Прикосновение к рукояти меча словно разбудило его, хотя он вовсе и не спал. Крушиле вдруг передалась холодная, похожая на порыв ледяного ветра ярость лерров стали и мышц, и он вновь почувствовал себя свободным. Резко развернувшись, он помчался прочь от страшного дерева. Из-под сапог во все стороны летели сухие листья и обломки костей. Чтобы не зацепиться за нижние ветви Безумного Дуба, приходилось то и дело наклоняться.

Проводник стоял за пределами мертвой зоны в тени высокого ясеня и махал ему рукой. Злобное давление обезумевшего лерра на его разум мгновенно исчезло, и Крушила ощутил на себе спокойное, хотя и слегка презрительное внимание лерра красивого ясеня. После общения с сумасшедшим духом это внимание было чем-то похоже на дуновение теплого ветерка. Крушила оглянулся на Безумный Дуб и начал:

— Я никогда…

Но проводник приложил палец к губам, не позволив ему закончить фразу. Крушила тут же закрыл рот — и они, пройдя под ясенем в полном молчании, углубились в лес. Крушила ощущал присутствие лерров деревьев, мимо которых они шли, и все эти лерры отличались один от другого. В Безумном Дубе все деревья были дружественной частью единого целого, но здесь каждый дух был индивидуалистом, заботившимся только о себе и проявлявшими полное равнодушие к соседям. Крушиле хотелось идти помедленнее, чтобы лучше познакомиться с духами, понять течение жизни дикой природы, но проводник все время его торопил.

Когда они полностью избавились от удушающего влияния Безумного Дуба, проводник сказал:

— А я-то думал, ты Избранный.

— Так оно и есть, — ответил Крушила, глядя на пробивающиеся сквозь густую листву солнечные лучи.

— Но тогда ты должен более успешно сопротивляться враждебным колдовским силам. Впервые за последние десять лет мой клиент оказался так близок к гибели. Я не позаботился о перьях арра или о заклинании, поскольку считал, что тебя защитит твоя магия. Она должна была уберечь тебя, как уберегла Старого Воина на пути на север. Когда же мы возвращались с ним на юг, он уже пользовался перьями арра и еще каким-то талисманом. Старик сказал, что не нуждался в них, когда был Избранным.

— Прости, — опустил взгляд Крушила. — Я в этих делах новичок и не знал, как пользоваться магией. Едва я коснулся меча, колдовские чары рухнули. Мне помогло то, что я Избранный.

— А по-моему, чары вообще не должны были на тебя влиять. Так что тебе, пожалуй, все же стоит украсить себя перьями… — С этими словами проводник потянулся к своему вещевому мешку.

— Все будет в порядке, — остановил его Крушила.

«Чтобы на меня не действовали враждебные магические силы, — думал Крушила, — я должен постоянно ощущать себя одним из Избранных, должен концентрировать внимание на талисмане и не пользоваться магическими перьями, которыми торгуют обитатели Верхнеземья. В том случае, если этот план не сработает, меня сможет спасти проводник».

— Надеюсь, у тебя получится лучше, если когда-нибудь придется вступить в схватку с Лордом-Чародеем.

— Я тоже на это очень надеюсь, — ответил Крушила, оглянувшись на Безумный Дуб.

Затем он расправил плечи, пристроил поудобнее мешок и двинулся за проводником.

Через некоторое время он спросил:

— Если Безумный Дуб так опасен, почему ты не пользуешься другим путем? Разве там нет иных троп?

— Есть, но они еще хуже.

Крушила открыл было рот, но так ничего и не сказал.

— О… — протянул он после довольно продолжительной паузы.

Безумный Дуб оказался на их пути самым опасным местом, но им несколько раз пришлось передвигаться зигзагами, обходя ловушки, по сравнению с которыми сумасшедшее дерево могло показаться легкой забавой. Даже на самых безопасных участках тропы лианы обвивались вокруг ног Крушилы, из чащи на него смотрели враждебные глаза, а ветви деревьев хлестали по липу. Теперь он стал понимать, почему проводник предпочитает кожаную одежду.

Однако внимательно проследив за своим спутником, Крушила увидел, что того ничто не беспокоит. Даже ветви, которые хлестали Крушилу по рукам, казалось, избегали проводника. Когда он высказал свое удивление, проводник объяснил:

— Они меня знают, и я заключил с ними мир. Кроме того, им прекрасно известно, что моя одежда меня защищает. Если бы меня здесь не было, или ты не имел бы магической защиты, они доставили бы тебе куда как больше неприятностей. Сейчас они могут только оцарапать тебя, но сильного вреда здоровью причинить не в силах. Если бы ты не был одним из Избранных и попытался пройти путь в одиночку, то, боюсь, живым бы ты до Зеленых Вод не добрался.

— Но они вообще к тебе не прикасаются!

— Они меня знают, — повторил проводник.

— Значит, выходит, что ты — жрец дороги? Ты разговариваешь с леррами и заключаешь с ними договоры.

— Нет, я не жрец. Я не знаю их тайных наречий. Я разговариваю по пути с некоторыми леррам — но только с теми, которые снисходят до понимания человеческой речи. Мне известно, чего следует при общении с ними избегать. Но у меня нет с ними каких-либо договоров или соглашений. Они, надо сказать, друг с другом тоже не сотрудничают. Я не знаю их подлинных имен, не могу давать им указаний или требовать, чтобы они тебя пропустили. Если ты серьезно их рассердишь, спасти тебя я не смогу. Это — дикие лерры, мальчик, и они существуют по принципу «каждый за себя». В отличие от лерров твоего родного поселения они не являют собой мирного маленького сообщества.

Под ногой Крушилы хрустнул прутик, и острый обломок уколол ему голень. Крушила поморщился, хотя сучок не проткнул кожу до крови.

— Понимаю, — сказал он.

— Большая часть нашего мира, к твоему сведению, — дикая и необитаемая.

— Знаю.

— Ты хочешь сказать, тебе об этом говорили. Ты не узнаешь этого до тех пор, пока не увидишь по-настоящему диких мест.

У Крушилы хватало ума не оспаривать подобные заявления.