Тэд Уильямс - Игра теней

— Мне передали, что ты хочешь меня увидеть, — сказал он.

Чавен с трудом отвел глаза от Керниоса — бог неодолимо притягивал его взор.

— Да-да. Мы должны еще раз повторить то, что ты скажешь в замке.

— В этом нет ни малейшей нужды! — заявил Чет и мысленно добавил несколько крепких словечек. — Мы с тобой все повторили десятки раз. Ты не доверяешь моей памяти?

— Прости, но это очень важно.

Чет сокрушенно вздохнул.

— Мне придется притворяться, будто я знаю то, чего на самом деле не знаю. Поэтому, если брат Окрос спросит меня о чем-то, что мне неведомо, я отделаюсь глубокомысленным мычанием, а после скажу, что мне необходимо посоветоваться с коллегами-фандерлингами. — Он с досадой посмотрел на Чавена. — Потом, конечно же, приду к тебе, и мы найдем ответ.

— Превосходно. А ты помнишь, как выглядит мое зеркало? Сумеешь его узнать?

— У твоего зеркала три створки, оно вставлено в темную кипарисовую раму, — отчеканил Чет. — Рама покрыта резьбой, изображающей глаза и ладони.

— Да. А если мерзавец Окрос вынет зеркало из рамы или заменит ее?

Чет едва не заскрежетал зубами.

«Терпение, — приказал он себе. — Для него это наиважнейшее дело».

Чавен напоминал Чету пьяницу, который с тупым упорством трясет опустевший кувшин, надеясь извлечь оттуда еще несколько капель выпивки.

— На поверхности зеркала есть небольшая кривизна, — покорно ответил Чет.

— Именно так. Молодчина!

— Может, ты наконец разрешишь мне идти? А то Окросу надоест ждать, и он откажется от моих услуг.

— Ты не забудешь записать все его вопросы? Они помогут мне понять, что именно собирается делать этот негодяй. Обещай, что ничего не упустишь!

Вместо ответа Чет коснулся грифельной дощечки на шнурке, висевшей у него на шее.

— Мне и в самом деле пора.

Чавен проводил друга до дверей, повторяя последние наставления. К великому облегчению Чета, лекарь не стал выходить из ратуши. Как видно, ему не хотелось даже на короткое время расставаться с богом Земли, чье общество действовало на него так благотворно.

Чет не покидал Города фандерлингов уже много дней, а может, даже целый месяц. С тех пор наверху произошли многочисленные перемены, которые не могли не удивить его. Атмосфера тревоги и возбуждения, прежде царившая в замке, уступила место усталости и страху. Затянувшаяся осада никак не способствовала бодрости духа, а бесконечное напряженное ожидание утомляло больше, чем прямое столкновение с опасностью.

Лица прохожих, выглядывавшие из-под капюшонов и шалей, были красны от холода и мрачны. Даже обитатели королевской резиденции, которым не грозил голод, пребывали в унынии. Сытые придворные, попадавшиеся навстречу Чету, неуловимо напоминали затравленных волков. Даже самые жизнерадостные из них как будто прятали под маской любезности и жизнерадостности тягостные мысли о борьбе за существование, ожидающей их впереди.

Изменился и сам замок. На стенах внутреннего двора были устроены деревянные галереи, по которым разгуливали стражники, около колодцев застыли в карауле солдаты, на лужайках паслись овцы и свиньи. Народу в замке было больше, чем на рынке в торговый день. Чет предъявил стражникам письмо брата Окроса, и его пропустили в ворота. Солдаты смерили его любопытными взглядами да отпустили несколько шуточек про фандерлингов. Чет не в первый раз сталкивался с пренебрежительным отношением больших людей, однако его удивила злоба, звучавшая в голосах стражников.

«Да, тяжелые времена ужесточают нравы, — вздохнул он про себя. — Даже в лучшую пору здесь, наверху, ходили упорные слухи, будто король подкармливает фандерлингов. Попробуй докажи, что это полная чушь и мы всегда сами зарабатываем себе на жизнь. А теперь, когда голод грозит всем, эти пустые выдумки обернулись против нас».

Чет был неприятно поражен, когда увидел, что брат Окрос обосновался в кабинете Чавена и завладел обсерваторией. Впрочем, это было закономерно — ведь он сменил Чавена на посту придворного лекаря. Фандерлинг напомнил себе, что надо скрывать от Окроса знакомство с его предшественником и ни в коем случае не упоминать имени Чавена.

Молодой лопоухий послушник открыл Чету дверь и, не проронив ни слова, провел его в обсерваторию — комнату с высоким потолком, снабженным раздвижными панелями. Брат Окрос восседал за столом, заваленным книгами. Он поднялся навстречу фандерлингу — хрупкий невысокий человек с блестящей плешью, обрамленной седыми волосами. Его умное худощавое лицо дышало приветливостью и дружелюбием. Чет своими ушами слышал, как брат Окрос говорил о магическом зеркале лекаря с Хендоном Толли, однако ему было трудно поверить, что перед ним тот коварный злодей, одно упоминание о котором вызывало у Чавена приступ ярости.

В любом случае Чет не должен выдавать своей осведомленности.

— Чет Голубой Кварц прибыл в ваше распоряжение, — представился он, поклонившись. — Меня прислала гильдия каменотесов.

— Да, я жду вас с нетерпением. Вы и в самом деле хорошо разбираетесь в зеркалах?

— Я принадлежу к семейству Голубого Кварца из клана Горного Хрусталя, — осторожно подбирая слова, сообщил Чет. — Как известно, зеркала делают из хрусталя или из стекла, и потому их изготовление находится в ведении нашего клана. Разумеется, я обладаю кое-какими сведениями. Хватит ли моих скромных познаний для ваших надобностей, господин, мы выясним после того, как вы соблаговолите ввести меня в курс дела.

— Превосходно, — кивнул брат Окрос, смерив фандерлинга испытующим взглядом. — Приступим.

С этими словами брат Окрос взял со стола фонарь, сделал Чету знак следовать за собой и вышел из обсерватории. Они спустились вниз по лестнице и прошли несколько длинных коридоров. Чет нечасто бывал в доме Чавена и понятия не имел о том, куда они направляются. В какой-то момент он даже испугался, что Окрос ведет его к той самой потайной двери, которой Чет пользовался прежде, когда дом принадлежал его другу. Это могло означать лишь одно: их хитрость разгадана, новому придворному лекарю прекрасно известно, кто такой Чет и кто его прислал. Фандерлинг с трудом сдержал вздох облегчения, когда Окрос привел его к совсем другой двери, отпер ее и пригласил войти. В самом центре комнаты стоял стол, а на нем возвышался некий предмет, накрытый тканью. Более всего этот предмет напоминал покойника, ожидающего погребения или воскресения из мертвых.

Брат Окрос бережно поднял ткань двумя пальцами. Взору Чета предстало зеркало — точно такое, как описывал Чавен. Темная кипарисовая рама с резьбой в виде человеческих глаз и затейливо переплетенных пальцев, едва заметная кривизна — точнее, небольшая выпуклость, благодаря которой отражение искажалось, если смотрящий в зеркало чуть отодвигался в сторону. Именно поэтому долго глядеть в зеркало было утомительно. Чет сделал над собой усилие, чтобы скрыть радость узнавания.