Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

В нескольких милях от Эро она увидела на обочине дороги виселицу. На ней легкий ветерок с моря все еще раскачивал обнаженное тело. Почерневшее распухшее лицо было неузнаваемым, но, подъехав ближе, Айя разглядела, что при жизни повешенный был молодым и здоровым, явно не бродягой.

Айя натянула поводья. На груди человека оказалась выжжена большая буква «И» — «изменник». Печальные воспоминания о временах Агналейн всколыхнулись в груди волшебницы. Когда-то подобные виселицы рядами тянулись вдоль дороги. Айя собралась ехать дальше, когда ветер качнул тело, и она разглядела на ладонях повешенного татуировку.

Бедняга был послушником в храме Иллиора. Волшебники и жрецы, — с горечью подумала Айя. — Гончие охотятся за детьми Иллиора у самых ворот столицы и развешивают их у дороги, как крестьяне — дохлых ворон.

Она сделала знак благословения и прошептала молитву о духе молодого жреца, но, двигаясь к Эро, все время вспоминала слова Брата:

Ты не войдешь.

Она собрала все свое мужество, приближаясь к стражникам у ворот и ожидая окрика, но никто не обратил на нее внимания.

Айя остановилась в скромной гостинице неподалеку от рынка и провела несколько дней, прислушиваясь к разговорам на городских улицах, пытаясь понять, каково настроение горожан. Айя соблюдала особую осторожность, избегая тех мест, где ее могли бы узнать — и придворные, и другие волшебники.

Принц Корин и его компаньоны часто попадались ей навстречу, галопом пролетая по улицам в сопровождении оруженосцев и стражи. Корин был красивым сильным тринадцатилетним подростком, очень похожим на отца — с такими же темными волосами и смеющимися глазами. Когда Айя в первый раз увидела его, проезжающего мимо, она испытала острое чувство сожаления. Если бы Тобин был тем, кем казался, и если бы на троне сидел лучший правитель, принц должен был бы уже оказаться среди этой веселой молодежи, а не скрываться в глуши с единственным товарищем — нелюбимым сыном безземельного рыцаря. Со вздохом Айя прогнала подобные мысли и велела себе сосредоточиться на том, ради чего прибыла в Эро.

Многие годы то засух, то эпидемий оставили след даже в столице. Лачуги, кольцом окружавшие город, наполовину опустели. Многие двери все еще оставались заколоченными, на них виднелись свинцовые кружки, оставшиеся еще с прошлого лета и отмечавшие дома, которые посетила чума. Один из домов на улице Стригалей был сожжен, на почерневшей стене все еще виднелась надпись: «Источник заразы».

В богатых кварталах выше по холму такие знаки обычно оказывались убраны, как только болезнь уходила и мертвые тела были сожжены, однако многие прекрасные дома и лавки все еще оставались безлюдными. Выросшие у порогов сорняки свидетельствовали о том, что в жилищах не осталось никого, кто мог бы навести порядок.

Вслед за смертью в город пришло странное, болезненное веселье. Цвета одежды знати сделались ярче, вышитые узоры и драгоценности делали наряды еще более кричащими. У многих на камзолах или юбках были вышиты портреты утраченных возлюбленных в окружении строчек печальных стихов. Ярко разукрашенные рукава и плащи даже у купцов и богатых ремесленников стали карикатурно длинными.

Лихорадочное веселье проявлялось не только в одежде. Среди персонажей сценок, разыгрываемых бродячими актерами и кукольниками, появился новый: Красно-черная Смерть. На маске и тунике этого действующего лица развевались красные ленты, изображающие кровь, выступающую на коже заболевших и льющуюся изо ртов и носов во время агонии, а раздутые черные гульфики и рукава символизировали темные пустулы, появляющиеся в паху и под мышками. Остальные персонажи весело обрушивали на этого гордеца потоки брани и, надев маски с клювами, прогоняли его.

Букеты и мешочки с сухими травами, запах которых, как считалось, отгонял заразу, носили все горожане. В эти тревожные времена никто не знал, когда начнется новая гастроль настоящей Красно-черной Смерти.

Другим заметным отличием была малочисленность волшебников на улицах Эро. В прежние дни на каждой рыночной площади можно было увидеть создателя иллюзий или предсказателя будущего, а волшебники, имевшие знатных покровителей, разгуливали по улицам в богатых одеждах. Теперь же Айя почти не видела их, за исключением иногда встречавшейся фигуры в белой мантии Гончих, сопровождаемой отрядом стражников в серых мундирах. При виде такого отряда Айя поспешно сворачивала в сторону, однако пристально смотрела на лица окружающих.

Многие горожане не обращали на патрули Гончих никакого внимания, но были и такие, кто смотрел на них с плохо скрытым страхом или возмущением. Самые дерзкие называли солдат, сопровождающих Гончих, когда те были достаточно далеко и не могли их услышать, «серыми спинками»; Айя знала, что в народе так именуют вшей.

Айя стояла перед прилавком ювелира-ауренфэйе, когда мимо прошел один из отрядов Гончих. Лица ауренфэйе под сложными татуированными узорами клана Катме ничего не выражали, но в серых глазах Айя прочла нескрываемое презрение, а самая старшая из торговок послала вслед патрулю молчаливое проклятие, плюнув через левое плечо.

— Вы невысокого мнения о них, — тихо сказала Айя по-ауренфэйски.

— Волшебники-убийцы! Они плюют в лицо Светоносному! — Ауренфэйе поклонялись лишь одному богу — Иллиору, которого они называли Аура. — Мы ожидали бы подобных вещей в Пленимаре, но здесь?! Неудивительно, что на ваше царство обрушились бедствия.

В тот вечер Айя пошла на представление мимов на рыночной площади недалеко от Дворцового Кольца, неожиданно кто-то дернул ее за рукав. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с молодым Гончим, окруженным дюжиной «серых спинок». Изображения красных орлов на их туниках показались Айе стаей стервятников.

— Добрый день, мистрис волшебница, — приветствовал ее их юный предводитель. У него было круглое добродушное лицо и невинные голубые глаза, которым Айя с первого взгляда перестала доверять. — Я не имею удовольствия быть с тобой знакомым.

— Как и я с тобой, — ответила Айя. — Я многие годы не была в столице.

— Ах, тогда ты, наверное, не знаешь, что все волшебники, входя в Эро, должны доложить о себе Серой гвардии и носить свои амулеты на виду?

— Нет, юноша, не знаю. Когда я была здесь в последний раз, такого закона не существовало, а уведомить меня никто не потрудился. — Сердце Айи колотилось, но волшебница постаралась держаться со всем достоинством своего возраста, надеясь, что внушит Гончему почтение. На самом деле Айю потрясло то, что ее обнаружил столь молодой волшебник. Она не использовала магию, чтобы скрыть свою истинную сущность, но все равно, чтобы ее выследить, требовалось нешуточное умение. — Если ты будешь так добр, что укажешь мне, к каким властям обратиться, я сообщу им о себе.