Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Серебро было металлом Иллиора. Медь и все другие металлы цвета солнца, использовавшиеся для изготовления оружия, принадлежали Сакору. Из всей Четверки эти два божества особенно почитались в Скале, но со времен царицы Герилейн на первом месте всегда стоял Иллиор. Теперь же Айю заставили носить символ Светоносного как клеймо преступницы, прекрасный серебряный полумесяц оказался в рабстве у медного диска.

Царь смеет давать номера вольным волшебникам, — подумала Айя, в которой страх сменился гневом. — Как будто мы скот в его стаде!

И все же ей дали тот номер, который предрек Иллиор…

Ее стол накрыла чья-то тень, и обновившийся страх разогнал все ее мысли. Айя подняла глаза, ожидая увидеть окруживших ее Гончих с оковами из серебра и железа, но перед ней стоял всего лишь трактирщик.

Он уселся напротив Айи и протянул ей маленький медный кубок. Кивнув на брошь и хитро улыбнувшись, он сказал:

— Выпей-ка, мистрис. Похоже, ты нуждаешься в том, чтобы подкрепить свои силы.

— Благодарю тебя. — Айя выпила крепкий напиток и вытерла губы пальцами, которые все еще дрожали. Трактирщик был толстый симпатичный мужчина с добрыми темными глазами. После ледяной вежливости Гончих сочувствие даже совершенно незнакомого человека было Айе приятно.

— Думаю, ты видел много таких, как я, раз твоя таверна рядом с… с тем местом?

— Иногда каждый день вижу. Схватили тебя неожиданно, верно?

— Да. Это давно началось?

— Да только в прошлом месяце. Я слышал, это затея Нирина. Небось ваши теперь его не очень-то любят.

Что-то в манерах трактирщика неожиданно показалось Айе фальшивым. Снова заглянув ему в глаза, она обнаружила там такую же обезоруживающую невинность, что и в глазах молодого Гончего.

Снова взявшись за кубок, Айя бросила на трактирщика столь же невинный взгляд.

— Я его побаиваюсь, конечно, но ведь он только выполняет свой долг перед нашим царем. — Айя не отважилась коснуться рассудка этого человека, вместо этого она осторожно выяснила, не обладает ли он какой-нибудь магической защитой. Оказалось, что обладает: под туникой трактирщик носил талисман, защищающий от чтения мыслей. Трактирщик был шпионом.

Чтобы убедиться в этом, Айе потребовалось всего мгновение, но она поспешно отвела взгляд, опасаясь, что поблизости окажется кто-нибудь, кто поймает ее за магическим осмотром.

Трактирщик принес ей еще бренди и стал расспрашивать о ней самой и о тех казнях, которые она видела, пытаясь вытянуть у Айи какие-нибудь слова, которые могли бы быть повернуты против нее. Айя покорно отвечала ему ничего не значащими банальностями, пока наконец трактирщик не счел, что она, должно быть, совсем незначительная личность и к тому же не слишком умна. Предложив ей на будущее свое гостеприимство, он распрощался с Айей. Волшебница заставила себя допить отвратительное вино, потом отправилась к себе в гостиницу, чтобы посмотреть, что сделали с ее пожитками «серые спинки».

Испуганный взгляд, которым встретил ее хозяин, подтвердил: солдаты тут побывали. Айя поспешила на верхний этаж, ожидая увидеть полный разгром.

Однако исчез только символ, который она начертила перед уходом на двери. Все остальное, казалось, было нетронутым. Ее мешок лежал там же, где она его оставила. Тот, кто обыскивал ее комнату, пользовался не руками. Айя закрыла дверь, нанесла на нее охранный знак, потом рассыпала на полу песок и принялась чертить на нем символы, которые позволили бы ей с безопасностью использовать некоторые заклинания. Сделав это, она села в середине магического круга и осторожно открыла свой разум: она хотела найти отголоски магии тех, кто производил обыск. Постепенно за ее закрытыми веками возникла туманная картина: мужчина и женщина, окруженные солдатами. Женщина, одетая в белую мантию, держала в руке короткую палочку из полированного красного обсидиана. Усевшись на узкую постель, женщина сжала палочку в ладонях и стала творить заклинание.

Айя сосредоточилась, пытаясь разглядеть узор из цветных вспышек, рожденных руками женщины. По мepe того как видение становилось отчетливее, Айе становилось все труднее дышать. Могучее заклинание поиска чего-то… кого-то… Айя напрягла все силы, чтобы прочесть по губам женщины слова. Когда ей это удалось, волшебница еле сдержала крик ужаса. Женщина искала ребенка — девочку. Она искала Тобина.

Видение исчезло, и Айя скорчилась на полу, закрыв лицо руками.

— Успокойся, — приказала она себе, но обрывки того, что видела она в Афре, все еще танцевали у нее в памяти: царица старая, молодая, в лохмотьях, коронованная, мертвая с удавкой вокруг шеи, увенчанная венком победы… Все те волшебники, с кем за прошедшие годы говорила Айя, подтверждали одно: бесчисленные нити судьбы еще не сплелись неразрывно, несмотря на волю Иллиора. Царские прихвостни почувствовали какую-то угрозу трону Эриуса и теперь начали поиски…

Впрочем, сказала себе Айя, если они подобным образом допрашивают и обыскивают любого бродячего волшебника, оказывающегося в Эро, их представления об истинном положении дел смутны. Странная магия Лхел все еще защищает Тобина.

Айя взвесила в руке ненавистную брошь, думая о том, что волшебник-регистратор просто сунул руку в корзину и вытащил случайно попавшееся ему украшение… с номером 222.

Два — число близнецов, символ двойственности, — повторенное трижды, как заклинание-призыв. Двое родителей. Двое детей.

Двое волшебников — она сама и Аркониэль — с разными взглядами на то, каким образом защитить ребенка.

Насмешливая улыбка тронула губы Айи. Двое волшебников — она сама и Нирин — с разными взглядами на то, как объединить волшебников Скалы и как служить трону.

Гончие могли рассматривать присвоение волшебникам номеров как средство контроля и знак позора, но для Айи это было объявлением войны.

Замок Атийон возвышался над плодородной равниной к северу от Эро. Он был построен в излучине реки Цапель, недалеко от ее впадения во Внутреннее море. Две огромные круглые башни были видны на многие мили, в случае осады в них могли укрыться более тысячи воинов.

Род князя Риуса пришел к власти благодаря своим заслугам во время постоянных войн и незапятнанной чести, а его богатства стекались в сокровищницу из бесчисленных виноградников, плодовых садов, обильных пастбищ, на которых паслись табуны коней. Деревня, ютившаяся в безопасной тени замка, превратилась в процветающий торговый город. Немногие знаки, отмечавшие чумные дома, выцвели добела: болезнь не заглядывала в Атийон уже целое десятилетие.

С того дня, как родился Тобин.

Айя проехала по грязным улицам города и через опущенный подъемный мост над замковым рвом. Крепостные стены охватывали большое пространство: там было достаточно земли, чтобы пасли многочисленное стадо, просторные казармы и конюшни служили для размещения конницы князя. Впрочем, сейчас многие из них пустовали — союзники и вассалы отправились по домам, чтобы позаботиться об урожае.