Джон Толкин - Властелин колец

– Здесь мы будем ждать, — тихо прошелестел голос Правителя. — Бальзамирования не будет. Вот мой последний приказ: принесите побольше сухих дров и сложите вокруг. Это все. Прощайте.

Пиппин не мог больше выносить этого ужасного зрелища, и выбежал из обители смерти.

– Бедный Фарамир! — твердил он. — Его лечить нужно, а не оплакивать. Бедный Фарамир! — Внезапно он остановился и хлопнул себя по лбу. — Нечего причитать! — прикрикнул он сам на себя. — Надо найти Гэндальфа.

Пиппин обернулся к слугам, закрывавшим двери.

– Слушайте, — торопливо сказал он, — не спешите выполнять приказы Правителя. Он не в себе. Пока Фарамир жив, не делайте ничего. Подождите Гэндальфа.

– Разве в Минас Тирите приказывает не Правитель Денетор, а Серый Странник? — угрюмо спросил старший из слуг.

– Или Серый Странник, или никто! — отрезал Пиппин и помчался в Город, назад, вверх по извилистой дорожке, мимо изумленного привратника, — через дверь и дальше, к воротам Цитадели.

– Куда спешишь, любезный Перегрин? — окликнул его страж, и Пиппин скорее по голосу узнал Берегонда.

– Митрандира ищу, — ответил хоббит.

– Раз Правитель послал, дело спешное, — уважительно произнес Берегонд, — но ты все–таки скажи мне быстренько: что происходит? Я недавно заступил, а мне говорят: Правитель отправился к Запертой Двери, а перед ним несли Фарамира.

– Несли, — подтвердил Пиппин, — к Дому Предков.

Берегонд низко опустил голову, скрывая слезы.

– Говорили, что он умирает, — пробормотал воин, — а он уже умер…

– Да нет, — с досадой воскликнул Пиппин, — он жив и его можно спасти. Но ваш Правитель пал раньше своего города. Он лишился рассудка, понимаешь? — и хоббит вкратце рассказал о странных словах и поступках Денетора. — Вот мне и нужен Гэндальф. Как найти его?

– Он там, на стенах. Ищи его в самой гуще.

– Ладно. Я сейчас побегу за ним, но прошу тебя, Берегонд, останови Правителя, если можешь. Иначе он убьет Фарамира.

– Но я не могу покинуть пост без приказа, — растерялся Берегонд.

Пиппин чуть не плюнул с досады.

– Выбирай: или приказ, или жизнь Фарамира! Я же сказал: Правитель сошел с ума! Я ухожу, мне некогда. Если смогу, вернусь. — И он побежал к Воротам.

Встречные, увидев его плащ воина Цитадели, окликали его, чтобы расспросить о здоровье Фарамира, но он, не отвечая, пробегал мимо. Вот уже стали видны языки пламени, пылавшего за Воротами. Но Пиппина поразила тишина. Все словно замерло. В этой тишине вдруг послышался ужасный вопль, и вслед за ним — тяжелый глухой удар. От страха и неожиданности у Пиппина подкосились ноги, но он все же обогнул последний угол и тут остановился, как вкопанный. Перед ним лежала привратная площадь. Гэндальф был здесь, но вместо того, чтобы окликнуть его, Пиппин молча отступил и притаился в тени.

Штурм Города продолжался. Гремели барабаны. Из темноты появлялась орда за ордой. Все больше врагов скапливалось под стенами. Огромные звери, словно движущиеся дома в красном неровном свете, — мумаки из Харада — волокли среди огненных рвов осадные башни и стенобитные орудия. Но тот, кто направлял их, похоже, не очень интересовался ходом сражения или счетом потерь. Первый натиск должен был испытать крепость обороны в разных местах и растянуть защитников по стенам. Главный удар предназначался Воротам. Окованные сталью, охраняемые неприступными башнями и бастионами, они казались незыблемыми, и все же именно здесь находилось слабейшее место.

Вот барабаны загрохотали громче. Взметнулись языки огня во рвах. Из темноты выползло диковинное устройство. Мощными цепями к нему был подвешен огромный таран, размером со стофутовое дерево. Долго ковался он в кузницах Мордора. Передний торец из вороненой стали в форме головы скалящегося волка был заговорен рушительными чарами. В память о Молоте Преисподней стародавних времен, таран назывался Гронд. Его волокло целое стадо мумаков, вокруг сновали орки, а позади шагали горные тролли.

Но к Воротам подойти было непросто. Их обороняли рыцари Дол Амрота и лучшие войны Города. Там воздух свистел от стрел и копий, осадные башни рушились или внезапно вспыхивали, землю покрывали обломки вперемешку с трупами дикарей и орков. А неслышимые приказы гнали к Воротам все новые и новые орды.

Гронд полз вперед. Огонь не брал его. То один, то другой из мумаков, обезумев от боли, причиняемой стрелами, начинал метаться, давя суетившихся вокруг орков, но на место затоптанных тут же вставали другие.

Гронд полз вперёд. Дико гремели барабаны, и вот на поле боя показалась новая ужасная фигура: высокий всадник в черном, с капюшоном, надвинутым на лицо. Медленно ехал он прямо по трупам, не обращая внимания на стрелы. Вот он остановился, и над головой его тускло блеснул длинный меч. Волна ужаса накрыла и нападавших, и защитников. Руки людей безвольно опустились. На миг все стихло. Снова грохнули барабаны. Гронд рывком двинулся. Огромные руки троллей качнули его, и на Ворота обрушился первый удар. Казалось, содрогнулся весь Город, но дерево и сталь выдержали.

Черный Предводитель привстал на стременах, и над равниной троекратно прозвучало древнее заклинание. Ни камни, ни люди не в силах были противостоять ему. Трижды ударил в Ворота таран; пространство между землей и небом пронизала молния, и с третьим ударом Ворота рухнули грудой обломков.

Король–Призрак двинулся вперёд — бескрайняя чёрная злоба среди зажжённого им пожара. Король–Призрак миновал арку ворот и вошёл в город, никогда не видевший врага за своими стенами, и всё живое бежало от него.

Посреди площади Короля–Призрака ждал Гэндальф. Сполох под ним был похож на мраморное изваяние.

– Тебе не дано войти сюда, — сказал Гэндальф и неторопливо ехавший Черный Всадник остановился. — Возвращайся в бездну, откуда пришел. У тебя и твоего хозяина нет будущего в этом мире. Уходи!

Черный Всадник откинул капюшон плаща. Багровые отсветы заиграли на его стальной короне. Но корона венчала пустоту! Невидимый рот разразился мертвым смехом.

– Старый глупец! — раздался вслед за тем низкий голос. — Это мой час! Ты не узнаёшь смерть, даже когда она перед тобой. Ты умрешь напрасно! — Всадник взмахнул мечом; по лезвию клинка струились волны холодного пламени.

Однако Гэндальф не шевельнулся. В этот самый миг где–то далеко, в центре Города, звонким и ясным голосом запел петух. Для него не существовало ни войны, ни древней магии; он чувствовал там, высоко в небесах, утро, встающее над тенью смерти.

Крик его не успел замереть в воздухе, как издали ему стройно и грозно отозвались боевые рога, и темные склоны Миндоллуина эхом отразили их звуки. Рохан все–таки пришел.