Вальтер Моэрс - Город Мечтающих Книг

В голосе владельца не было ничего враждебного или надменного, и сказанное прозвучало лишь как вежливая информация. Я взялся за ручку двери.

— Прошу прощения! — глупо сказал я и нажал на ручку. — Я недавно в городе.

— Вы из Драконгора? — спросил букинист.

Я остановился. В жизни прямоходящего динозавра есть несколько данностей, и одна из них — всякий способен с первого взгляда определить, откуда ты родом. Пока я еще не выяснил, преимущество это или помеха.

— Этого, пожалуй, невозможно не заметить, — ответил я.

— Прошу, простите мое пренебрежительное и обобщающее замечание о романах. Приходится произносить кое-какие пустые фразы, чтобы отвадить туристов, которые то и дело врываются ко мне и требуют подписанных первоизданий «Принца Хладнокрова». Но хотя у меня магазинчик чисто научной литературы, я тоже проглотил кое-какие романы, написанные в Драконгоре. — Сморщенная фигурка нагнулась над заваленным книгами столом и зажгла свечу. — И простите, пожалуйста, за недостаточное освещение. В темноте мне лучше думается.

Танцующий на фитиле язычок высветил лицо гнома: сперва вспыхнул ярко, потом нервно затанцевал, а после несколько опал и успокоился. Что владелец лавки был эйдеитом, я определил сразу, хотя прежде ни одного не встречал. Форму их головы, как я знал из различных энциклопедий, ни с чем не спутаешь, а она позволяет предположить наличие как минимум трех мозгов внутри. Теперь я понял, что таинственное потрескивание исходит из его черепа: как думают эйдеиты, можно услышать.

— Хахмед бен Кибитцер. — Эйдеит протянул мне похожую на вязанку веточек ладонь, и я осторожно ее сжал.

— Хильдегунст Мифорез.

— Уже публиковались?

— Не за пределами Драконгора.

— Тогда вы простите, что я еще ничего вашего не читал.

Я натянуто рассмеялся и сам себе показался полным идиотом. Как же я был наивен!

— Но, как я говорил, литература драконгорцев занимала меня довольно долго. Я написал диссертацию о влиянии замедленного кровообращения на крепкую стилистику.

— Вот как? — переспросил я, как будто знал, о чем он говорит. — И каким выводам вы пришли?

— К таким, что замедленное кровообращение положительно сказывается на композиции и гармонии литературного произведения. Драконгорцы — прирожденные писатели, это я могу научно доказать.

— Весьма лестно.

— Я искренне считаю, что физиологически ваш народ прямо-таки создан для литературного труда. Большая продолжительность жизни важна для зрелости письма и овладения техническими приемами. Трехпалая лапа идеально подходит для держания пера, карандаша или чего бы то ни было. Толстая шкура ящера — лучшее средство против отрицательных рецензий. — Эйдеит хихикнул. — В Драконгоре родились некоторые из лучших романов в истории замонийской литературы. «Комната без счастья» Сатория Ямбщика. Или «Напоенные лунным светом» Гартхайма Рифмоотливщика! «Стоять как цапля» Гюльдии Драмадубильщицы! «Нерифмованная ночь»! «Песнь устриц»! «Жеманная наживка»! И нельзя забывать про «Рыцаря Хемпеля» Грифиуса Одакропаря.

— Вы читали «Рыцаря Хемпеля»?

— Ну разумеется. Помните то место, где у рыцаря провалились в доспехи очки и на копейном поединке он сражается практически вслепую? Или то, где он вывихнул нижнюю челюсть, и целую главу ему приходилось объясняться знаками? Как же я смеялся! Шедевр высокого юмора!

Так далеко я не продвинулся. Навязанную мне Данцелотом занудную тягомотину я, потеряв терпение, уже после ста страниц (введение в правила по уходу за копьями), раздраженно забросил в угол.

— Конечно, конечно, — солгал я. — Нижняя челюсть. Неподражаемо!

— Сперва нужно, конечно, продраться через сто страниц введения в правила по уходу за копьями, — сказал Кибитцер, — но потом сюжет ух как закручивается! Глава, в которой автор на протяжении ста пятидесяти страниц обходится без буквы «е» — гениальная находка липограмматики! — Откашлявшись, эйдеит продекламировал:

Я знающе рассмеялся, притворившись, что стихотворение мне знакомо.

— Да, да, ни одного «е» во всей строке… Гениальная находка! — и согласно закивал, думая про себя: «Никогда в жизни не читал. Какая ерунда!»

— Но не только романы! — воскликнул, входя в раж, эйдеит. — Есть великолепная научно-популярная литература из Драконгора. Например, «Об отраде огорода». Истинная вершина описания укрощенной природы.

Это меня ошеломило.

— Вы читали Данцелота Слоготокаря? — Я, наконец, выпустил дверную ручку.

— Читал? Да вы, верно, шутите! Я что угодно из него во сне процитирую!

И потому для успокоения нам остается лишь природа. Почти инстинктивно мы выходим из четырех стен, и в саду, в огороде, под шум листвы под звездами нам дышится свободнее — там у нас становится легче на сердце. Со звезд мы пришли, на звезды вернемся. Жизнь — лишь путешествие в неведомое.

Маленький эйдеит знал единственное произведение Данцелота лучше меня. Из моего левого глаза выкатилась слеза.

— А, вы тоже высоко его цените! Не зря эта цитата вас тронула. Это почти восполняет ваше незнание «Рыцаря Хемпеля».

Я вздрогнул. Проклятье! Я и забыл, что эйдеиты умеют читать мысли. В этой лавке надо держать ухо востро, быть поосторожнее с тем, что думаешь.

— В отличие от речи мысли невозможно подавить, — улыбнулся Кибитцер. — Но вам нет нужды напрягаться. Я уже знаю о вас так много, что могу обойтись без их чтения. Вы ведь лично знаете Данцелота Слоготокаря, верно?

— Он был моим крестным в литературе. Он недавно умер.

— Вот как? М-ммм… Простите мне столь бестактный вопрос! Мои соболезнования. Он был гением.

— Спасибо. Сам он бы так не стал утверждать.

— Тем значительнее это его делает. Обладать такой мощью, о какой позволяет догадываться «Об отраде огорода», и ограничиться одной этой книгой, — истинное величие.

Я пожалел, что Данцелот не услышал этих слов при жизни. На глаза мне снова навернулись слезы.

— Но садитесь же! Если вы проделали столь дальний путь из Драконгора, то, наверное, совсем, измучены. Не хотите мускатного кофе?

Букинист зашаркал к стоявшему на книжной полке кофейнику.

Ни с того ни с сего конечности у меня отяжелели. Я шел с рассвета, не остался отдохнуть в гостинице, а потом много часов бродил по городу. После слов эйдеита я понял, что бесконечно устал. Опустившись на стул, я стер с глаз слезы.

— Не бойтесь, я не стану больше копаться в ваших мыслях, — сказал Кибитцер, протягивая мне чашку темного, привлекательно пахнущего напитка. — Могу я спросить вас на традиционный лад, что привело вас в Книгород? Я спрашиваю не из любопытства. Возможно, я сумею вам помочь. — Он поглядел на меня с дружеской улыбкой.