Елена Хаецкая - Завоеватели

— Я пришел в этот мир за тобой, — сказал Торфинн тяжелым голосом и выпрямился в кресле. — Слушай. Ты родился в Ахене, и тебе скоро восемнадцать лет. Кое о чем ты уже догадываешься, мальчик. Еще с детства ты научился скрывать многое из того, что обнаружил в себе, потому что иначе люди убили бы тебя.

— Откуда тебе это известно?

— Мне многое о тебе известно. Я расскажу тебе все, ничего не требуя взамен.

— Но у меня все равно нет ничего, чем я мог бы заплатить, — начал Синяка, но Торфинн остановил его.

— Ты последний в роду великих магов. Вот книга деяний твоего рода, мне удалось выкупить ее. — Он постучал пальцем по фолианту, украшенному несколькими пластинами янтаря. — Я могу подарить ее тебе, — добавил чародей и коснулся светлой кожи переплета кончиками пальцев, словно лаская.

Синяка густо покраснел.

— Я не умею читать, — сказал он честно и посмотрел на Торфинна исподлобья упрямым взглядом.

— Да? — Торфинн небрежным жестом смахнул книгу на пол. Одна янтарная пластина при этом раскололась. — Ну так слушай меня, мальчик. Ты родился в несчастливый год, когда Ахен начал умирать. Еще кипела жизнь на его улицах, еще жили там красивые люди, которые слушали музыку и слагали стихи, но небо над городом уже хмурилось, и из болот поднимались дрожащие звезды, и разливалась река Элизабет… — Он говорил нараспев, полузакрыв глаза, словно читая заклинания. Низкий гудящий голос пробирался в душу.

— Душа города стареет, — говорил Торфинн. — Завоеватели никогда не вошли бы в Ахен, будь он в зените своего могущества, как это было при Карле Незабвенном. Ахен был обителью Белой Магии, тяжким грузом на весах Равновесия…

— Объясни, — перебил Синяка.

Торфинн кивнул.

— Вот магия миров Элизабет, — сказал он, разводя в стороны ладони так, словно на каждой лежало по шару. — Вот Ахен. — Он поднял правую руку.

— Здесь жили белые маги и их было много. Сила их была велика, однако каждый обладал лишь небольшой ее частью.

— В таком случае, где обитель Тьмы? — спросил Синяка, заранее зная ответ.

Торфинн усмехнулся.

— Обитель Тьмы здесь, сынок, — сказал он. — В Кочующем Замке. И я был равен всему ахенскому магическому братству, когда творил здесь свои чары. Но вот город Ахен устал, и было решено оставить его на произвол судьбы, чтобы он спокойно погиб, когда придет его час. Однако Белые Маги Ахена приняли свое решение. Все свои силы, все знания они вознамерились вложить в последнего, кто появится на свет в их роду, и оставить его городу в надежде, что когда-нибудь он спасет их любимый Ахен. За это им придется заплатить собственным исчезновением, ибо ни одна чаша весов не должна перетягивать другую. Тебе понятно?

— Да, — сказал Синяка. — Последний в роду — я. Но ведь меня ничему не учили. Как я могу спасти город? Там, у форта…

Торфинн фыркнул.

— У форта вы сделали очередную глупость.

— И я не умею колдо…

Торфинн перебил его.

— Твоя мать долго не могла родить ребенка. Когда на свет появился ты, было уже слишком поздно ждать, пока ты вырастешь и можно будет начать обучение. Тогда ты был обыкновенным младенцем с белой кожей, как у прочих в этом городе. Таким бы ты и остался, будь у твоей семьи время передать тебе знания. Но Белые Маги должны были покинуть Элизабет в тот день, когда тебе исполнялось три года. Дальнейшая твоя участь от них уже не зависела…

Взгляд Торфинна блуждал по потолку.

— Это были могущественные чародеи, поверь мне. У них был котел, в котором вода кипела без огня. Он стоял на кухне твоей матери — вроде бы на виду и в то же время скрытый от любопытный глаз. Три года эти маги работали, не покладая рук, собирая все свои таланты, все знания, вытаскивая на свет самые древние заклинания и чары. И когда настал срок, они бросили все свои магические таланты в этот котел и как следует проварили их, а сами остались ни с чем. Я видел, — Торфинн простер руку, указывая на свой магический шар, — я видел, как они заставили тебя выпить это, как они насильно вливали в тебя яд своих познаний. Тебе было только три года, и ты был один. Они победили, и ты, сам того не зная, превратился в воплощение Белой Магии. Ты равен мне, малыш. Нас с тобой двое на Весах Силы.

Синяка перевел дыхание.

— Поэтому ты не убил меня за дерзость там, на болоте?

— Я не посмел, — просто ответил Торфинн.

— Почему я стал черным, ты тоже знаешь?

— Да. От яда познания, который растекся в твоей крови, потемнела твоя кожа. Синева проступила в глазах, отпечаталась в лунках ногтей. Твоя мать громко плакала и кричала, что ты стал уродом…

— Где теперь моя мать? — спросил Синяка хрипло и закашлялся.

Торфинн сплел пальцы рук, и на левом его мизинце блеснуло кольцо, которого Синяка прежде не замечал.

— Твоя мать? — переспросил он совсем другим голосом и засмеялся. — Забудь о ней. И обо всех забудь.

— Где они? Скажи мне, Торфинн, — настойчиво повторил Синяка.

— Твои родные исчезли, — ответил чародей.

— Куда?

— Не знаю, — сказал Торфинн. — ИСЧЕЗЛИ. Навсегда…

Собеседники замолчали. В тишине было слышно, как трещал свечи и возится, гремя цепью, в подвале великан.

Внезапно Торфинн спросил:

— Кто тебя вырастил, мальчик?

— Я приютский, — ответил Синяка хмуро.

Торфинн с любопытством посмотрел на него.

— А другие дети дразнили тебя?

Юноша пожал плечами и вскинул глаза.

— Какое это имеет значение? Иногда дразнили…

— Почему ты не умеешь читать?

— Нас не учили читать. Мы работали.

Торфинн встал. Черный плащ окутал его высокую фигуру.

— Я предлагаю тебе стать моим сыном, — медленно, торжественно произнес Торфинн. Голова вепря над чародеем смотрела на Синяку неподвижным взглядом.

— Когда нас с тобой будет двое, — продолжал старик, — Весы Равновесия перестанут колебаться. Вдвоем мы сможем все.

— Но это значит, что… — Синяка запнулся, не зная, как выразить испугавшую его мысль.

— Ты боишься Черной Магии? — негромко отозвался Торфинн. — Напрасно. Она — оборотная сторона Белой. Не тот побеждает, кто бегает от Зла, а тот, кто идет ему навстречу и не теряет себя в его пучинах. Зло — это жизнь, и если ты посмотришь в корень вещей, ты поймешь, что нет на самом деле ни Зла, ни Добра, — есть только Жизнь.

Синяка отмолчался. Торфинн протянул к нему руку и вполголоса произнес:

— Идем, я покажу тебе кое-что.

Синяка встал. В развевающемся плаще Торфинн стремительно прошел через всю комнату и легко, словно не касаясь сапогами ступеней, сбежал вниз по лестнице. Синяка шел за ним, стараясь не отставать.

Они снова оказались в подвале, и у нижней ступеньки Синяка разглядел великана. При виде высокой черной фигуры своего хозяина чудовище сжалось и уползло подальше от входа, насколько позволяла цепь. Не удостоив великана ни единым взглядом, Торфинн сорвал со стены факел и, указывая им в угол, где жался стражник, сказал Синяке: