Юлия Фирсанова - Возвращение, или Свободу попугаям!

— Тогда что ж ты предлагаешь, магева? — удивился Кейсар, на мгновение застыв с пирожком в руке.

— Ты жуй, жуй! Увидишь! — торжественно пообещала я. — И не думай о смерти, не позволю я тебя казнить! Сейчас защиту магическую во избежание непредвиденных ситуаций наложу, а завтра мы такое представление закатим для плахи с оркестром! Весь Ланц в целом и Клементарий персонально его надолго запомнит, слово даю!

— Как в Мидане и Патере? — насмешливый интерес в голосе Дерга окончательно прогнал обреченность и мрачный настрой.

— Все-то ты сыскарь знаешь, череп не жмет? — беззастенчиво дернув подходящую фразу из любимого фильма, ухмыльнулась я довольно и легонько ткнула мужчину пальцев в отощавшую грудь.

А чего бы не радоваться? Стыдиться совершенного в этих двух городах я не собиралась и ни о чем не жалела.

— Не жмет, магева, — почти весело рассмеялся Кейсар. — Только я ж теперь глаз не сомкну, все гадать буду, чего ты задумала.

— Пусть это будет сюрпризом! — подмигнула я сыщику.

Потратив на ворожбу и кое-какие объяснения сыскарю еще десяток минут, я вышла из камеры в сопровождении пса, который, как успела выяснить напоследок, носил говорящую кличку Цап.

— Я закончила. Спасибо за предоставленную возможность пообщаться с узником, — поблагодарила я Кугмара, запирающего дверь и пригласила, пока он от беспокойства собственный носовой платок не сжевал. — Приходи завтра на площадь, не пожалеешь!

Гиз только языком недовольно цокнул, наверное, что-то нехорошее обо мне и о завтрашнем мероприятии подумал. Зато начальник тюрьмы духом заметно воспрянул, даже приосанился, став почти импозантным. А пока Кугмар с засовами возился (запереть их оказалось потруднее, чем отпереть), быстренько накарябала на стенке несмываемым маркером четыре руны: три переплетенные межу собой Ансуз, Тейваз, Йер и заключительную — Ингус. Я взывала к воздуху, замыкая его движение в бесконечный цикл. Темно-синяя краска вспыхнула светло-голубым, серым, золотистым и охристым. Повеяло теплым ветерком. Задуманная мною система вентиляции включилась в работу.

— Ну вот, теперь в этом заведении никто не задохнется, если конечно подушкой не душить, и не замерзнет вусмерть, — удовлетворенно констатировала я, пряча маркер в сумочку.

С заклинанием очень удачно получилось: кроме планируемого ветерка я еще и обогрев включила, думаю, мое подспудное желание согреться помогло. Об этом маленьком внеплановом изменении я сообщать не собиралась, не хотелось выслушивать очередную порцию ехидных нотаций от подрядившегося в наставники Гиза.

— Так ведь за это плату не оговаривали, — забеспокоился снова "Паваротти".

— Я разве денег требую? — фыркнула я. — Не волнуйся, для себя колдовала.

— Оса, он должен оплатить магическую услугу, таков закон, — напомнил киллер, наверное, более меня осведомленный Тэдра Номус о здешних правилах.

— Ну ладно-ладно, вот мое условие: в свободное от службы время попробуй научиться петь, если будет охота, — торжественно велела я и первая направилась по коридору, Фаль заливисто захихикал.

— Петь? Мне петь? — озадаченно бормотал идущий сзади Кугмар пару минут, пока не решил: — А что, попробую, коль воля твоя такова!

Бдящий за спокойствием лично проводил до самого выхода, громогласно, дабы слышал каждый, благодаря за изгнание зловредных призраков и за воздушное заклятье. Опять же напоказ перед стражниками хитрый толстяк умудрился-таки вручить мне, а точнее Гизу, чтобы я чего доброго не извернулась с отказом, горсть серебра, практически ополовинив упитанный поясной кошель. Телохранитель молча убрал деньги, одарил меня насмешливой улыбкой и пошел рядом, провожая в трактир. Почетно трястись ничтожное расстояние в карете-парилке я отказалась наотрез. Эшафот плотники уже успели закончить и теперь сооружали что-то типа подиума и помостов для зрителей грядущего представления.

— Ты так не любишь принимать деньги за работу, — задумчиво заметил Гиз, полуспрашивая, полуконстатируя.

— Оса истинная магева! — гордо встрял Фаль, будто воспитал меня лично в своем коллективе. ведь и впрямь воспитал!

— Какая же эта работа, когда от всей души развлекаюсь, неприлично за удовольствие плату брать, это ж мне бы следовало приплачивать, — ответила я точно так, как чувствовала. — Тем более сейчас у нас монет и побрякушек, которые в любой момент в звонкую денежку превратить можно, больше чем достаточно. Мало будет, еще заработаем. Не боись, убивец, вам с Кейром на жалование и Фалю на сласти всегда хватит. Кстати, дружок, ты не мучайся, лети кушать, скажешь друзьям, что мы уже возвращаемся.

— Да? Тогда я вперед! — гастрономический характер беседы истощил отнюдь не бездонное терпение маленького сильфа, он сорвался с моего плеча и понесся в "Плаху".

— Ну вот, завершился мой первый официальный визит в тюрьму. Какой он у тебя по счету был, даже спрашивать не буду, все равно не скажешь, великий конспиратор! Ой, — вспомнила я, — на мне же до сих пор твоя рубашка! Сейчас верну! — я стянула одежду через голову и протянула Гизу, — только ее придется стирать, она теперь мною пахнет!

— Пахнет? — выгнул бровь киллер, поднеся ткань к носу, и сноровисто, будто на пожарного сдавал, оделся, пряча сбрую с ножами, на которую оглядывался не один прохожий. — Ну ничего, магева, я потерплю эту жуткую вонь в конспиративных целях. Зато, если будут брать след по рубашке, выйдут на тебя.

— Мерзавец! Злодей! — с наигранным возмущением завопила я и попыталась пихнуть Гиза в бок, тот легко перехватил мою руку и рассмеялся. Пес покосился на нас, точно на расшалившихся щенят и чихнул. То ли презрение выразил, то ли пыль в нос попала.

Уже подходя к трактиру, мы заметили двух основательно-купеческого вида мужиков, отирающихся у коновязи, как раз рядом с жеребцом Кейра, еще нынче утром бывшим двуногим бандитом Бурасом.

Мужики, заправив большие пальцы рук за пояса расшитых по вороту и рукавам тонких рубах, серьезно спорили о статях и фактуре коня, горячились и перебивали друг друга, употребляли всякие типично лошадиные термины, восхищались мощным жеребцом.

— Нет, уважаемый Рутам, такой знатный конь только под рыцарским седлом ходить должен, — настаивал один. — Ты поглянь, какой шеи изгиб, хребтина мощная, а бабки…

— Дорогой Нидим, зачем седло? Силища-то какова! Подводы он таскал в одиночку! — продолжил дискуссию второй.

— Я разрешу ваш спор, почтенные, этот конь еще утром задавал магеве дурацкие вопросы, — обронила я, прошествовав мимо знатоков к дверям "Плахи". Ну не удержалась, каюсь, уж больно фраза из анекдота кстати пришлась!

Сзади меня раздался сдавленный всхлип, привалившись к стене трактира, рыдал от смеха мой безжалостный, хладнокровный киллер, а двух болтливых барышников след простыл.