Сергей Гжатский - Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине

Но не они привлекли внимание Синдбада, а юная красавица в мужском дорожном костюме, поверх которого посвёркивали золотом лёгкие женские полулаты. Высокая и статная девушка забралась на валун и с него, как с помоста, обратилась к воинам с пламенной речью. Щёки её разрумянились, глаза сверкали сапфирами, а пышные русые волосы рассыпались по плечам волнистыми струями, которыми налетающий порой ветерок играл как хотел.

У Синдбада перехватило дух: ах, до чего хороша та далёкая незнакомка, как она прекрасна в своём благородном порыве!

— Кто это? — прошептал он охрипшим голосом.

— Как кто? — усмехнулся Ибн-Сина, — Надо думать, что принцесса Дорота собственной персоной. Других здесь не водится.

— Я же говорил, что судьба ещё сведёт нас с нею! — воскликнул радостно Синдбад.

— Говорил, но я бы на твоём месте поубавил эмоции.

— Это ёще почему? Меня охватывает восторг при одной только мысли, что я скоро познакомлюсь с такой красавицей.

— Ха, восторг! Забыл, как сам же давеча пророчил нам разные беды от встречи с ней?

— Признаюсь, я был неправ!

— А между тем беда уже стучится в двери…

— Ты говоришь загадками, брат, я не понимаю тебя.

— И не надо понимать, просто опусти трубу к подножью холма, а то

всё смотришь, смотришь, да не туда. Ну, что видишь?

Синдбад сделал, как просил учёный и вдруг вздрогнув, сильно

побледнел. Под холмом скакали вооружённые увесистыми дубинами и плетёными из лозы щитами…люди-лошади! Если человеческие торсы этих загадочных существ все до одного отливали бронзой из-под заношенных шкур, то лошадиные составные рознились по масти: были там крупы и вороные, и пегие, и каурые, и гнедые, и белые в яблоках…

— Кентавры! — выдохнул он, не веря своим глазам, — Всегда думал, что они — выдумка древних греков. Откуда они тут взялись?

— Возможно, это их страна, их Родина! И им не нравится, когда по их землям кочуют всякие разные искатели приключений без разрешения на то властей. Вот тебе и беда, и опасность в одном флаконе. Как для принцессы, так и для нас.

— Допустим, что ты прав. Но, насколько я разобрался в увиденном, кентавры собираются атаковать отряд принцессы, который окружили на холме. О, Аллах! Их же больше чуть не в десятки раз! А беднягам негде укрыться!

— Зато Дорота даёт своим солдатам наглядный пример выдержки и мужества. Смотри, как она умело зажигает их сердца ненавистью к врагу. Они дадут достойный отпор, будь спокоен!

— А что станем делать мы? Неужели заделаемся сторонними наблюдателями?

— Во-во! Ты уже готов ради прекрасных глаз незнакомки погубить нашу экспедицию. Это ли не горе? Хотя, тебе решать! Но я уже подсчитал, что наших объединённых с принцессой сил всё равно не хватит для качественной битвы. Количество кентавров превышает число наших воинов в два-три раза. Так стоит ли рисковать понапрасну?

— Я тебя не узнаю, друг. Ты же сам учил меня, что воюют не числом, а умением, не количеством, а качеством.

— Это всё теория! Практика от неё существенно отличается.

— Вот сейчас и проверим. Я принял решение — мы идём на помощь принцессе! Мы нападём на кентавров неожиданно и с тыла, когда они начнут подниматься на вершину, атакуя лагерь Дороты. Судя по их шкурам — они самые настоящие дикари. Значит, никакой тактики и стратегии в бою не придерживаются. Я не вижу у них другого оружия, кроме дубин. А у нас — стальные мечи и щиты, копья и луки. Всё за то, что мы победим!

— Дубина в умелых руках тоже может стать грозным оружием, ты знаешь это не хуже меня. Но внезапность нападения должна посеять в рядах дикарей панику, тут ты прав. Они обязательно пустятся наутёк, как я искренне надеюсь… Ладно, я согласен на твою авантюру. Главное, как говорил один небезызвестный полководец, ввязаться в драку, а там будем смотреть!

— Тогда оставляем повозки под охраной слуг, а сами на колесницах и верхом нападём на врага? — предложил Синдбад, дрожа от нетерпения.

— Я бы этого не делал, Синдбад, — возразил Ибн-Сина, — Я знаю кентавров! Это коварный и злобный народец! Пока мы будем сражаться, часть из них вполне может тайно выйти из боя и разграбить наш не защищённый обоз. Пусть лучше все повозки следуют за нами в арьергарде: и нам спокойнее, и тыловое прикрытие будет обеспечено.

— Ты — гений всех полководцев! Пусть так и будет! — согласился с доводами приятеля Синдбад.

Он обратился с короткой речью к отряду, указав саблей на врага; упомянул про отряд принцессы, который они должны спасти во что бы то ни стало, и первым ринулся в бой, увлекая за собой Ибн-Сину, телохранителей и всех остальных всадников, за которыми тронулись и повозки, прикрываемые колесницами.

* * *

Ещё задолго до всех этих событий, Синдбад, набирая экипаж, ставил перед каждым соискателем необходимым условием не только абсолютное знание морского дела, но и умение владеть всеми видами известного, малоизвестного, и даже экзотического оружия.

И такие претенденты находились! В основном, это были бывшие пираты, решившие в силу тех или иных обстоятельств покончить со своим разбойным ремеслом и начать новую жизнь. Синдбад, конечно, знал об их тайне, но всё равно вносил в списки и помалкивал.

Ибо эти самые "бывшие" и составляли основной костяк его несгибаемого экипажа. Именно они отличались особой преданностью и исполнительностью, ценя редкое человеческое отношение к ним капитана и кругленькие суммы, которые он всегда и без задержек выплачивал матросам после каждого плавания.

Что же касается самой работы, то она мало чем отличалась от прежнего разбойного ремесла. Те же риск и опасность, те же шторма и бури, та же погоня за богатством и прибылью, те же стычки и масса различных приключений, но уже в рамках оговорённой корабельной дисциплины и под эгидой если не самой законности, то хотя бы её видимости.

После нескольких лет службы у Синдбада, любой член экипажа "Ирбиса" мог позволить себе приобрести роскошную виллу в окружении виноградников, полную слуг, и жить припеваючи. Или купить собственный корабль и заняться свободной торговлей.

В случае же гибели матроса в плавании, Синдбад добросовестно выплачивал его родным и близким не только причитающееся за рейс жалование, но и единовременное пособие, позволяющее последним жить безбедно долгие годы. Таковы были условия контракта и матросы ни на секунду не сомневались, что когда-нибудь их капитан отступится хоть на пядь от любого из его пунктов.

Поэтому, получив приказ атаковать кентавров, никто — ни слуги, ни матросы даже и не подумали возроптать или как-то иначе высказать своё неудовольствие предстоящим опасным предприятием, в которое их вовлекает Синдбад.

Наоборот, они радостно загоготали в предвкушении жаркой сечи, повыхватывали из ножен мечи и абордажные сабли и с бесшабашной удалью ринулись за своим капитаном в гущу сражения.