Джульет МакКенна - Удача игрока

В центре рощи стояло самое старое дерево, приземистое, с глубокими трещинами в полом стволе. Его ветви выгибались наружу, склоняясь к мягкому слою иголок. Некоторые снова укоренялись, выпуская яркие ростки в окружении сухих упавших сучьев. Центральное дерево было увенчано весенней зеленью, пушистые побеги блестящей хвои поднимались над древними сучьями. Я вдохнула смолистый запах, и в памяти ожили воспоминания детства. Нет, это неприрученное место не имело почти никакого сходства с ухоженными рощами тисов, выращиваемых для луков в городах Энсеймина. Однажды я спросила мать, почему эти таинственные деревья так строго огорожены, и разочарованно услышала ее объяснение, что все дело в ядовитых ягодах. Глядя на это могучее дерево, претендующее на свою землю и расширяющее свои владения сеянцами и ветвями, я почувствовала, что моя детская фантазия была оправданна. Те деревья огораживали, чтобы не дать им вырваться на свободу и свергнуть тиранию кирпича и камня.

Но это была всего лишь детская фантазия. В данный момент я нашла то, что искала. Народ сидел на упавших ветках и там, где живые руки дерева опускались вниз, предлагая свои объятия. Несколько компаний вокруг костра кормили его хворостом, подаренным этим деревом-великаном и его дочерьми. Пламя – ярко-желтое вверху и белое в середине – трещало и металось, как живое.

Пока я раздумывала, как бы проникнуть в это общество, один из Лесных жителей оглянулся, и я узнала красавчика парня.

– Присоединяйся к нам, – пригласил он, протягивая руку.

– Всем добрый вечер.

Я села радом с красавчиком и дружелюбно улыбнулась. Три пары женских глаз изучали меня на предмет украшений, и мне польстил намек разочарования во взглядах мужчин.

– Ты Ливак? – вежливо спросил один. – Нашей крови, но инородка?

Его волосы и короткая борода выглядели скорее каштановыми, чем рыжими, хотя в этом, возможно, было повинно освещение. Его лицо с круглой челюстью и тяжелыми бровями можно найти где угодно в восточном Энсеймине, но живые зеленые глаза, несомненно, принадлежали Народу.

– Верно. – Я вспомнила фразу из старой песни. – Мой отец бросил свои грезы на ветер и последовал за ними. Он был менестрелем и остановился на некоторое время, чтобы петь для моей матери, которая жила в одном из городов Энсеймина. – И которая больше не находила удовольствия в музыке после его ухода. Но я отбросила эту внезапную неуместную мысль.

Девушка радом с ним что-то сказала. Я не поняла что, но наверняка это было нечто гадкое, судя по ее подозрительно сладкой улыбке.

– Я мало говорю на языке Народа, – улыбнулась я парню со всем своим очарованием.

– Ничего страшного. Мы все учим язык инородцев для торговли и путешествий. Речь Народа, приходящего издалека, часто кажется странной даже нашим ушам, – улыбнулся он в ответ. – Я Паруль.

– Я Салкин, – назвался красавчик с ожерельем. Представились и остальные. Тощего юношу с костлявым лицом и веснушками, которые служили больше огорчением, чем украшением, звали Нинед. Девушки, сестры с ладными фигурами и тугими кудрями темно-рыжих волос, звались, начиная с младшей, Йефри, Гевалла и Рузия. Все носили по паре простеньких безделушек и выражение робкой надежды на лицах.

– А что вы делаете?

На квадратном куске кожи были разложены руны – деревянные, каждая длиной в половину моей кисти в отличие от моих костяных, длиной с фалангу пальца. Три треугольника, образованные из трех рун, соединялись в большой треугольник, создавая четвертый в центре – точно как символ рождения.

– Смотрим, какое будущее предскажут нам палочки судьбы, – хихикнула одна из девушек, Гевалла.

– Как интересно, – протянула я.

– Вы делаете это там, за пределами дикого леса? – спросил Салкин.

Я почувствовала острый запах свежего пота на его чистом теле.

– Мы играем в руны, иногда на деньги, – тихо ответила я. – А вы?

Паруль кивнул на оживленный кружок с другой стороны костра.

– Конечно.

Посмотрев туда, я увидела две яркие белокурые головы среди рыжих и каштановых. Значит, Грен решил охотиться на более многообещающую дичь, чем Зенела. Ну и хорошо, потому что я не могла представить себе, чтобы ее романтические идеи выдержали столкновение с ним.

– Палочки судьбы говорят вам правду?

Я изображала праздное любопытство, но мои мысли мчались вовсю. Эфирная магия – это магия ума. Я видела достаточно гадалок, чтобы знать: эти шарлатанки выводят четыре пятых любого своего предсказания из одежды, или акцента, или манеры поведения. Но не владеет ли Народ недостающей пятой частью? Возможно, есть какое-то Высшее Искусство, спрятанное в диком лесу. Я стреножила свое возбуждение, но все же спросила себя: где бы найти менее драгоценную книгу, чтобы Узара подавился ею?

– Если ты искренне хочешь знать, руны будут говорить с тобой. – Рузия взяла палочки, уложила трехгранные стержни в большой треугольник и хлопком выровняла их концы.

– Как?

Одна женщина в Коле утверждает, будто она – алдабрешка и неплохо зарабатывает гаданием на цветных камешках. Ее уловка – это изречения, настолько смутные, что отвечают на любой вопрос.

– Ты можешь спрашивать что-то конкретное, – ответила за сестру Гевалла с нетерпением на лице, – или раскладывать палочки для предсказания.

– Или для представления, где ты находишься и куда идешь, – добавила Йефри.

– Они – точный проводник? – Я ничем не выдала свой скептицизм.

– Когда как. – Салкин раскинул руки. – Тем, кто доверяет палочкам, показывается правда. Для тех, кто сомневается, руны падают без значения.

Удобное толкование для ошибок.

– Кто раскладывает палочки?

Если результатами манипулируют, должна быть направляющая рука.

– Тот, кто спрашивает. – Йефри говорила так, словно это было очевидно.

– Они будут работать для меня? – медленно спросила я. – Как инородки и неуверенной в них?

Обе девушки посмотрели на Рузию, которая вертела руну меж пальцев, как профессиональный игрок.

– Палочками управляет вера. Если ты веришь, они скажут правду. Я прочту их для тебя, если хочешь.

– Мне любопытно, – протянула я, – и я готова верить. Этого достаточно? – В моих словах проскользнул вызов.

Темные глаза Рузии решительно засияли. Она покатала руны в ладонях и вытащила одну.

– Это твоя руна рождения?

Я держала в руках полированное тисовое дерево, разглядывая три его грани. Резные символы выглядели немного непривычно, но это, без сомнения, были Источник, Арфа и Зефир. Я медленно кивнула.

– Отец сказал мне, что вытащил эту руну, когда я родилась, что это – счастливые символы для меня.

Могла ли Рузия узнать это от Грена или Сорграда?

– Рузия всегда может вытащить чью-то руну рождения, – с гордостью сообщила Йефри.