Анатолий Нейтак - Уроки гнева

— Война? — выдохнул Тиив.

— Похоже больше на налёт, — заметил Летун. — Что скажете, сай?

— Вы ещё не поняли главного, — Владыка говорил медленно и веско. — В этом мире живут ваши родичи. Люди, подобные вам.

…Серые стражи — хранители мира. Первый, безрассудный порыв Эхагеса велел ему бежать вниз, навстречу кораблям налётчиков, чтобы защитить утопающих в своём страхе поселян. Несмотря ни на какие соображения рассудка.

Первый порыв миновал, убитый долгом и волей.

— Что скажете, сай? — повторил Летун.

— Помощь в обмен на помощь, — ответил Пламенный. — Попробуем. Вперёд!

Когда нужно, стражи умеют двигаться очень быстро. А этот мир, как и предыдущие, был щедро напоён энергией. Корабли прошли чуть больше половины пути, оставшегося им до берега, когда трое добровольных защитников встали у кромки воды в двух полётах стрелы от частокола.

И стражи увидели, на что способен Владыка, когда несёт смерть.

Пламенный словно стал ещё выше ростом. Собранная в кулак сила грозила не им, но Гес и Тиив невольно отшатнулись. Древний клинок из металла, скреплённого магией, свистнул, покидая ножны и указывая на идущий первым корабль. Встала на дыбы речная вода, мутно-белой чертой устремившись вперёд, и неслось над водой нечто невидимое — то, что и возмутило поток. Обречённый корабль исчез в кружеве воды со щепой. Раздались крики. В них была боль, был внезапный ужас, была смерть. А Владыка вернул в ножны меч и встал недвижимо, ожидая. Тёмная, грозная скала, презирающая атаки стихий.

Эхагес выдохнул. Ну, уж если те не побегут после такого…

"Те" не побежали. Видно, благоразумной трусости не было в числе их пороков. Корабли развернулись, меняя курс, чаще забили вёслами, пошли к трём странникам, пеня носами воду.

— В стороны! — Внезапно и резко выкрикнул Пламенный.

Гес и Тиив прыснули прочь. Вовремя: на крайнем корабле проснулась магия. Полоса звенящей черноты устремилась к тастару. Кусок берега за его спиной поплыл, шелестя, сам себя перетирая в кашу. Владыка исчез с пути черноты, чтобы появиться на несколько шагов левее, но смертоносная полоса метнулась к нему, и лишь новый уход в Тень сохранил тастару жизнь.

Плохо! Эхагес выдохнул, сжимаясь до рёва в ушах, до озноба, и бросил в тот корабль, с которого били чернотой, маленький комок свистящего белого огня. На тренировках ему никак не давался этот приём, а вот теперь всё вышло гладко и сильно, словно у наставника Зойру. Чужой маг вовремя заметил опасность и погасил огонь за дюжину шагов от смолистого борта. Но при этом был вынужден отвлечься — и Пламенный смог нанести новый удар. Затрещали доски и кости. Ухнул водяной столб. Второй корабль вместе с магом, тщётно пытавшимся уберечь себя вместе с судном, скрылся в брызгах и розовой пене.

Оставшаяся пара кораблей не стала испытывать судьбу. Сделав новый разворот, они зашлёпали вёслами чуть ли не быстрее, чем при атаке. А трое странников сошлись вместе.

— Благодарю, Эхагес, — сказал Владыка просто. — Я запомню твой удар.

Летун поклонился.

— Рад служить, сай.

— Служба за службу, страж. Сегодня ты получил право Просьбы.

Вот этого Гес не ожидал никак. И замер, едва веря услышанному.

Заслуги перед владыками не оставались без награды. Бывало, отличившиеся получали премии размером в десятилетнее жалованье, земли, высокие посты, даже титулы. Но право Просьбы ценилось выше всего. Потому что давалось оно крайне редко, а слово просившего становилось законом. Для всех. Даже для тастаров. И только Владыка мог даровать это право.

"Ну да, а чем ещё в этом походе по чужим мирам можно было вознаградить тебя? Сделать капитаном Серой стражи?"

Цыкнув на язвительный голосок, идущий изнутри, Эхагес с запозданием поступил, как велел ритуал: вынул свой меч, прикоснулся к полосе стали лбом, словно кланяясь, и убрал оружие назад в ножны.

— Идём, — сказал Пламенный, как ни в чём не бывало.

Страх людей за частоколом при приближении спасителей не ослаб. Скорее наоборот. В мешанине эмоций бурлило и вспыхивало ещё многое: недоверие, злость, враждебность, отторжение… как ни старался, Гес не находил ни следа облегчения, ни вздоха любопытства.

— Нас явно не ждут, — заметил Тиив напряжённо. — Этак они ещё напасть решатся.

— Жаль, костёр не из чего развести, — хмыкнул Эхагес. — Сай, может, поближе подойдёт кто-то из нас?

— Хорошо. Пусть попробует Тиив.

Двое встали, Снежный Кот продолжал неспешно идти вперёд. Не доходя до частокола шагов с полста, он поднял пустые ладони и громко произнёс слова приветствия. Вернее — попытался произнести. Нестройный залп в лицо заставил его прерваться и прянуть в сторону.

— Проклятье! — прошипел Эхагес, когда на его глазах серая ткань на левом плече Тиива разошлась кровавым цветком. Хорошо ещё, что стрела ударила вскользь, не вонзилась, а только резанула. После такого приёма раненый страж не стал ждать продолжения и помчался обратно ломаным зигзагом. Больше никто в него не попал. Да и первое-то попадание было случайным: как позже сообразил Эхагес, неумелый стрелок угодил не туда, куда рассчитывал и откуда, ощутив направление угрозы, загодя убрался Тиив.

…Хорошо, что Владыка — ещё и целитель. Глядя, как он занимается раной невезучего парламентёра, Летун чувствовал странную обиду. Странную — потому что к ней примешалось изрядно вины.

Эхагесу было стыдно за то, что он человек. Как те, за частоколом.

Почему, почему Высочайший, коего чтут владыки, не сделал его, Геса, тастаром? Или хоть дайзе. Тихим лесным жителем ростом в три локтя, не употребляющим в пищу мяса, не носящим оружия и никогда-никогда не обращающим оружие против тех, кому следовало бы поклониться с искренней благодарностью.

В самом деле, что вообразили эти, из посёлка? Что Тиив собирается их проклясть?

Люди, люди…

"В этом мире живут подобные вам".

— Сай, скоро ли мы отправимся дальше? — спросил Эхагес.

— Как только закончу, — ответил Пламенный, не оборачиваясь. — Скоро.

Быть может, это был самообман, но Гесу показалось, что на этот раз шаг за Поворот вышел почти понятным, почти привычным. Понимание блеснуло и угасло, но где-то внутри остался оттиск, память пережитого. Та великая, нескончаемая панорама миров, которую не может вместить как целое ни один разум, приоткрыла перед Эхагесом свой летящий край. А в магии — он знал — понимание делает возможным действие…

Но понимание могло быть лишь иллюзией. Да, наверно, это иллюзия.

А впрочем — посмотрим.

Новый мир не порадовал странников. Был он угрюм, заметён снегом и неприветлив подстать памятной всем пустыне. Только в песчаном море убивала жара, а здесь, в снегах, убивали костоломный холод и насквозь режущий ветер. Стояла непроглядная темь, и Летуну было не до наблюдений за деталями действий Владыки, уносящего себя и стражей в следующий мир. Всё его существо, и физическое, и внутреннее, сосредоточилось на задаче сохранения тепла.