Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

— Зря я поддался на твое пари, Аша. Не хватало нам, чтобы теперь эльфы всполошились.

— И что они сделают? Поговорят об обнаглевших сельтенах и забудут. Это даже хорошо. Пусть списывают наши маленькие пробные выступления и тренировки на границах на распоясавшиеся племена. Они ничего не сделают.

— Или же начнут копаться в свитках. Аша, мне тревожно. Я не сомневаюсь, что мы найдем его, я не сомневаюсь, что мы соберем все силы. Но у меня не пропадает ощущение, что нам наперекор движется кто-то еще.

— Кто-то? Это предсказание? Тебе так сказали? — Аша опустилась на корточки возле кресла и подняла с пола кольцо.

— Нет. Никто не говорил, не было никаких предсказаний. Но я все равно чувствую, ложусь спать и вижу во сне, этот проклятый меч опускается мне на голову. Ты знаешь, сны так редко обманывают меня.

— Не осталось никого. Не переживай. Я помню, был слух, что объявился Наследник. Но это всего лишь выдумки, россказни постоялых дворов, чтобы развеять скуку. Старая легенда, приправленная наспех сочиненными новостями, чтобы интереснее было.

Мужчина потер лоб и шумно вздохнул.

— Я не боялся бы, даже если эта легенда вдруг оказалась правдой, Аша. Но во сне я вижу женщину. Темноволосую женщину и грозу. И мне крайне интересно: кто, обладающий знаниями, вмешался в наше дело?

— Я отдам распоряжения, — Аша неслышно вышла.

Мужчина, оставшийся в комнате, распахнул окно. Холодный ветер ворвался в помещение, пробежался по стенам, покачал блеснувшие хрустальные подвески подсвечников и замер, наткнувшись на спину мужчины. Крылья досадливо шелохнулись.

— Не люблю сквозняки, — не оборачиваясь, тихо сказал мужчина. Светловолосый юноша закрыл за собой дверь.

— Прости отец.

— Амарг ан Шетдва, — поправил его мужчина, безо всякого труда выговаривая слова.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — холодно спросил юноша, проигнорировав замечание.

Амарг повернулся к сыну лицом, на котором застыло холодное, чуть презрительное выражение.

— Ты принадлежишь древнему и славному роду, Аллард — тихо начал он, — и только это, только память крови и рода не дает мне свернуть тебе шею прямо сейчас, как недостойному продолжателю нашего дела.

Глаза Алларда сузились.

— Право задавать вопросы уже считается недостойным? — спросил он резким, угрожающим тоном. Амарг отвернулся.

— Ты не просто задал вопросы. Ты усомнился в деле, которому уже много лет. Мы ведем войну за то, чтобы в этом мире установился строгий и четкий порядок. Мы воины, которые принесут покой и равновесие этому миру. Слабые будут повержены. А сильные и крепкие духом обновят этот мир. Принесут ему гармонию и чистоту. Мы принесем им истинное счастье.

Аллард молчал.

— Да, кстати… — Амарг сложил руки за спиной. — Мой личный осведомитель, Шех-ха, ты же знаешь его?

— Разумеется, — последовал холодный ответ. — Кто же не знает Шех-ху, у которого во всех землях есть глаза и уши?

— Он должен был предоставить мне важный отчет по одному из дел… Но я так и не дождался его, — Амарг сделал паузу.

— Потому, что он умер, — закончил он. — Его тело нашли в его же доме, о чем я узнал некоторое время назад.

— А твои важные отчеты? — приподнял брови Аллард.

Амарг постучал пальцем по окну.

— Это пусть тебя не волнует. Шех-ха был во многом незаменим и его смерть означает некоторые проблемы для меня лично и для нашего дела. Интересно, что наш лекарь не нашел никаких причин для такой внезапной смерти. Шех-ха не болел, у него были здоровые сердца… Как будто он просто отдал свою жизнь.

— Но ты же знаешь, отец, — с нажимом на последнем слове сказал Аллард, — что только Правитель может забрать жизнь так быстро и не оставить следов. И потом, это забирает много сил и у самого Правителя. И все подобные случае судятся внутри семьи Правителя.

— Да, я прекрасно это помню. А еще я помню, что совсем недавно мой наследник посмел спросить МЕНЯ, во всем ли мы поступаем верно, — голос Амарга зазвенел от сдерживаемой злости.

— Или же ты считаешь, что тщательно охраняемый этими оставшимися остроухими выродками хаос — это лучшая участь?!

— То, что я увидел недавно, никак не соотносится в моем представлении с понятиями чести воина, справедливости и рода, о которых мне твердили с детства! — сорвался Аллард.

Амарг повернулся — и словно наотмашь ударил сына тяжелым, полным холода, гордости и презрения взглядом.

— Не соотносится, потому что ты не понимаешь нашей цели. Ты не понимаешь многого, тебе не дано понять. У тебя еще есть возможность доказать, что ты не окончательно запятнал наш род. Или ты останешься в стороне от битвы, в то время, как твои сородичи будут гибнуть?

Аллард окинул мужчину взглядом, повернулся и вышел, не говоря ни слова.

Сквозняком захлопнуло окно.

***

Ночью в Умбариэеле спали разве что дети. Прибывшая вечером процессия из Молуэня попала в тревожный, кипящий эмоциями водоворот из фигур: возмущение, удивление, страх, любопытство, волнение. Услышав о нападении, тиа Молуэня упала в обморок, а ее муж, помахав над ее лицом руками, помчался к Эллору, узнавать, не прорвались ли враги и почему они их не видели на границе.

Не провались, потому что ушли, — устало отвечал Эллор.

Да, ушли, подтвердил Мориан. А напали, наверное, потому, что кому-то очень важному стало тесно на своей земле. Или он просто пошутить захотел.

Суна, едва услышав о приезде эльфов из Молуэня, ушла из Дома в святилище, находившееся за поляной, на которой пошлой ночью горел костер. По-крайней мере, хотя бы там к ней не будут приставать с вопросами:

— А ты, правда видела их близко-близко? А зачем ты пошла вслед за Морианом? А его Морианом зовут ведь, да? Ой, а как ты думаешь, что скажут собравшиеся в Андагриэль? А что это все вообще значит?!!

От усталости и пережитого страха ноги до сих пор подгибались в коленях и так и норовили вывернуться под каким-то странным углом. Очень хотелось лечь и заснуть — даром, что ночь на дворе, но спутанные мысли, вопросы и сомнения бдительно прогоняли сновидения прочь. К тому же, Мориан решил с утра трогаться дальше. И Амарисуна никак не могла понять, хочется ли ей ехать с ним до Амэль Юрэнана или хочется возвращаться обратно вместе с тиа Молуэня, которые наверняка замучают ее вопросами.

Возле святилища Целительница разминулась с тремя эльфами, в эту ночь каждый хотел попытаться получить ответ на вопрос, что изменилось в окружающем мира настолько, что установленное равновесие начало шататься. И судя по обескураженным лицам уходящих, откровение к ним так и не пришло.

Суна покачала головой и поднялась по ступенькам под крышу святилища.

Как обычно, мир внутри был втянут в причудливую игру отсветов свечей и бликов на отделанных хрусталем стенах. Мешок анаров на торгах и давно забытое искусство обработки в землях. Искусство или искусная магия? В Святилище горело несколько десятков свечей, так что круг земли в центре пола она увидела сразу, свет язычков пламени стекался к нему, оставляя в углах танцующие, коварные тени. Амарисуна вытянулась на прохладных плитах, прижалась щекой, закрыла глаза и положила ладонь на землю.