Ханнес Бок - Черное колесо

Я побежал к трапу и услышал, как Мактиг на полуюте приказывает вахтенному принять штурвал. Вахтенный резко ответил, что не прикоснётся к этому дьявольскому колесу. Когда я приблизился к каюте леди Фитц, в коридоре появилась Дебора.

– С её милостью всё в порядке, – сказала она. – Она услышала крик, и мистер Бурилов перепугал её до полусмерти, сказав, что началась революция.

Я побежал дальше, обгоняя взволнованных людей, в том числе Пен. Бенсона мы застали в помещении экипажа. Только что проснувшиеся мрачные люди прижали его к переборке. Одни были в пижамах и бельё, другие совсем голые, только в носках.

Бенсон побледнел от сознания вины, но старался скрыть своё смятение. По угрожающему поведению матросов, их комментариям и угрозам я увидел, что назревает первоклассная драка.

Очевидно, Бенсон, по обычаю старого капитана, решил навестить спящих членов экипажа, чтобы проникнуть в их мысли. Не знаю, пытался ли он отыскать среди них свиту Ирсули или стремился разгадать причину их враждебности. Но если старый капитан таким подглядыванием когда-то предотвратил мятеж, нынешний мог вызвать его.

Ни я, ни Пен не обратили внимания на одежду матросов. Пен подтолкнула меня к моряку по имени Даррел. Кричал он. Он сидел на койке, бледный, и всё время повторял, что Бенсон пытался задушить его во сне. Он всех настраивал против Бенсона. Я отругал его как следует, чтобы привести в себя.

Пен пробилась сквозь группу, окружившую Бенсона, и, услышав женский голос, моряки вспомнили о скромности. Раздетые спрятались за спинами остальных.

В кубрик вбежал Джонсон, следом появилась Дебора. Пока Джонсон распекал своих людей, Дебора вторила ему резкой шотландской бранью, крича, что они испугали её милость.

Даррел погрузился в мрачное молчание. Пен и Хендерсон отвели Бенсона в его каюту. Я пошёл к Мактигу рассказать о причине шума, пока он не бросил штурвал и не оставил «Сьюзан Энн» блуждать вслепую.

Я проходил мимо каюты Флоры. Дверь была приоткрыта, и оттуда показалась голова. Я подумал, что девушка начнёт расспрашивать меня о причине шума, и приготовился успокоить её, – но голова принадлежала Чедвику. Он мгновенно спрятался, как черепаха в панцирь. Дверь негромко защёлкнулась.

Пройдя мимо, я подумал – что мог бы делать Чедвик в каюте Флоры в такой час, – и пошёл к Мактигу. Рулевое колесо так чётко виднелось на фоне тумана, что сам ирландец казался бледным и нематериальным. Запавшие глаза, ввалившиеся щеки, напряжённый взгляд, которым он меня встретил, не смягчили первого впечатления.

Я сказал ему, что одному из матросов приснился кошмар, и с облегчением направился к себе в каюту. Чары тумана развеялись, и я понял, что страшно устал.

К утру туман исчез, и призрачный корабль превратился в сон.

«Сьюзан Энн» огибала мель.

С правого борта при взгляде на бледное небо казалось, что мы плывём в тигле с жидким сапфиром. Вода с левого борта была мутной, словно разведённой молоком, – это виднелся песок всего в нескольких метрах под нами.

Воздух был так прозрачен, что от яркой небесной лазури резало глаза. За рулём был Мактиг, он выполнял и свои обязанности, и обязанности капитана. Глаза его сузились до щёлочек, и теперь он выглядел ещё меньше похожим на себя, но в свете солнца не казался призраком.

Ко мне подошёл Джонсон.

– Сегодня ко мне обратился Морган с жалобой, если можно так сказать. Заявил, что экипаж требует, чтобы мы ограничили свободу передвижения Бенсона и его гостей. На корабле все боятся удара исподтишка. Я разговаривал с каждым, но все отрицают какую-либо связь с Морганом.

Он отказался от предложенного стула и сигареты.

– Не знаю, кто все это начал, но со слов Моргана и некоторых других я кое-что понял. Похоже, за всем этим стоит один человек. Люди клянутся, что не обсуждали это с Морганом, но… я знаю своих людей. Кто-то их настраивает. Много бы я дал, – сурово добавил он, – чтобы узнать, кто это. Однако ещё один скандал, вроде сегодняшнего, – и лишь Бог знает, чем это кончится.

Его рассказ подтвердил моё собственное предположение о Бенсоне-гипнотизёре, но с добавлением, что он заставляет леди Фитц, Мактига, Бурилова и Сватловых совершать для него убийства. Им якобы овладела безумная мысль отомстить потомкам тех, кто плохо обошёлся с его прадедом. Поэтому жертвы его обмана потенциально так же опасны, как и он сам, и экипаж хочет, чтобы их всех посадили под замок, мягко выражаясь.

– Главный их аргумент – то, что Бенсон пошёл на такие затраты, чтобы собрать их вместе, – сказал Джонсон. – Неблагодарные псы! Сейчас за три месяца они получают больше, чем за год на торговом судне! Ну, доктор, что вы скажете?

На какое-то время я пришёл в замешательство. Мне нельзя было соглашаться с гипотезой о гипнозе, но я не мог объяснить происходящее и предположением Пен, что группа призраков посмертно выполняет свою задачу.

Я применил тот же способ, с помощью которого развеял подозрения Флоры и леди Фитц. Изобрёл множество специальных терминов, которые не имели смысла ни для Джонсона, ни для меня самого.

Он нетерпеливо спросил, могу ли я это изложить в обычных словах, – но я ответил, что медицина сейчас далеко ушла от начального курса английского языка. Я бойко вывалил все психологические и психоаналитические термины, какие мог вспомнить. Наконец, уловив если не смысл, то общий настрой, Джонсон согласился, что лучше подождать.

Я пообедал с экипажем, что, право, меньше компрометировало меня, чем общество капитана. Моряки были достаточно разговорчивы, но по их косым взглядам я понял, что моё присутствие удерживает их от более личных замечаний. Ни слова не было сказано о поведении Бенсона прошлой ночью. Я был бы спокойнее, если бы они обсуждали этот случай: пока не выскажутся, вряд ли забудут о нём.

После заката мы встали на якорь между двумя отмелями, и «Сьюзан Энн» оказалась в узком проливе. Наутро этот пролив привёл нас в лабиринт песчаных отмелей. Разумеется, это Бенсон был виноват в том, что мы попали в эту ловушку, хотя действовал он не сам, а через рулевого – Мактига. Джонсон нервно расхаживал по палубе, словно гигантская оса, слишком встревоженный, чтобы хоть минуту постоять спокойно. Мактиг хриплым голосом Рафферти клялся, что корабль сам прошёл через лабиринт, а не он его провёл, – и глянул в мою сторону – не расскажу ли я, что мы видели на закате.

Я подумал, что если с «Сьюзан Энн» что-нибудь случится, истинным виновником её гибели будет Бенсон, а не Мактиг. Поскольку последний никогда не был в этих водах и, вероятно, вёл корабль под гипнозом.

Настроение Джонсона сказывалось на экипаже. Работавшие на палубе матросы часто останавливались, глядели по сторонам и обменивались замечаниями, которые сводились к презрительным репликам в адрес Джонсона и Мактига. Смитсон поругивал матросов, но довольно равнодушно.